Путь наемника - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Зухер Мун cтр.№ 32

Пакс прикинула, откуда ему об этом известно, но если уж история с камнезмеем дошла до него, то нет ничего удивительного, что он знает и ее продолжение.

Пакс растерянно опустила взгляд.

— Я ведь… я ведь не знаю ничего наверняка. Не знаю, как я смогу сама во всем разобраться.

— В том-то все и дело. В наше время паладин, не связанный с каким-нибудь рыцарским орденом или чьим-либо культом, — редкая птица. И колдун—киакдан вряд ли является кладезем знаний о таких вещах.

С этим утверждением Пакс не могла согласиться, особенно в том, что касалось именно этого конкретного киакдана.

— Когда ты приходила ко мне в прошлый раз, ты принесла мне в дар все, что у тебя было, причем совершенно добровольно.

— Да, — коротко ответила Пакс, по-прежнему не желавшая углубляться в воспоминания о том периоде своей жизни.

— Так вот: среди прочего ты подарила и то, что дарить не имела права.

— Что вы имеете в виду?

— А вот взгляни. — С этими словами он протянул ей перстень герцога с выгравированной на черном камне лисьей головой. — Этот перстень не принадлежит тебе, Паксенаррион, и я не могу принять его от тебя в дар.

Пакс некоторое время с изумлением смотрела на него, а затем на кольцо.

— Но ведь…

— Забирай его. Если ты собираешься вернуться к герцогу, ты должна предстать перед ним с этим перстнем.

Пакс медленно, словно зачарованная, протянула руку, и он аккуратно положил перстень ей на ладонь.

— Надень его.

Пакс послушно надела подарок герцога на палец. Она и не надеялась когда-либо вновь увидеть этот перстень. Она повернула его на пальце так, чтобы печать герцога оказалась внутри, со стороны ладони. С тыльной же стороны это украшение выглядело обыкновенным кольцом. Так Пакс всегда носила его раньше.

После долгой паузы киакдан продолжил разговор.

— Ты достаточно пришла в себя для того, чтобы участвовать в бою, — сказал он. — Похоже, ты неплохо восстановила силы. Тело твое здорово, и разум твой вполне ясен и чист. По крайней мере, ты, не колеблясь, можешь определить, что есть добро и что — зло. Помутненному рассудку такое не дано. Скажи теперь: ты по-прежнему жаждешь обрести то упоение битвой, которое возникало в тебе раньше? Или ты воспринимаешь теперь это чувство как скрытую опасность — сладостное искушение вступить в бой безо всякой причины?

— У меня было достаточно возможностей узнать, чем заканчивается поединок, в который человек вступает только ради упоения самим боем, и этого я не желаю. Но тем не менее я хочу, чтобы, когда это будет нужно, во мне просыпалось бы чувство радости, схожее с тем, что испытывает любой человек, с удовольствием делающий свое любимое дело. Как-то раз один дровосек рассказывал мне, как ему нравится само ощущение того, что срубленное им дерево аккуратно ложится на землю, строго туда, куда ему было предназначено. Этому человеку доставлял удовольствие запах свежей щепы и опилок. Я помню отца — как ему нравилось возиться со своими овцами. Помню, как он, выходя из дома, глубоко вдыхал воздух окрестных холмов и при этом довольно улыбался. Разве не естественно для человека, занимающегося любимым делом, испытывать при этом удовольствие? И я хочу, чтобы это чувство иногда приходило и ко мне. Хочу брать в руки меч, прикидывать, как он сбалансирован, перехватывать рукоятку и делать это, не преодолевая в себе чувство страха.

— А что, разве страх в тебе еще остался?

— Похоже, что да. Скорее я могу объяснить это так: я уже привыкла к нему, смирилась с ним и считаю нормальным, что мне приходится его преодолевать.

— Однако же ты пока не спрашивала меня, могу ли я своим колдовством восстановить прежнее состояние твоей души.

— Нет, благодарю вас. Вы и так уже много для меня сделали, и кроме того… мне почему-то кажется, что если бы вы хотели сделать что-то еще, то сделали бы, не дожидаясь моих просьб и вопросов.

— Ты совершенно права. Все, что было в моих силах, я уже сделал.

Пакс поняла, что сказано это было серьезно и искренне, и мысленно приговорила себя всю жизнь продираться сквозь страх, пытающийся сломить ее волю. Киакдан же тем временем продолжал:

— Между прочим, многого ты уже добилась сама, и еще очень многого можешь добиться. Это лето ты провела с эльфами и с теми, среди чьих предков были и эльфы, и люди. За это время ты многое познала и многому научилась. В первую очередь я имею в виду понимание леса и вообще того, как действуют силы природы и что нужно сделать, чтобы научиться взаимодействовать с ними. Обещать я тебе ничего не могу, но, если у тебя хватит смелости решиться на отчаянный, очень рискованный шаг, вполне возможно, что чувство радостного упоения битвой вернется к тебе.

— Я готова, — не задумываясь, мгновенно ответила Пакс.

— Я ведь еще не сказал, что нужно будет сделать. Она покачала головой.

— Это неважно. Я все равно готова.

— Ну что ж, это неплохо.

Колдун встал и подошел к поленнице.

— Я тут кое-что с весны припас. Наверное, дровишки уже подсохли.

Бормоча что-то себе под нос, он стал выкладывать короткие поленья перед очагом. — Посмотри: вот сердцевина красного дуба, — сказал он, показывая Пакс очередное полено. — На первый взгляд практически не отличается от любого другого дуба. Эльфы называют это дерево огненным дубом. А вот пара кусочков черного дерева. Да ты не волнуйся — из этих огрызков лука на смастеришь, даже детского. Как бы ни был я далек от оружейных дел, но сжечь кусок черного дерева, пригодный для изготовления лука, не пришло бы в голову даже мне. Так, а теперь нам нужно закончить композицию. Дай-ка подумать: яблоня или рябина? Скажи мне, Паксенаррион, что тебе больше всего запомнилось с того раза, когда ты пришла сюда по весне? Что первым придет тебе в голову?

Пакс задумалась и тотчас же вспомнила пчел, которые прилетели на соты с медом.

— Пчелы, — сказала она. — Вы еще что-то прожужжали, и они улетели.

— Ага, пчелы и яблоневый мед. Очень хорошо. Киакдан разгреб угли и еще не догоревшие дрова в очаге и в середине сложил пирамидкой отобранные поленья. Затем он поднес к ним огонь, и выбранные колдуном дрова вспыхнули так, будто были пропитаны маслом. Пламя они при этом давали куда более яркое, чем обычные сложенные в очаг дрова.

— Времени у тебя мало. Прогорит этот костер очень быстро, — твердо сказал киакдан, оборачиваясь к Пакс. — Ты должна произнести имена своих богов — можешь про себя — и протянуть руки в огонь. Пылающая сердцевина огненного дуба придаст тебе мужества. Черное дерево — крепости духа и воли к сопротивлению. А цветущая яблоня — это символ верного служения силам добра. Вперед, Пакс! Действуй быстро. Решайся.

Мгновение Пакс оставалась неподвижной. Слишком ярко и жарко пылало колдовское пламя. Она почувствовала, как пот сначала выступил у нее на лице, а затем полился ручьями. Она ощутила, что от ужаса сводит живот, словно гигантский удав страха сжимал ее своими кольцами. Собравшись с силами, она вытянула руки перед собой и шагнула к огню.