Путь наемника - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Зухер Мун cтр.№ 11

— Если, конечно, тебя это по-прежнему волнует. Что скажешь?

Пакс покачала головой.

— Честно говоря, я об этом даже и не думала. Опасности, сражения, храбрость — все это сейчас так далеко от меня.

— Ну-ну, может быть, это и к лучшему. Глядишь, и сумеем спокойно поговорить о том, что тебя так волновало.

Киакдан отрезал еще по куску хлеба и протянул один из них Пакс. Она с удовольствием продолжала завтракать. До сих пор она боялась поверить в то, что у нее ничего не болит, и только сейчас начала осознавать, каким страшным грузом давила боль все это время. Сейчас для нее и в самом деле было не очень важно, сможет ли она в будущем снова стать солдатом. Ей было достаточно того, что она может сидеть вот так за столом и завтракать, не ощущая боли в истерзанном теле. Она почувствовала на себе взгляд киакдана и, подняв глаза, улыбнулась ему. Тот, добродушно усмехнувшись, сказал:

— Ну, по крайней мере, той колдовской отравы в тебе больше нет. Это я по твоему лицу вижу. А теперь скажи, готова ли ты?

— К чему?

— К тому, чтобы поговорить о храбрости. Пакс заметила, что вся напряглась, и попыталась усилием воли заставить себя расслабиться.

— Да, — сказала она.

— Очень хорошо. Тогда слушай. На мой взгляд, твой разум затмили два ошибочных убеждения. Во-первых, ты почему-то решила, что быть храброй ровно настолько, насколько храбры в большинстве своем люди, — недостойно тебя. Тебе, видите ли, храбрости нужно куда больше, чем остальным. Так ведь это гордыня, Паксенаррион, чистой воды гордыня. Вот ты и пришла к выводу, что жить с той мерой храбрости, которая дана каждому нормальному человеку, — это просто позор. Но это же смешно. Посмотри на себя: ты молодая, крепкая, теперь еще и здоровая, силы и ловкости тебе не занимать. Тебе и так дано больше, чем многим. А ты почему-то решила, что не сможешь прожить, если не истребуешь у богов еще чего-нибудь.

Пакс вспыхнула. С этой точки зрения она свое поведение никогда не рассматривала.

— Паксенаррион, я бы хотел, чтобы ты подумала обо всех тех обыкновенных людях, которых ты обычно даже не замечаешь. Они живут своей жизнью, постоянно подвергаясь множеству опасностей: болезни, разбойники, пожары, бури, стаи волков, грабители, убийцы, всякого рода нечистая сила, и самая страшная опасность — это война. У большинства из них нет оружия, практически никто не умеет им пользоваться. У них нет ни времени, ни возможности обзавестись клинком и овладеть навыками ведения боя. Прошлую зиму ты прожила среди них. Теперь ты знаешь, ты прочувствовала, как беззащитна крестьянка против вооруженного человека или городской ремесленник против банды грабителей. Их жизнь полна страха в той же мере, как твоя жизнь в последние полгода. Тем не менее они продолжают жить и что-то делать. Они пашут землю, выращивают хлеб, они ткут материю, из которой шьют для тебя одежду, они делают посуду, сыр, варят эль, изготавливают обувь, мастерят телеги, строят дома. Все то, чем мы пользуемся, делают вот эти испуганные люди. Ты отчего-то решила, что не хочешь быть такой, как они. Но ведь ты еще должна стать такой, как они. Ты должна дорасти до них. Ты должна обрести в себе такую же храбрость, какая есть в каждом из них, прежде чем задумываться о большем.

— Но ведь вы… вы же сами сказали, что у них нет храбрости.

— Вовсе не так. Я сказал, что они боятся. И вот здесь кроется твоя вторая ошибка. Храбрость — это не какая-то сумма денег, большая или меньшая, что лежит у тебя в кошельке. Ее нельзя потратить, потерять, растранжирить. Храбрость от рождения присуща всем живым существам.

Это то самое свойство, которое поддерживает в них жизнь. Она позволяет им противостоять опасностям и трудностям этого мира. Пойми, Паксенаррион, ведь та же самая храбрость, которая присуща тебе, заставляет желудь упасть на землю, раскрыться и пустить росток в поисках пропитания. Да, его можно растоптать, и он может погибнуть. Но до тех пор, пока он жив, в нем, как и в любом живом существе, остается ровно столько храбрости, сколько отпущено ему природой.

Пакс почувствовала, что запутывается в этих рассуждениях.

— Все это звучит странно и непривычно, — сказала она.

— Да, потому что ты была воином среди воинов и привыкла думать о храбрости, как о презрении опасности. Я прав?

— Наверное, да. По крайней мере, мы считали, что храбрость — это способность идти вперед, сражаться и не позволять страху овладеть тобой.

— Совершенно верно. Но самое главное в твоем перечне — это способность идти вперед. А тяга к опасности, к ее преодолению в какой-то мере присуща каждому. Вспомни хотя бы, как ведут себя маленькие дети. Они специально залезают высоко на дерево, чтобы испытать страх и преодолеть его. Впрочем, этот дар проявляется в людях в разной степени. Воину он не помешает ни в коем случае. Умение подавить в себе страх не будет лишним для профессионального солдата. Но не это главное, Паксенаррион, даже для того, кто избрал военную службу делом своей жизни. Идти вперед, преодолевать себя — вот что составляет смысл храбрости. Даже самый великий воин может очутиться в такой ситуации, когда опасность оказывается настолько велика, а противник настолько превосходит его по силам, что ни о каком боевом задоре, ни о какой радости от участия в сражении уже не может быть и речи. И что тогда? Неужели воин должен бежать с поля боя и бросить тех, кого он защищает и кто зависит от его храбрости, только потому, что такое сражение ему не по вкусу?

Пакс покачала головой.

— Согласен. Конечно нет. Ты сама наверняка попадала в такие ситуации. Справедливо и то, что тот человек, который не находит удовольствия в противостоянии врагу и преодолении опасности, вряд ли добровольно выберет путь воина.

Другое дело — крайняя необходимость. Вспомни своего покровителя Геда. Ведь в соответствии с легендой, до того, как пришла опасность, он не был воином. Ему и его близким пришлось взяться за оружие. Предположи, что на самом деле ему вовсе не нравилось воевать, но он сделал все что мог, и сделал это неплохо. Разве это делает его образ недостойным почитания и уважения?

— Нет конечно, — ответила Пакс. — Но исходя из того, что вы говорите, получается, что я могу навсегда остаться такой. А я все-таки хотела бы понять, смогу ли я снова стать солдатом.

Киакдан долго смотрел на нее оценивающим взглядом.

— А что ты понимаешь под словом «такой»? Ты чувствуешь себя точно так же, как и в тот день, когда пришла сюда?

Пакс мгновение подумала.

— Нет. Пожалуй, уже нет. Я чувствую, что мое состояние заметно улучшилось, но мне все же хочется стать такой, какой я была раньше.

— Согласен. Быть такой, как раньше, куда более приятно. Не чувствовать страха, знать, что тобой восхищаются… Пакс понурила голову.

— Да, вы правы. Но, кроме того, я могла, например, помогать другим…

— Я знаю, ты сделала много доброго. Но раз уж у нас зашел разговор о том, останешься ли ты такой, какая сейчас, мы должны разобраться, какой ты стала и какой хочешь быть. Нужно выяснить, что у нас тут за росток. — С этими словами он ласково прикоснулся к ее руке. — Дуб это, вишня или ива? Как ни крути, а на дубе вишни не вырастут, как и желуди на иве. С другой стороны, Паксенаррион, в прошлое вернуться нельзя. Ты никогда не станешь точно такой, какой была раньше. Все, что с тобой происходит, оставляет след в твоей душе. Но любое дерево, сколько бы ран оно ни получало, каким бы засушливым ни выдавался год, — если оно выживает, оно остается самим собой. Дуб будет дубом, если До этого был дубом. Так и ты всегда останешься собой, Паксенаррион, и все, что было, останется в тебе — все хорошее и все плохое.