Игры героев - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лавин cтр.№ 7

На лице его была уверенность: все произойдет именно так, как он и сказал. Все просчитано, схвачено и учтено, клиент никуда не рыпнется, он под полным контролем и будет служить верой и правдой. Короче говоря, на лице начальника ООРа – Отдела Оперативных Разработок – полковника Степана Григорьевича Кареглаза (он мне свою фамилию не называл и вряд ли бы обрадовался, узнав, что она известна мне давным-давно) был триумф.

Мое лицо, в отличие от его, ничего не выражало. Хотя душа радостно трепыхалась и пела. Нет, не пела – скорее сдержанно так напевала, мурлыкала себе под нос. Не привык я громко выражать свои чувства. А повод был: пролог сложнейшей операции завершился успехом. Пусть полковник Кареглаз считает себя акулой, беспощадным хищником, зажавшим в пасти испуганную рыбешку. На самом-то деле рыбешка – он, а я… нет, не акула – скорее рыбак, сидящий на берегу с удочкой в руках. А товарищ полковник – пучеглазый карась, которого я только что подсек. Да так нежно и ненавязчиво, что он и сам не понял, что уже на крючке.

И провернул я все не без помощи худосочного парня в очках, которого звали Игорь Волошин. Того самого, что этим утром сбросил мне СМС на смартфон, предупреждая о скором визите оперативников и о том, что нужно выжечь данные из капсулы (по необходимости я до последнего момента юзал ее и не мог заранее потереть инфу, не предназначенную для АВП). А еще – разыграть перед операми небольшую сценку из серии «а-ну-ка-догони-ка».

Завершив свою речь, полковник отвернулся и шагнул к двери. А мы с Умником обменялись короткими взглядами и направились за ним.

Операция «Внедрение в Х-Мир» вступила в основную фазу.

Звук шагов разбудил меня.

Я сел, свесив ноги с кровати. В комнате больше ничего не было, просто конура три на четыре с койкой, мягкими стенами и двумя дверями. Одна, запертая, ведет в коридор, другая – в кабинку с душем и унитазом. Такой интеллигентный вариант тюремной камеры, спрятанной где-то на подземных этажах бункера АВП.

Снаружи кто-то пробежал. Потом снова – в другую сторону. Донесся женский голос, в ответ мужской гаркнул раздраженно… Ба, да это наш полковник!

Я стал натягивать кеды и закончил, когда дверь со щелчком раскрылась. В коридоре нетерпеливо переминался с ноги на ногу Кареглаз, рядом маячили двое оперов.

– Ну, что у вас стряслось? – спросил я, выпрямляясь.

– Выходи, Буров.

Лицо у него было озабоченное, нервное. Острый контраст с тем вальяжным человеком, которого я наблюдал вчера…

Он кивнул операм:

– Ведите в пересылочную, передайте Волошину. Контролировать. Скоро будут.

И ушел куда-то. Один опер – тот самый, молодой да резвый, который на крыше махал стволом, – ткнул меня в спину, показывая направление.

Авэпэшники направились следом. Впереди коридор вливался в другой, там несколько раз в обоих направлениях быстро прошли люди. Мы свернули, и вскоре молодой опер приказал:

– Лицом к стене!

– Ну, ты зверь, прям конвоир на зоне, – хмыкнул я, выполняя приказ.

– Молчать!

– Степа, усохни уже, – проворчал второй сонно. – Утомил своей резвостью.

Молодой толкнул большую овальную дверь в конце коридора, заглянул и позвал:

– Волошин!

– Входи, Буров, – добавил второй.

В центре большого гулкого зала было круглое возвышение-помост на металлических стойках, там за компьютерами сидели Игорь Волошин и еще двое в белых халатах. Электронные часы на стене показывали начало шестого утра.

Когда Волошин подошел к нам, опер сказал:

– Полковник хочет, чтоб задержанного подготовили к немедленной пересылке.

Игорь скользнул по мне равнодушным взглядом:

– Вон там медицинское кресло. Сядьте в него.

Кресло стояло возле помоста – громоздкое, с кучей всяких девайсов. Шагая к нему, я разглядывал зал. Пересылочная, да? В стене слева были закрытые решетками ниши, где виднелись высокие прозрачные цилиндры. В одном цилиндре кто-то активно шевелился – кажется, человек, но он так извивался и дергался, что больше напоминал огромную раненую сороконожку или жука.

Нас могли слышать техники у компьютеров или оставшиеся у дверей опера (молодой пристально наблюдал за каждым моим действием), и я спросил нейтрально:

– Как тебя… Волошин? Что у вас стряслось?

– Снимите одежду, – попросил он. – Всю. Положите на этот столик и сядьте.

– Зачем?

– Делай что тебе говорят! – прикрикнул молодой от двери.

Я стал неторопливо раздеваться. Волошин пояснил:

– Кресло считает ваши показания. Это может сделать и капсула, но кресло более функционально, лучше потом загрузить в капсулу данные с него.

Покосившись на ближайшую нишу с цилиндром, я сел. Кресло было глубоким и мягким.

Игорь, приставляя к моим вискам две металлические тарелки на кронштейнах, склонился ниже и едва слышно шепнул:

– У меня все готово. Поговорим в буфере. – Он коснулся пальцем своей скулы и добавил: – Дентафон.

Выпрямившись, произнес громче:

– Постарайтесь не шевелиться.

После этого Волошин воткнул в вену на моей руке иглу, от которой прозрачная трубка уходила в подлокотник. Кресло загудело. Трубка наполнилась красным, зажужжали прижатые к вискам тарелки.

В помещение вошел полковник, широкими шагами приблизился к нам.

– Мне нужно несколько минут, – сказал Волошин в ответ на его вопросительный взгляд. – Потом можем загружать его.

В кресле что-то чавкнуло, прожужжало и стихло. Отведя в стороны кронштейны с тарелками и вытащив катетер, Игорь прижал к ранке проспиртованную ватку, затем отошел к помосту с компьютерами. Кареглаз смотрел на меня. Я щелчком сбил ватку на пол и спросил:

– Что происходит?

– Мы отправляем тебя в Х-Мир прямо сейчас.

– Почему вдруг?

– Так надо.

– Да идите вы на хер, – сказал я, оскалившись. – Сверните свое «так надо» в трубочку и засуньте себе…

Должно быть, у них там и правда происходило нечто из ряда вон, потому что лицо его исказилось, он подался ко мне, упершись руками в подлокотники, навис и прошипел:

– Ты сделаешь что тебе скажут!

– А как же суд?

– Никакого суда не будет. Я закрываю дело. Мы тебя не взяли. Ты исчез для всех, точка.

– А для меня что это означает?

– Что ближайшие годы ты проведешь в Х-Мире, выполняя наши задания.

– Ближайшие годы – то есть пять лет?

Он помедлил.

– Да.