Лето Гелликонии - читать онлайн книгу. Автор: Брайан У. Олдисс cтр.№ 66

Король энергично тряхнул головой, словно пытаясь согнать с лица отражение терзающей его боли.

– Я должен исполнить свой долг, даже если это в конце концов приведет меня к гибели. Говорю тебе, я никогда не хотел видеть рядом с собой никого, кроме тебя. Я хочу, чтобы, прежде чем мы расстанемся, ты поняла это.

Лицо королевы окаменело.

– Ты опорочил моего милого брата - и меня. Кто еще мог отдать приказ распространять о нас эту гнусную клевету, как не ты?

– Прошу тебя, пойми, для меня главное - мой долг перед королевством. Мы должны развестись, у меня просто нет другого выхода.

– Кто может заявить согласие на развод, как не ты сам? Кто отдает здесь приказы, если не ты? Если ты перестанешь править страной, воцарится анархия и тогда королевство не нужно будет спасать, оно не будет того стоить.

Выслушав эти гневные слова, король искоса взглянул на королеву. Орел в нем замер.

– Таковы политика и требования, которые я должен непременно выполнить. Я не собираюсь заточать тебя в темницу, просто отошлю в прекрасный дворец в Гравабагалинене, туда, где Фреир не так свирепствует в небесах. Живи там пока спокойно и, прошу, не пытайся устраивать против меня козни, иначе мне придется заставить твоего отца ответить за все. Если положение на фронтах вдруг улучшится, кто знает, может быть, мы опять будем вместе.

Не сводя глаз с супруга, королева обошла его кругом, и гнев в ее глазах не позволил королю оторвать взор от ее пылающего лица.

– Так что же выходит: ты намерен обручиться с этой похотливой девочкой-олдорандкой, а потом, через год, развестись с ней и взять меня обратно? Неужели, по-твоему, спасение Борлиена непременно связано с подобными бесконечными матримониальными процедурами? Говоришь, ты намерен выслать меня из столицы? Так помни: если это случится, я никогда больше не буду твоей.

Вскинув руку, король так и не решился дотронуться до королевы королев.

– Говорю и я тебе: в сердце своем - если ты еще не отказываешь мне в том, что оно у меня есть, - я никогда не решился бы отослать тебя. Можешь ты это понять? Ты живешь только своей верой и принципами. Понимаешь ли ты, что значит быть королем?

Машинально отломив веточку йодронта, королева тут же отбросила ее в сторону.

– Значит, ты хочешь объяснить мне, что значит быть королем? Заточить в гнилую тюрьму своего отца, пренебречь собственным сыном, а потом выгнать его из дома, поносить имя покойного шурина и, наконец, сослать из дома меня и свою дочь - вот что, по-твоему, значит быть королем! Я очень хорошо усвоила от тебя этот урок.

Вот тебе мой ответ, Ян, пускай он не тот, какого ты ждешь. Я не собираюсь умолять тебя оставить меня во дворце, нет. Единственное, что я хочу сказать тебе, это вот что: отправив меня в изгнание, ты хлебнешь горя полной мерой, потому что подобное никак не обойдется без последствий. Так говорю не я, так говорит моя вера. И не жди от меня потом, что я смогу изменить и вернуть на круги своя то, что ни изменить, ни вернуть невозможно.

– Другого я и не ожидал, - отозвался он, тяжело сглотнув.

Поймав руку королевы, он крепко держал ее в своей, не отпуская, не давая ей вырваться. Повернувшись, он повел ее по тропинке, заставляя разлетаться бабочек.

– Я знал, я верил, что ты еще любишь меня, а не просто терпишь за те удобства, которые предоставляет дворец. Я знал, что ты, за своими страданиями никогда не забывающая увидеть страдания других, сможешь подняться выше обычной женщины.

Но, как бы ни было, в этом безжалостном мире твоя красота всегда спасала тебя от страданий. Я всегда оберегал тебя. Согласись, Кун, ведь это я оберегал тебя все эти ужасные годы. Я вернулся из Косгатта только потому, что здесь была ты. Воля дала мне силы вернуться… Разве не стала бы твоя красота твоим проклятием, не служи я тебе щитом? Разве не гонялись бы за тобой распутники, как охотники за дикой ланью в лесу, охотники, о существовании которых ты так и не узнала благодаря мне? Что бы с тобой сталось, если бы не я?

Клянусь, я люблю тебя и буду любить, пускай рядом со мной окажутся тысячи Симод Тал, но ты должна мне сейчас сказать - что тоже будешь любить меня вопреки тому, как я с тобой поступлю.

Вырвавшись наконец, королева остановилась около мшистого валуна, укрыв лицо в тени. И король и она были бледны и разгорячены.

– Ты хотел испугать меня - что ж, ты своего добился. По-моему, все дело в том, что ты не можешь разобраться в себе и потому бежишь от себя и гонишь меня с глаз долой. В душе ты знаешь, что я давно отлично изучила тебя и все твои слабости - лучше кого бы то ни было; лучше меня тебя знает, может быть, только твой отец. Вот этого-то ты и не можешь стерпеть. Ты бесишься от того, что чувствуешь во мне жалость и сострадание к тебе. Да, будь ты проклят, я люблю тебя, если тебе так уж необходимо слышать мое признание, и буду любить, пока Прародительница не призовет меня к себе и не настанет пора мне с ней соединиться. Но ведь не это ты хотел услышать, верно? Не это входило в твои планы?

Король смотрел на нее огромными пылающими глазами.

– Вот оно! Ты действительно ненавидишь меня! Ты все лжешь!

– Боже! - вскрикнула королева и бросилась бежать. - Прочь от меня, прочь! Не прикасайся ко мне! Ты безумен. Я расскажу всем, что ты мне говорил тут, и тебя признают сумасшедшим. Ты требуешь, чтобы я призналась в ненависти к тебе, в ненависти, которой нет. Кроме ненависти, ты ничего не желаешь знать. Так убирайся прочь - я ненавижу тебя, если именно этого ты добиваешься!

ЯндолАнганол не стал гнаться за королевой, он даже не тронулся с места.

– Тогда грянет буря, - тихо прошептал он.

Так с вершины дворцовой горы в чашу Матрассила пополз белым покрывалом дым. Расставшись с МирдемИнггалой, король ЯндолАнганол словно сошел с ума. Велев принести из конюшен сено, он приказал обложить им двери зала, в котором еще томились мирдопоклонники. Вслед за сеном были принесены кувшины с очищенным китовым жиром. Выхватив у стоящего рядом раба горящий факел, король Орел собственноручно швырнул его на облитое жиром сено.

Пламя с ревом взметнулось в небеса.

Днем позже, когда королева отправлялась со столичной пристани в свое плавание, пожар усилился, и ярости его не было предела. Никто под страхом смерти не имел права тушить огонь. Обещанная буря бушевала, не зная границ.

Только с наступлением ночи, когда король, сидя со своим верным рунтом за столом, накачивался вином до беспамятства, слугам было позволено откатить к пожарищу ручные насосы и залить огонь.

Когда же на следующее утро бледный Беталикс вновь поднялся над горизонтом, король и его обычное окружение как всегда появились на дворцовом балконе и с первыми лучами зари предстали перед народом.

Толпа, ожидающая их на этот раз, была гораздо больше, чем прежде. Стоило появиться королю, как над толпой поднялся неясный глухой ропот, похожий на рычание раненого пса. Убоявшись этого многоглавого зверя, король поспешил вернуться в свои покои и бросился в кровать. В постели он оставался целый день, отказываясь есть, пить и говорить с кем бы то ни было.