Ротмистр - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Акуленко cтр.№ 16

— На-ко, глотни. Да, гляди ж, один раз!.. Меж тем, погреб заполнялся людьми. Трактирщика упаковали по рукам и ногам, запихали в рот кляп и определили в угол. Напротив оклепанной железом двери, из-за которой вместо неясного постукивания доносились уже сотрясающие стену удары, развернули сеть. С одной стороны встали двое крепких молодцов, с другой один лишь "кучер", которого Ливнев звал Шалтый. Был Шалтый раскос, как и полагается уроженцу монгольских степей, и приземист, будто дубовый пень. Силой же обладал чрезвычайной. Ладонью в стену гвозди вгонял, да их же пальцами вытаскивал. Мог опрокинуть за рога быка-трехлетку, а однажды приподнял в одиночку воз с мукой, да так и держал, пока ездовые сломанное колесо меняли. Еще владел Шалтый секретами особой борьбы, где насобачился не рассказывал, всяко где-то на родине на своей, но только никто его в рукопашной одолеть не мог. Он вообще говорил мало, поначалу и думали – немой.

Только во сне, бывало, начнет по-своему лопотать быстро-быстро, словно боится не успеть куда. А что говорят ему, выслушает внимательно, поклонится и все сделает, как надо. Имел Шалтый еще одну особенность, начисто лишил его Всевышний эмоций. Ни разозлить, ни рассмешить его никогда не удавалось. И ничто не могло монгола испугать. Уж как только не пробовали, ни с того, ни с сего тарелки позади него били, в таз медный молотком стучали, из ружья даже палили – обернется Шалтый, посмотрит, как на пустое место и дальше по своим делам идет. Ничего ему не стоило, скажем, в полнолуние по лесу прогуляться под волчье завывание, или, уж коли в этом нужда, могилу раскопать – покойного потревожить: умение, надо сказать, незаменимое. Откуда-то из-за спин стрелков со взведенными револьверами задумчиво проскрипел дед Опанас:

— Сдается мне, что там кобольд… А зараз, неплохо было бы держать наготове рябиновый крест…

— А-а, — Ливнев досадливо крякнул, — тут не угадаешь, что держать наготове, — Ливнев передразнил деда, — рябиновый крест или осиновый кол… Открывай, ребята!

Дверь распахнулась. Из темноты на свет шагнуло нечто мохнатое, одетое в лохмотья и мерзко пахнущее. На него тут же набросили сеть и повалили. Трое дюжих хлопцев пытались совладать с ревущим дурным голосом, брыкающимся и царапающимся существом. Дед Опанас протиснулся вперед и в секунду успокоил существо, ловко ткнув тому пальцем куда-то в шею.

— Только сдается мне, — молвил дед, — что это никакой не кобольд, а обычный смерд… В дверной проем, бесшумно, будто призраки, устремились несколько человек с фонарями. В углу завозился, приходя в сознание, трактирщик.

— Господин Кутейщиков, если не ошибаюсь? — поинтересовался Ливнев негромко, но весьма зловеще. Трактирщик часто-часто закивал. Ливнев жестом велел вынуть тому кляп и продолжил:

— Это кто?

Кутейщиков взглянул на лежащего "кобольда", сглотнул и севшим голосом поведал:

— Это?.. Это братец мой, Степка… Дурной он… Самасшедший стало быть… По-людски и говорить не умеет. Ревет, аки зверь. А только он добрый, мухи не тронет…

— А куда ты, ирод, мальца вел? Отвечай! — набросился на трактирщика дед Опанас. — Да в глаза мне гляди, душегубец!

— Так я того… стало быть… кваску холодненького, — замямлил трактирщик и осекся. В погреб ввели слегка помятую дамочку. Даже при тусклом освещении было видно, как помутнели ее зрачки. Руки безвольно свисали плетьми, да и стояла она с трудом, покачиваясь из стороны в сторону.

— Узнаете ли вы эту женщину? — спросил Ливнев трактирщика.

— Я… я… не припоминаю…

— А вы, узнаете этого господина? Дамочка окатила трактирщика мутным взглядом и слегка кивнула:

— Это Сидор Кутейщиков… Полюбовник мой…

— Что вас связывало?

— Я с улицы людей заманивала, взамен он кокаин мне давал.

— Что было дальше с этими людьми?

— Он братцу их своему сводил… На растерзание, — дамочка всхлипнула.

— Молчи, дура! — Кутейщиков не выдержал. — Что вы ее слушаете, она же не в себе! — глаза его бегали, лицо покрылось испариной. Из темноты дверного проема вывалились перемазанные грязью люди. Один из них поставил узелок, развернул, брезгливо вытер пальцы.

— Там подземные ходы, без конца и без края. Нашли вот…

— Что это?

— Кости человечьи… Дамочка пошатнулась и осела на пол. Поднимать ее никто не спешил.

— Я не хотел! — трактирщик заплакал. — Христом Богом… Он таким не был, пока батька жил. А потом на людей стал кидаться, скалился… Да он же батьку и…

— Откуда ход за дверью?

— То еще дед мой рыл, когда трактир строил. Разбойники через него ходили, из самых из подземных пещер. Туда пойдешь – сгинешь… Завел я туда Степушку, а дверь закрыл. Думал – пропадет. Так не поднимешь руку на него, брат ведь… Долго его не было, я уж и свечку за упокой поставил, а тут является, стучит, бьется – есть, мол, давай. Так я сначала кошек и собак ему кидал. Да они ж махонькие, надолго ль ему хватит? А после и пьянчужку бездомного свел, что под крыльцом ночевал. Так и пошло… Эх доля моя горькая!..

— А кашей да хлебом-то отчего не кормил его, упырь?

— Да где ж взять-то столищи? То ж убыль одна…

— Вас ждет виселица, Кутейщиков. Я позабочусь, — пообещал Ливнев и направился к выходу.

— Матвей Нилыч, этот… людоед… нам нужен? Ливнев обернулся, пожал плечами.

— Нет. Нечего здесь изыскивать. Ход завалить, этих двоих – под суд.

— Не погуби-и-и!.. Вой Кутейщикова вскоре смолк, и, вероятно, виной тому послужил водруженный на место кляп. Однако судьба трактирщика Ливнева отныне не интересовала. Еще одна акция проведена впустую. Сотни часов кропотливого труда не принесли ни зернышка, ни крупинки результата. Ничего. Если, правда не считать двух-трех десятков раскрытых убийств. Ну, так этим пусть занимаются те, кому полагается.

"Легки на помине", — поморщился Ливнев, когда на пороге рюмочной столкнулся с обер-полицмейстером. Тот явился как с картинки: толстый, потный, китель застегнут, но за исключением двух пуговиц, верхней и нижней; фуражка на затылке, щеки пышут жаром, в голове винегрет. Следом семенил заместитель, похожий, как брат-близнец, только морда поуже и живот поменьше.

— Милостивый государь! По какому праву вы распоряжаетесь? Вы кто, вообще, такой? Я не позволю!.. Ливнев был не в настроении. Он просто ткнул в мясистый нос свою чудодейственную грамоту и произнес:

— Поздравляю! Блестящая работа! Вашими стараниями обезврежена целая шайка опаснейших преступников… Внизу сухо треснул револьверный выстрел.

— Один, — Ливнев потер переносицу, — при задержании был застрелен, — и рявкнул, не давая опомниться: – Благодарю за службу! Обер-полицмейстер вытянулся во фрунт, вытаращил глаза и не нашел ничего лучшего, чем взять под козырек.

Микитка спал. По крайней мере, пока в карету не сел Ливнев.

— Испугался? — Ливнев чмокнул мальчугана в белобрысую макушку.