Мятеж - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Малинин cтр.№ 99

Я наклонился и прикрыл его одеялами.

— Теперь ты видишь, что помочь мне уже ничем нельзя, — совершенно спокойным, даже безразличным тоном продолжил он свой рассказ. — Впрочем, и пять дней назад вряд ли что-то можно было сделать… По всей видимости, я где-то попал под еще неизвестное нам облучение или столкнулся с каким-то другим фактором-икс. Видимо, в результате воздействия этого фактора мой геном окончательно расшатан, и регуляторные гены не могут выполнять свои функции. А поскольку от них зависит построение и поддержание моего человеческого генотипа, я стал… терять человеческий облик… Правда, скорость этого процесса совершенно невероятна, и мне непонятно, в кого же это перестраивают меня мои «сбрендившие» гены?

— Ты за это время что-нибудь ел? — совершенно неожиданно даже для самого себя спросил я. — И может быть, все-таки какое-то… лекарство?..

В ответ послышался испугавший меня хрип — не то кашель, не то… смех, а потом Женя все тем же безразличным тоном произнес:

— Последние четверо суток я не ел… и не хочу… А насчет лекарства… Разве у нас есть средство стабилизировать работу генов? Я такого не знаю. — Он немного помолчал. — С такими изменениями в организме я скорее всего… не выживу, да и не хочу, я даже не знаю, долго ли еще смогу разговаривать с тобой… так, чтобы ты меня понимал. Так вот, все мои записи находятся в лаборатории, в шкафу, кроме последних, сделанных в… во время моего… преобразования. Они здесь…

Он с явным усилием просунул свою подергивающуюся руку под стоявший у стены диван и вытащил несколько неряшливо исписанных листков.

— Если сможешь, останься со мной… до конца, хотя я не настаиваю — я понимаю, что представляю неважное… зрелище.

После этих слов его глаза закрылись мутной пленкой и голова устало откинулась.

Я поправил сползавшие с тела одеяла и сел на диван, не отрывая взгляда от своего обреченного друга. Похоже, он был прав, и диагноз им был поставлен верно. Даже за те несколько десятков минут, которые я провел рядом с ним, его внешний вид сильно изменился. Гребень на голове еще подрос, и кожа на нем, казалось, вот-вот была готова лопнуть, рот почти полностью исчез — похоже, костяные пластины, заменившие зубы, постепенно срастались. Ноги под одеялами успокоились, но все его тело содрогалось от крупной дрожи, а рука, державшая листы, разжалась и задергалась в крупной конвульсии. Я попытался взять ее в свои ладони и вдруг увидел, как два пальца на ней — мизинец и большой… исчезают, словно втягиваясь в ладонь, а оставшиеся три быстро удлиняются и утончаются!

Чтобы не видеть этой жути, я поднял глаза и принялся рассматривать потолок комнаты. Его чистый белый цвет немного успокоил меня, и в этот момент Орлов снова заговорил. Его голос стал еще менее понятен, но я улавливал смысл его речи:

— Странно, что я почти не чувствую боли, хотя эти… преобразования вроде бы должны быть болезненными… Правда, гораздо более странно то, что я до сих пор не умер!.. Весь наш земной опыт говорит, что эти изменения должны быть несовместимы с жизнью… человека. Что-то поддерживает во мне возможность существования и… сохраняет разум… У меня такое ощущение, что мой разум, моя способность мыслить совершенно не затронуты и… могут как-то управлять идущими в моем организме изменениями. Мне не хватает совсем немногого, чтобы понять механизм этого управления и… направить происходящие изменения в какое-то рациональное русло!..

В его неразборчивых словах было столько надежды и… отчаяния, что у меня на глазах выступили слезы. А Женя вдруг проговорил:

— Вот только говорить я, наверное, скоро совсем не смогу!..

Затем он долго молчал, так что я решил, что больше его не услышу, но где-то через час он совсем уж неразборчиво попросил:

— Ты меня в таком виде не показывай никому… Даже после того, как я… уйду…

Это были его последние слова.

Жизнь в изуродованном теле Жени продолжала теплиться еще трое суток. Я просидел рядом с ним все это время, только изредка подходя к двери, когда кто-нибудь, чаще всего Галочка Свиридова, стучал, чтобы узнать, не надо ли нам чего. Когда прекратилось дыхание, а дышал он последние двое суток через ушные отверстия, я думал, что настал конец, однако биение сердца прослушивалось еще почти двенадцать часов. Ничего человеческого в этом теле не осталось, оно стало похожим на… пень высотой метра полтора с тремя длинными кривыми корнями и двумя тонкими ветками, взметнувшимися вверх…

Я единственный, кто видел, во что он превратился.

Впрочем, мы за эти годы насмотрелись и не таких… превращений…

Спустя еще двадцать лет положение как-то вдруг стабилизировалось. Нет, изменения в организме людей продолжались, но они стали не такими заметными, более плавными, упорядоченными, что ли. А еще через тридцать лет все колонисты разделились на четыре большие группы. Первая — это те, кто оставался под защитой куполов исследовательских центров и сохранял внешность, присущую человеку, в более или менее привычном виде и не получил каких-либо экзотических способностей. Вторая — те, кто изменился настолько, что уже не мог называться homo sapiens ни по облику, ни по образу мышления. Третья — те, кто, изменившись внешне, сохранял присущие человеку стиль и образ мышления, кто, не походя на человека внешне и имея некоторые… экзотические способности, продолжал оставаться им по сути. И четвертая, самая малочисленная — это те, кто не имел… постоянного облика, чья внешность, чьи внутренние органы изменялись в зависимости от окружающей среды, от степени личной изолированности, порой даже от… личного желания!

Первые продолжали называться людьми. Они были очень немногочисленны, но зато у них рождались дети, как правило, к сожалению, людьми уже не бывшие. Мутации, проходившие в геноме этих людей, были скрытыми и проявлялись только в следующих поколениях.

Вторые были названы «периферия», поскольку генетические изменения в их геноме настолько ушли в сторону от человечества, что они потеряли способность… мыслить. Их поведение перестало быть осмысленным, оно стало базироваться на инстинктах. Хотя, надо сказать, зачастую периферия очень почтительно относилась и относится к магистралам и особенно полным суперам, периферийные существа были самыми многочисленными на планете, самыми разнообразными по облику и физическим способностям.

Третьи — магистралы. Мутации генома этого вида протекали по магистральному пути, но по разным причинам остановились на какой-то стадии, не дойдя до своего естественного завершения.

И последние — homosuper, или, как мы сами себя назвали, полные суперы. Этот вид был именно тем, что мы с Орловым хотели получить в результате нашего безумного эксперимента. У нас получилось! Вот только нас, полных суперов, было очень мало… всего сто пятьдесят… А для того чтобы надежно прикрыть Землю от вторжения, надо не меньше шестисот — семисот!..

Впрочем, это сейчас нас сто пятьдесят. К сотой годовщине нашего пребывания на планете полностью сформировалось всего четыре полных супера, которые еще мало что умели, но зато мы точно узнали, каким образом из человеческого генома, используя геофизические свойства этой планеты, можно вырастить homosuper!