Медведица, или легенда о Черном Янгаре - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 41

Но повариха была ловкой.

И листы выходили ровными, аккуратными.

Я поливала их смесью меда, орехов и изюма.

— Угадал, — Янгар стащил лепешку и, свернув трубочкой, отправил в рот. — Знаешь… с тобой я начинаю ощущать вкус еды. Правда, Кейсо решит, что я сошел с ума… быть может, он будет прав. Он бы уже решил, если бы обращал на меня внимания. Но он занят.

Это было сказано с детской почти обидой.

— Ешь, маленькая медведица… — из сумки появились пирожки с мясом. И зайчатина, в яблоках запеченная. Груши. И тонкие стебельки мятной травы, запах которой мне показался отвратительным.

Мы просидели до сумерек.

Я-медведь.

И мой сумасшедший муж, которому собственная жизнь была настолько безразлична, что он не боялся обнимать медведя. А еще Янгхаара, как и меня, терзало одиночество. Наверное, поэтому на следующий день он вновь вернулся.

И возвращался раз за разом.

Он приходил и, присев на темный, с бурыми прожилками камень, ждал меня.

Или я его.

Он говорил мне:

— Здравствуй, маленькая медведица.

А я улыбалась и касалась носом его щеки, стирая с нее капли дождя. И старая ель становилась приютом.

Что было в этих встречах? Ничего особенного. Минуты тишины, разделенные на двоих. Рука Янгара на моей голове. И моя голова у него на коленях.

Его рассказы.

Иногда — о пустяках. Погода. Дождь и сырость, которая тревожила старые шрамы, особенно переломы. Кости ныли, мешали спать. И Янгар лежал, разглядывая полог шатра, считал рубцы на коже. Всегда получалось другое число.

Порой он заговаривал о том, что видел. О чудесной стране Кхемет, которая скрыта за морем, пустыней и горами. О звероголовых богах ее и людях со смуглой кожей.

И эти его истории походили на сказку.

Но сказке случалось становиться страшной, когда Янгар, забывшись, задумавшись, вдруг заговаривал о том, что было с ним. Он тут же спохватывался, обрывал рассказ и закрывался.

— Мне повезло остаться живым, — обронил он как-то, вытягиваясь рядом со мной. — Это главное.

Мы лежали. Молчали.

С ним молчание было уютным, вот только…

…я знала, что однажды ему придется уйти… так и случилось.

Ложе, укрытое драгоценными мехами лунных лисиц, было огромно. И возвышался над ним балдахин из аммарского бархата, золотой нитью расшитый. Рассыпались атласные подушки. Упали на пол, на дорогие ковры.

И слуга, повинуясь ленивому жесту, поспешил собрать их.

Вилхо был богат.

И скуп.

Слуга подал стеклянный кубок, наполненный разбавленным вином. Слабый желудок Вилхо не принимал иного напитка. И печень его, которая вздулась, поднялась бугром, не всякую пищу принимала.

К здоровью своему, с детства слабому, Вилхо Кольцедаритель относился весьма бережно.

Слуги помогли подняться, проводили в ванную комнату, опустили такое ленивое, рыхлое тело в горячую воду, куда уже добавили черный восточный бальзам. И Вилхо, смежив веки, позволил себя мыть.

Сильные руки рабов растирали нежное тело, массировали бережно, возвращая жизненные токи. И Вилхо чувствовал, как прибавляется сил. Все же нынешний день обещал быть тяжелым. Впрочем, все его дни были тяжелы.

Ему поднесли козье молоко, смешанное с соком сельдерея.

И вареную печень миноги.

Кашу из дикого злака, приправленную медом.

Три перепелиных яйца.

И кубок сладкого сбитня.

А еще крошечные безвкусные булочки с начинкой из трав. Их восточный лекарь, один из семи, что жили при дворце, каждое утро выпекал самолично.

После завтрака Вилхо сменили рубаху. Свежая из тонкого батиста, с вышивкой по воротнику, была тепла. Поверх накинули нижнюю, атласную, с длинными узкими рукавами. И еще одну, которая спускалась до колен. Подали шальвары. И домашние туфли, которые пришлось сменить на другие — ноги опять опухли. И Вилхо нахмурил брови, выражая недовольство: разве не говорил он, что ступни требуется растирать с особым тщанием?

И спеша исправиться, рабыни массировали их, белые, мягкие, лишенные чувствительности.

Каждый палец разминали бережно.

Вилхо вздохнул: тяжело. И часу не пройдет, как вновь опухнут ноги, а в теле появится предательская ломота. И колени набрякнут. Заколет в груди…

— Взгляните, господин, — поднесли зеркало, массивное в серебряной оправе. Оно было столь тяжело, что четверо молодых рабов с трудом удерживали его. — Вы чудесно выглядите.

Старый слуга, который помнил Вилхо еще ребенком, поспешно смахнул со стекла невидимую пылинку.

Чудесно?

Вилхо поморщился: сегодня он не был настроен на лесть.

И что бы ни говорили, прекрасно осознавал, каков он есть.

Невысокий, уже с рождения измученный болезнями, которые сменяли друг друга, Вилхо всегда был склонен к полноте. Но под роскошным халатом не видно, сколь узки его плечи, а грудь велика и по-женски припухла. Скрыт мягкий в складочках живот. И слабые руки, которые не способны были удерживать оружие.

И не надо.

Есть те, кто удержат его за Вилхо…

Лицо его округло. И щеки пухлы, а рот — мал. Да и нос невелик. Само личико детское какое-то, капризное. И Вилхо всерьез раздумывает над тем, чтобы маску носить.

Он слышал, будто бы за морем есть земля, где повелители скрывают лица от народа, чтобы взгляды презренных не оскорбили тех, в ком течет кровь богов.

Хорошая мысль.

Дельная.

И надо бы ее обдумать как-нибудь на досуге.

Вилхо позволил нанести слой краски.

И двое слуг подняли его с кресла, помогли перебраться в паланкин.

Несли бережно, но Вилхо все ж ощущал покачивание, которое вызывало в нем приступы тошноты. Оттого и редко покидал он дворец: весьма утомительны были поездки.

— Что слышно? — спросил Вилхо, отняв от носа платок, пропитанный душистыми маслами. Ароматы их позволяли унять тошноту.

И советники, облепившие паланкин, словно цыплята курицу, заговорили наперебой.

…Янгхаар Каапо одержал новую победу, сжег три деревни Ину.

…и захватил в плен старшего сына Олли, который, верно, уже и мертв.

…Ерхо Ину пошел по берегу и сравнял с землей рыбацкий поселок, над которым поднималось знамя Янгхаара. А еще его корабли пустили на дно морское ладью Каапо вместе со всеми людьми и грузом.

Поморщился Вилхо: устал он о войне слушать.