Берег Красного Гора. Книга первая. Тени Марса - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Корепанов cтр.№ 65

В этой черной ночи, не так уж далеко от модуля, затаился безжалостный хищник, продолжая переваривать тела Алекса Батлера, Флоренс, Свена Торнссона и командира...

Так ничего и не поев, Леопольд Каталински дотащил себя до койки и рухнул на нее, даже не попытавшись снять комбинезон. В какой-то момент ему стало глубоко безразличным все и вся, включая собственную персону, которая теперь занимала его не больше, чем столкновение двух космических пылинок где-нибудь в созвездии Волопаса...

Впрочем, он отдавал себе отчет в том, что эта апатия могла быть защитной реакцией организма, своего рода аварийной подушкой безопасности для нервной системы, расшатанной случившимися трагическими событиями и непредвиденными физическими нагрузками.

Леопольд Каталински лежал, ни о чем не думая, и ему продолжала представляться монолитная зловещая громада. А потом он вновь провалился в черный колодец.

...Его разбудили приглушенные звуки, похожие на ней-то голос. С трудом выкарабкавшись из смутного лабиринта какого-то безнадежного сновидения, он приподнял тяжелые веки и тут же зажмурился от неяркого света настенного светильника, ощутив резь в глазах. Голова казалась неподъемной гирей, он не мог пошевелить ни руками, ни ногами — тело было совершенно вялым, а мозг, отравленный болезненным сном, никак не желал проясняться. Леопольд Каталински Беспомощно лежал на койке в грузовом отсеке модуля и слушал едва проникающие в его затуманенное сознание, доносящиеся словно бы издалека слова.

«Марсианские города — изумительные, неправдоподобные, точно камни, снесенные с горных вершин какой-то стремительной невероятной лавиной и застывшие наконец сверкающими россыпями...»

«Какие города? — неясной тенью проползла по дну сознания вялая мысль. — Какие сверкающие россыпи? Нет никаких россыпей...»

Голос, ровный, шуршащий, затих, словно пересох от жары еле-еле заметный ручей, а потом зашелестел снова:

«Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд в воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рукав руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры...»

Инженер вновь попытался открыть глаза, но они никак не хотели открываться, а сознание словно опутала прочная плотная паутина. Он не желал противодействовать этой паутине, у него просто не было сил, чтобы пытаться разорвать ее. Он продолжал неподвижно лежать, свесив руку с койки, и все-таки сумел сообразить, что слышит какой-то книжный текст. Что-то похожее вслух читала Фло командиру, когда все они проходили предполетную подготовку. Кажется, она даже называла имя автора, но Леопольд Каталински не мог вспомнить его, да и не был он в состоянии собраться, сконцентрироваться — призрака мыслей отрешенно разбредались в разные стороны, как унылые погибшие души в безнадежных кругах Ада, описанного то ли гениальным, то ли полубезумным средневековым итальянцем...

Леопольд Каталински не был знатоком литературы — со школьных лет его втянул в себя водоворот Интернета.

«И сильный ветер погнал песчаный корабль по дну мертвого моря, — после короткого затишья продолжал голос, — над поглощенными песком глыбами хрусталя, мимо поваленных колонн, мимо заброшенных пристаней из мрамора и меди, мимо белых шахматных фигурок мертвых городов, мимо пурпурных предгорий и дальше, дальше...»

Это было красиво, и Леопольд Каталински, даже пребывая в тягучем полусне, оценил старания тех, кто готовил Первую марсианскую, — вероятно, запись включалась автоматически и звучала каждую ночь, способствуя, по замыслу специалистов-психологов, максимальной релаксации и созданию соответствующего психологического фона...

«Хорошая, наверное, задумка... по мнению специалистов... сказки о Марсе... динамик встроен в переборку... луны закатились... безлюдны каменные амфитеатры... песчаный корабль... прямо к Марсианскому Сфинксу...» Леопольд Каталински вновь погрузился в глубокий сон, и ему снились голубые призраки, голубые дымки — высокие марсианские песчаные корабли под голубыми парусами.

* * *

Утром инженер проснулся с тяжелой головой. Мышцы болели, словно он всю ночь, подобно тому древнему греку, таскал камни, а окружающее воспринималось отстраненно, как будто весь мир был отгорожен от него толстым стеклом. Воспоминания о миновавшей ночи забились в наглухо закупоренные норы и ничем не давали о себе знать; он даже не мог вспомнить, как добрался до койки.

Мысль о еде почему-то вызывала у него отвращение, но он все-таки заставил себя сделать несколько глотков мультивитаминной смеси — и эта смесь показалась ему абсолютно безвкусной.

А потом он подошел к рации и отключил ее. Сам Добровольно перекрыл канал связи с ЦУПом. Если бы его спросили, зачем он это сделал, он не смог бы ответить.

Немного постояв, рассеянно разглядывая пол а словно бы о чем-то размышляя, Леопольд Каталински круто развернулся и направился к выходному люку.

Новое марсианское утро было солнечным и тихим. Ничего не изменилось в окружающем пейзаже, только над хищным Сфинксом висела легкая белесая дымка. Вездеход выглядел как-то нелепо, он был неуместен здесь, на этой древней равнине, видевшей в ночном небе над собой легендарный Фаэтон.

Леопольд Каталински присел на ступеньку трапа и начал рассеянно насвистывать какой-то нехитрый мотивчик. Внешний мир по-прежнему был отделен от него толстым стеклом. Нужно было выводить контейнеры, грузить золото, а потом готовить модуль к старту, но инженер как будто забыл обо всех этих хлопотах. Он просто сидел, глядя себе под ноги, и задумчиво насвистывал. Потом поддал носком ботинка бурый гладкий камешек — тот со стуком закатился под широкий бампер марсохода.

Леопольд Каталински равнодушно проводил его глазами и перевел взгляд на далекий Марсианский Лик.

Да, он не ошибся в своем предположении. Исполин не был мертвым монолитом наподобие вытесанных в скалах египетских храмов, он жил какой-то своей таинственной жизнью, он менялся. Солнце освещало его, и в солнечных лучах на каменном боку, обращенном к модулю, серебрился над поверхностью равнины безукоризненно правильный прямоугольник, которого — инженер совершенно определенно знал это — не было там, когда он вышел из «консервной банки».

Марсианский Сфинкс, вернее, то, что земляне называли «Марсианским Сфинксом», был способен на метаморфозы.

Леопольд Каталински почему-то совершенно не удивился и вообще не ощутил никаких эмоций; он продолжал оставаться за толстым стеклом и воспринимал действительность — или то, что казалось действительностью, — с невозмутимостью комара, застывшего в куске янтаря. Встав с трапа, он подошел к вездеходу и отвинтил фонарь с брошенного на сиденье шлема. Зачем ему нужен фонарь, он не знал, но ему и в голову не приходило искать какое-то объяснение. Обогнув вездеход, Леопольд Каталински неторопливо зашагал по равнине к каменному колоссу с прямоугольником, сверкающим серебром, словно был морским судном, плывущим на свет маяка. Или мотыльком, летящим к смертельно обжигающей лампе.