Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Смирнов cтр.№ 36

Ехидна опасна отнюдь не ядовитыми укусами. Не лезь к ней в пруд — она и не тронет. Сама отгоняет всех, кто мешает ей жить. Самое страшное свойство ехидны — способность к стремительному размножению. В этом отец был абсолютно прав. Своими отпрысками она в считанные дни может заполонить все соседние водоемы со стоячей водой. Личинки рано или поздно попадут в канализацию, оттуда — в реку, и тогда заражение уезда будет не остановить.

— А теперь прошу всех, кроме и-чу, отойти еще на сто шагов. Начинаю подготовку к бою. Почуяв опасность, ехидна может напасть первой. — Он опять врал. Ехидна никогда не лезет на рожон.

Бред какой-то! Да, я понимал: это игра — он хотел продемонстрировать городской публике неимоверную трудность и опасность поединка с коварным чудищем, лишний раз доказывая незаменимость Гильдии. Но чтобы столь откровенно обманывать мирян?

Начальство, недовольно бурча себе под нос, двинулось к оцеплению. Господин градоначальник через рупор попросил кедринцев отойти на безопасное расстояние. Зеваки поначалу не тронулись с места. Тогда полицмейстер отдал команду, и городовые с жандармами начали теснить толпу.

Меня распирали невысказанные вопросы. Еще немного — и я просто взорвусь. Я не стал соваться к отцу, колдующему над боевыми амулетами, а подошел к Никодиму Ершову. Он старался делать вид, будто Федор Пришвин говорит и делает все как надо. Значит, Воевода в курсе. И потому я прошептал ему на ухо:

— Или вы скажете мне правду, или я пойду к этим типам и объявлю, что им дурят голову.

Никодим Ершов посмотрел с удивлением и понял, что со мной происходит. Отвел меня на несколько шагов, чтобы отец не услышал, и объяснил ситуацию.

Оказывается, отец отправил Игната Мостового с отрядом в солончаковые топи Карагача, за семьсот верст от Кедрина, — для отлова взрослой и потому весьма агрессивной самки ехидны. Из шестерых бойцов вернулись четверо, везя в серебряной бочке крупную, мало пострадавшую при поимке особь. Отряд возвратился в город за две недели до нашего ареста и стал ждать приказа.

После ареста — благодаря инспектору Боброву — отец смог позвонить Мостовому. Он сказал: «Передай моей жене, что все живы-здоровы, но придется малость задержаться. У нас небольшие неприятности» — и закончил безобидной фразой: «Пока нас нет, можно убраться в доме». Это был условный сигнал.

И в первую же ночь Игнат с помощью своих бойцов выпустил чудовище в Архиерейский пруд — любимое место отдыха горожан. Ночь была хоть глаз выколи, и-чу — опытны и умелы, и операция прошла без сучка без задоринки.

Плюх! Полетели в стороны фонтаны затхлой воды и ряски. И в самом центре Кедрина, рядышком с префектурой и Городской Думой, забарахталась в пруду опьяненная нежданной свободой ехидна.

Отец сознавал, что совершает преступление против ни в чем не повинных горожан, отнимая у них покой, ощущение надежности бытия, твердой почвы под ногами. Это было и преступление против Гильдии. Все ее писаные и неписаные законы строго-настрого запрещают использовать чудовищ в любых — даже самых благородных — целях.

Но отец счел, что это наименьшее зло и другого пути спасти кедринскую рать нет. Если ее разгромят, случится катастрофа. Распоясавшаяся нежить будет выкашивать мирное население почище сибирки.

Город узнал о ехидне на следующее утро, когда уборщики хотели подмести аллеи и протереть запылившиеся скамьи, но их не пустило. Ни один человек отныне не мог войти в Архиерейский сад. Зато всякую городскую живность тянуло к тамошнему пруду как магнитом.

Власти растерялись. Они никогда не имели дела с ехиднами — и-чу всякий раз расправлялись с ними на дальних подступах к городу. Откуда было знать «отцам города», что данная особь ничем не угрожала Кедрину: ее ядовитые железы и детородные органы были вырезаны. Именно эта операция и стоила жизни двоим молодым бойцам. У ехидны остались только страшные жвала и грозно торчащие вибриссы. А еще она могла пугать людей, учиняя в Кедрине панику: ехидны испускают инфразвуковые волны.

Господин градоначальник скрепя сердце отправился к временно исполняющему обязанности кедринского Воеводы. Гильдия в лице Никодима Ершова так ответила на просьбу городских властей:

— Вы обвинили нас в уголовщине за то, что мы уничтожили гнездо смертельно опасной нечисти. И мы умываем руки. Рать не будет ни с кем сражаться.

Уговоры на Никодима не действовали, угрозы его не пугали.

— Двум смертям не бывать — одной не миновать. А дальше Сибири не сошлешь.

— Я знаю, кто все это затеял! — в отчаянии закричал городской голова. — Пришвин предал кедринцев!

— Ваши обвинения беспочвенны, оскорбительны, — ледяным тоном ответил Воевода, — и лишний раз подтверждают правильность нашего решения.

Градоначальник вернулся в Городскую Управу несолоно хлебавши, а ехидна тем временем скушала всех жирных архиерейских карасей и принялась за птиц. Покончив с ними, она непременно займется кошками и собаками.

Полицейские и солдаты не могли приблизиться к Архиерейскому саду. А бомбардировать фугасками любимое место отдыха, украшение Кедрина, «отцы города» не решались. Вызвать подмогу из Каменска они тоже не могли: вынести сор из избы — значит, признать свою полную несостоятельность. Еще неизвестно, как посмотрят на конфликт с и-чу губернские власти, пусть даже сами они Гильдию не любят.

Хоть господин градоначальник и был уверен в виновности Федора Пришвина, ему пришлось отправиться в крепость и попросить отца избавить город от ехидны. В качестве первого условия отец потребовал позвать меня, военного коменданта и полицмейстера, чтобы у их разговора были свидетели. Стиснув зубы, градоначальник вынужден был согласиться. А дальше я мог наблюдать спектакль самолично…

Дождавшись, когда люди отошли подальше от чугунной ограды, отец разжег ритуальный костер. Тот выбросил в небо облако ядовито-красного дыма. Отец поплясал вокруг костра, выкрикивая заговор от гада болотного. Потом надел на голову высокий рогатый шлем, гасящий инфразвуковые волны, вынул из ножен свой любимый Орлевик и двинулся к пруду приканчивать стерилизованную нечисть.

Сдается мне, что с того самого дня, с появления в Кедрине ехидны, и началось падение нашей Гильдии. Впервые и-чу безнаказанно использовали чудовищ для своих целей. Впервые в рядах Гильдии восторжествовал принцип «цель оправдывает средства». Отныне нам было все дозволено. И когда бойцы прочувствовали, попробовали на зуб эту новую реальность, новые возможности привели кое-кого в восторг…

Две силы есть — две роковые силы,

Всю жизнь свою у них мы под рукой,

От колыбельных дней и до могилы, —

Одна есть Смерть, другая — Суд людской.

Федор Тютчев

Перестрелка началась ни с того ни с сего. Чернокожие, белозубые охранники, поговорившие с кем-то по селектору и уж было согласившиеся пропустить нас в ворота, вдруг вскинули карабины, и пошел треск и грохот. Палили они наобум святых, не целясь, словно обозначали стрельбу, вовсе не желая в нас попасть. Но отец… Он бил наверняка, заряды дроби ударяли в лицо, отшвыривая нгомбо.