На синей комете - читать онлайн книгу. Автор: Розмари Уэллс cтр.№ 26

— Так-так… в телефонной книге его наверняка нет. Слишком знаменит… Погодите, кажется, Одри однажды встретила его в «Билтморе». Он ещё угостил её лимонадом в баре. Когда он в городе, киностудия снимает для него номер в этой гостинице. Попробуйте поискать там. Удачи!

Девушка-оператор отеля «Билтмор» ни в какую не хотела соединять меня с Голландцем. Но записала мой номер и предложила подождать. Минут через пять раздался звонок.

— Бар отеля «Билтмор», — произнёс мужской голос с сильным акцентом. — Чем могу помочь?

Я снова попросил Голландца. Разумеется, назвал настоящее имя, а не прозвище. И, затаив дыхание, принялся молиться всем святым, чьи статуи стояли вдоль стен у нас в церкви, и в первую очередь самой Деве Марии Скорбящей. Не прошло и минуты, как в трубке прозвучал чудесный знакомый голос.

— Он тебя не вспомнит, — удручённо прошептал папа.

Но Голландец вспомнил.

— Оскар! — воскликнул он. — Ты шутишь?! Как я мог тебя забыть? Никогда! Если б не ты, я даже не сунулся бы в Голливуд. Но ты меня вдохновил, и я ходил на пробы до посинения, а потом — бац! — вытащил лотерейный билет. Едва я снял очки, мне дали роль. Как ты предсказывал… Оскар, ты голоден? — прибавил он заботливо.

— Голландец, я всегда голоден, — ответил я.

— Тогда жду тебя через полчаса в ресторане «Браун Дерби»!

Я повесил трубку и, повернувшись к папе, спросил:

— Ты знаешь, как проехать в ресторан «Браун Дерби»?

— Туда в таком виде не пустят. — Папа осмотрел нас обоих с головы до ног и вздохнул. Он был в запылённых тяжёлых ботинках, не самом чистом рабочем комбинезоне и клетчатой рубашке с эмблемой «Джон Дир» на нагрудном кармане. Я выглядел не лучше.

Мы кое-как оттёрли самые грязные пятна, и вскоре папин неказистый пикап уже стоял среди шикарных машин, которые выстроились у входа в «Браун Дерби», как на выставке. Папа вдруг засмущался, поэтому я сам сообщил метрдотелю, к кому именно мы пришли. Он не сдержал презрительной усмешки, но тут в дверях показался Голландец — большой, загорелый, солнечный человек. Он был крупнее и шире в плечах, чем раньше. И улыбка его сверкала ещё ярче. На голове у него красовалась широкополая ковбойская шляпа. Войдя, он тут же надел очки, без которых — я это помнил — ничего не видел. Заметив мой рыжий вихор, он просиял и направился к нам широким шагом, снимая очки на ходу. Настоящий голливудский принц. Он шёл, зная, что все вокруг смотрят только на него.

— Как ты умудрился с ним познакомиться? — шёпотом спросил папа.

— Я же тебе рассказывал! Мы в поезде вместе ехали.

— Надо же! Вырос на две головы, а веснушки и рыжий вихор на месте! — Голландец пожал руку сначала папе, потом мне. — Ты вымахал, пострелёнок! Настоящий мужчина. Оскар! Скажи, ты получил те десять тысяч долларов?

— Неужели помнишь? — изумился я.

— Ещё бы! Мы с тобой тогда простились на вокзале, а у меня прямо ноги не шли. Не хотелось оставлять тебя одного. Сел в такси, а сам думаю: эх, надо было с пацаном остаться, передать отцу с рук на руки… — Он на миг помрачнел, но потом снова оживился: — Впрочем, я вижу, что ты справился, ковбой!

Похоже, Голландцу было совершенно наплевать, как мы одеты, хотя официант, усаживая нашу компанию за столик у окна, окинул нас с папой критическим взглядом. А за окном цокал каблучками Лос-Анджелес сорок первого года: женщины тут ходили в брюках и шортах. Дома, в Иллинойсе, такого не увидишь.

Папа буквально язык проглотил — ну, не умел он разговаривать со знаменитостями, и всё тут. А по мне, будь Голландец хоть президентом Соединённых Штатов, всё равно он — просто Голландец. Он заказал всем бифштексы. Потом спросил у меня:

— Значит, ты вспомнил, что тогда случилось в банке? Лица грабителей, их имена?

— Нет, — ответил я. — Я словно бы вижу их краем глаза, смутно. А когда пробую всмотреться — они исчезают.

— Н-да, жалко. — Голландец склонил голову набок и улыбнулся знакомой, милой моему сердцу улыбкой.

— Но ведь прошло всего несколько дней, — робко произнёс я.

Голландец удивлённо вскинул брови.

— Что? Не понял!

Они с папой переглянулись.

— Голландец, мне нужна твоя помощь, — признался я.

— Оскар, если это в моих силах, я всё для тебя сделаю.

Тут официант ловко вынес из кухни сразу три сковороды со скворчащими бифштексами и три тарелки с печёной картошкой и салатом. Ничего подобного я не едал с незапамятных времен… а впрочем… Голландец кормил меня так же вкусно в поезде, когда мы ехали в Калифорнию. В тридцать первом году. Пару дней назад.

— Понимаешь, мне надо найти макет с поездами, — продолжил я. — Большой, чтоб вся страна была. С кучей поездов. Как думаешь, есть такой в Лос-Анджелесе?

— Оскар, а зачем тебе это понадобилось? — поинтересовался Голландец.

Папа сидел, не поднимая глаз. То разворачивал, то сворачивал полотняную салфетку.

— Мне надо вернуться назад, — объяснил я.

Обдумывая ответ, Голландец успел отрезать и проглотить несколько кусков мяса. Наконец он сказал:

— А в магазинах, где игрушками торгуют, ты искал? Загляни туда. Где-нибудь наверняка есть макет, может даже фирмы «Лайонел».

— Мы по дороге сюда как раз заезжали в магазины. Во все крупные магазины игрушек, какие только есть в городе. Там теперь продают танки, бомбардировщики и подводные лодки.

— Оно и понятно, — вставил папа. — Война.

Голландец кивнул:

— Что и говорить! После Пёрл-Харбора страна точно свихнулась. Здешние японцы боятся даже нос высунуть на улицу. Их всех, того и гляди, отправят за колючую проволоку. Куда-нибудь подальше. В Айову. Всех без разбора — и женщин, и детей. — Подозвав официанта, он попросил принести воды. — И вся страна встаёт под ружье. В Калифорнии призывают всех подряд. Ноги держат — иди на войну. Скоро и до тебя доберутся, ковбой. Меня не тронут из-за близорукости, а вот тебе не отвертеться.

— Но мне всего одиннадцать лет! Я приехал сюда на игрушечном поезде.

Глаза у Голландца изумлённо округлились, но он продолжал жевать.

— Никто мне не верит. — Загрустив, я принялся возить по тарелке кусок политого соусом мяса.

Голландец вытер рот салфеткой и заговорил:

— Я верю, ковбой. Я верю… причём очень крепко, вот во что: десять лет назад, в банке, ты испытал такое потрясение, что не оправился от него до сих пор. Пошёл камнем на дно и не всплыл. Где ты был все эти годы? — Он размял печёную картофелину вилкой.

Я долго изучал каждый сантиметр скатерти.

— Я уже рассказывал всё, что помню, — начал я и взглянул на Голландца в упор, не мигая. — В тот вечер, в сочельник, я стоял возле западной оконечности макета. Церковные колокола как раз пробили пять часов. Сам считал. Пять ударов. Потом — только туман, а потом сразу — кто-то грязным пальцем нажимает на спусковой крючок. Целится мне в голову. Я закрыл глаза и прыгнул так далеко, как смог. Как будто я — пушечное ядро. И оказался в макете, в колючих кустах из прессованной пенки, выкрашенной в зелёный цвет, под можжевельник. Рядом увидел железнодорожную станцию «Песчаные дюны». Это недалеко от Кейро, на Южнобережной линии. В семнадцать ноль четыре там остановилась «Синяя комета», и я сел на поезд.