Оковы страсти - читать онлайн книгу. Автор: Розмари Роджерс cтр.№ 107

— Перестань! В конце концов, это я первый заговорил о моей жене и могу удовлетворить твое тайное любопытство, моя Пандора. Тебе, конечно, хочется услышать конец этой трагедии?

— Николас, пожалуйста, не рассказывай. Не надо…

— Не надо, но я, наверное, должен.

Она вспомнила, что во время своего рассказа он обнимал ее за плечи, а она повернула голову так, что лицо ее и губы касались его руки. Она запомнила каждое слово, каждую фразу его рассказа, они словно отпечатались в ее мозгу.

— Говорил я тебе, когда это было? Да это и не важно, я сам не помню. Но после первого года безуспешных поисков и дознаний она была мертва для меня да и для окружающих. Ее семья заказывала мессы за упокой ее души, а имя ее было выгравировано на мраморе в семейном склепе. И как бы похоронив ее, все о ней забыли — весьма удобно для окружающих, а особенно для меня. Если бы не случайное стечение обстоятельств. В Мексике у нас родственники, и мы дали объявление, обещая вознаграждение за любую информацию. Разве можно было предположить, что кто-то отзовется на него через столько времени?

Алекса хорошо помнила этот его вздох и голос, ставший вдруг сразу вялым, безжизненным, лишенным интонаций и эмоций, чуть-чуть хрипловатый.

— Когда я увидел ее, — продолжал Николас свой рассказ, — я почувствовал облегчение и раздражение одновременно. Я поломал все свои планы, я охотился за химерами. Женщина, лежащая на грязном соломенном тюфяке, была несчастная, старая, усохшая карга. У нее были коротко подстриженные в стиле команчей волосы. Она умирала. Они не оставили ей никакой одежды, только грязное разорванное одеяло, едва прикрывающее… Она произнесла… мое имя. Она лишилась почти всех своих зубов да и всего остального тоже. Но она была жива, и она все еще была моей женой. И мы воссоединились в этом забытом Богом, заброшенном на краю земли месте. Старая горная хижина, три дня я добирался туда из грязного городишка. От нее исходило такое зловоние, что я не мог подойти к ней ближе, а уж тем более дотронуться до нее. Я посмотрел на нее и понял, что она старается сказать мне что-то своим шамкающим ртом. О, как жаль, что она не умерла до моего прихода! У меня не было никакого желания ни слушать ее рассказ, ни видеть ее предсмертные муки и страдания. Она все еще была жива, несмотря на оскорбления, унижения, бесчестье и все то, что ей пришлось перенести и вытерпеть. Она была жива, потому что боялась убить себя. Теперь же она наконец-то отомстила мне, так как в том, что случилось с нею, была и моя вина. Она умоляла меня сделать это за нее. Может быть, мне стоило уйти и оставить ее. Пусть бы умерла своей смертью! Или заплатить наемному убийце. Но вместо этого я напоил ее виски и, когда она заснула, выстрелил ей в висок.

«Как же мог он рассказывать об этом с таким хладнокровным спокойствием?» — только сейчас пришло на ум Алексе. Тогда же она оцепенела: его слова, как холодные камни, ударяли и падали рядом с ней. Она все пыталась подобрать и найти подходящие слова, а он спросил с усмешкой:

— Милая, любимая Алекса! Слышала ли ты когда-нибудь более драматичную, чем эта, историю любви, страсти, ревности и гнева? Ты разочарована?

И он опять ласкал ее и шептал нежные испанские слова любви, а потом они занимались любовью, как будто бы он и не рассказывал ей эту жуткую историю. А может быть, он был прав, что рассказал ей все? Только это могло оправдать его, а то лорд Чарльз уже постарался пустить слух, что Николас убил свою бедняжку жену. Хотя на самом деле все могло быть иначе. Она всегда должна помнить, что Николас Дэмерон, как признался он сам, убил нескольких несчастных на дуэли — варварский обычай, до сих пор сохранившийся в Луизиане и других отсталых регионах Америки, так она поняла. Ей пора усвоить, что он думает в первую очередь о себе и о том, что выгодно ему; законченный эгоист, если это касается его персоны, и крайне невнимательный к окружающим. Чего ради он держал ее всю ночь в скандально известном доме свиданий, совершенно не заботясь о ее репутации? Более того, когда она задремала в его объятиях, он сбежал, убедившись, что она крепко спит. Бросил ее, как надоевшую, ненужную вещь; попользовался, она сломалась — и больше не нужна.

— Он хотел лишь использовать тебя, как любую другую, и сделал это умно и расчетливо, — сказала ей язвительно тетушка Соланж.

Неприятные, отвратительные до омерзения эпизоды из жизни, забыть бы их, вычеркнуть совсем из памяти, изменить, потому что она… О Боже, да признайся же хотя бы себе! Она хотела его так сильно и страстно, как могла бы ненавидеть!

— Глупая безмозглая дурочка! О чем ты думала, когда он использовал тебя как похотливую проститутку, пустышку, без царя в голове? Мозги, ум — дерьмо! Вот она, леди Трэйверс, владелица огромного особняка на площади Белгрейв, в ее распоряжении спальни, слуги… а она проводит ночи здесь, куда ее красавец джентльмен таскает всех своих любовниц! Да, моя дорогая, поверь мне, уж я-то знаю! Давай-ка вылезай из кровати, где он бросил тебя, вдоволь наигравшись! Позволь взглянуть на тебя и, если хочешь, сравнить с другими его шлюшками.

Алекса поморщилась при воспоминании о том, как расширились ее глаза, когда Соланж сдернула покрывало и рассматривала ее. На лице ее были злоба и отвращение. Как хотела бы она сбежать и спрятаться где-нибудь, как будто можно было спрятаться от этих жестоких обвинений, уничтожающих все ее оправдания и объяснения. Как беспомощна и беззащитна она была!

— Встань, девочка, и выслушай меня. Довольно лежать на спине в ожидании, что он вернется к тебе. Он не придет больше, это я тебе говорю! Ну а если он не удовлетворил тебя полностью, так есть другие, кто не прочь поразвлечься с тобой! Так ты еще способна прямо стоять после того, как он переспал с тобой?! И какая-нибудь милая безделушка как напоминание о минувшей ночи — или деньги? По крайней мере, он щедрый. Я слышала, он дорого заплатил за твою девственность, не торгуясь?

Только теперь Алекса вспомнила о золотой цепочке, опоясывающей ее бедра. Это была тонкая цепочка с ровными, будто струящимися, плавно переходящими одно в другое звеньями.

Плата за ночь авансом, так сказал он, надевая ее. Тогда казалось, что это — часть их любовной игры. Но когда Алекса взглянула на себя в зеркало (тетка цинично наблюдала за ней), она увидела языческий символ рабства, напоминание, что она собственность мужчины, который надел эту цепочку. Бессознательно ее пальцы искали застежку. Соланж усмехнулась:

— Единственный способ снять ее — распилить у ювелира, дорогая. Я и раньше видела подобные штучки с мудреными замками. Раз надев, их уже не снимешь. Вот уж он-то натешился! — Глаза Соланж сузились, будто бы она могла прочитать мысли племянницы. — О небо! Надеюсь, что, натворив столько глупостей, ты не потеряла голову? Нет ничего страшного в том, что ты изображаешь проститутку ради какого-то мужчины, если тебе это нравится и ты достаточно благоразумна. Но позволить довести себя до того, что тобою руководит не разум, а твоя похоть, — непростительная глупость! Должно быть, твоя бабка, старая ведьма, хихикает и радуется, что тебя так ловко околпачили. Лорд Эмбри совершенно открыто приводит тебя в этот дом, чтобы провести с тобою ночь. А утром, милочка, он сказал лорду Дирингу и даже Ньюбери, что они также могут «попользоваться» его «новой» шлюхой, так как ты все еще здесь и, очевидно, можешь принять их!