Ледяная дева [= Сказочник ] - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Орбенина cтр.№ 4

Толкушина вздохнула. Соня слушала хозяйку с недоумением. Тимофей Толкушин — меценат? Покровитель искусств? Вот диво дивное! И чего только в жизни не случается!

Ангелина Петровна продолжала:

— Поначалу занавес роскошный оплатил. Потом бархат для обивки лож и кресел. Зеркала, рояль для фойе. Много, много чего, всего я и не знаю. Но не о том. Не о деньгах, их не жалко. Нет, не о деньгах я.

Люди в нашем доме появились новые, необычные. Литераторы, музыканты. Актеров много. И все модные, одеты шикарно. И речь особенная, манеры такие свободные, движения легкие. Поначалу я все дивилась, когда их слушала. Часами сидела как зачарованная. А потом Тимофей-то мне и говорит, что, мол, ты, дорогая супруга, сидишь в гостиной, как рыба, глазами хлопаешь и двух слов сказать не можешь. Батюшки мои, тут-то я и поняла, что и взаправду — не могу беседу поддержать толком, чтобы так же легко и интересно было. И французский мой нехорош, а прочих языков я и не знаю вовсе. И книжек не читала тех, о которых они говорят, и пьес не знаю, в музыке ничегошеньки не смыслю, на инструменте одним пальцем играю. А потом другая беда. Гляжу, Тимоша мой снова, как туча. Что на сей раз, чем не угодила? Одета не изящно, без вкуса. Ох, святые угодники! Как же так, ведь платья покупались самые дорогие, модные. Так ведь нет, опять нехорошо вышло. Смотрю я на дам театральных. И чего только на них нет, и как только они не разукрашены. Я вам, милая, и передать то не смогу, слов не найду. Тут тебе и перья, и кружева, и свежие цветы. А то и просто — главное украшение — голое плечо, спина, или, прости господи, почти вся грудь видна, каков вырез! Я же на себя такое надеть не могу, стыдно! Не могу порхать по гостиным и залам точно стрекоза или птичка божия! Вот и получилось, что я в собственном доме сижу, как пугало, мужа позорю. Знать, ему неловко за меня стало, что у него жена такая неотесанная. Так или нет, но перестал гостей к нам звать. В рестораны теперь едут, да по чужим квартирам. Свекровь моя мне уже всю душу вынула. Вот, говорит, сиди сиднем, так и лишишься мужа-то. Там вон какие красотки! Стало у меня на душе так тяжело, так тревожно! Долго я думала, что же мне делать? К Тимофею приступала. Чего от меня хочешь? А он сердится. Хочу, чтобы ты была такой же блестящей, как эти женщины, и все тут! Чтобы за твои слова, платья и шляпы мне не краснеть и не слышать смешки и шушуканья за спиной. Плакала я от обиды, признаюсь вам, Софья Алексеевна. Горько плакала. Обидно, когда любимый супруг такое говорит! Ведь я так старалась угодить ему и свекрови, старалась сделаться идеальной женой и матерью. И совсем не предполагала, что вот такое понадобится. Словом, после долгих слез и раздумий и решила я летом, когда буду далеко от супруга, учиться всему, чего мне не хватает. Кого просить? Кому признаться в такой неприятности? Вот, к вам обращаюсь за милостью, уповая на ваш благородный характер и доброту вашу.

Толкушина снова вздохнула и напряженно ждала ответа. Соня долго не могла опомниться и, наконец, произнесла:

— Сударыня! История ваша повергла меня в удивление и печаль. Что и говорить, для вас положение унизительное. Но коли вы просите меня помочь вам, я вам отвечу, что для меня это большая честь, и я приложу все свои усилия, дабы это сделать!

— Господи, благослови вас! — воскликнула Ангелина Петровна. — Я знала, что вы славная девушка, что вы не откажете мне! Я не обижу вас в вознаграждении! И я постараюсь стать самой прилежной вашей ученицей!

На том и порешили. И с этого дня Софья Алексеевна зачастила к соседям. Зачем она туда ходит, Соня на первых порах скрывала даже от Матрены.

— И что там вам, медом намазано? — ворчала нянька. — То, бывало, всего раз в год зайдут к Межениным, а теперь, почитай, каженный день! И чего вы туда и что вам там? — не унималась Матрена, которая совсем не привыкла, что у ее любимицы есть от нее тайны.

— Полно, Матреша, не сердись, не моя это тайна.

— Господи Иисусе! Какие такие тайны? И к чему вам чужие тайны?

Причитала, причитала, и, наконец, Софья поведала няньке свой секрет.

— Учиться? Французский? Историю с географией? Книжки читаете? Диво дивное! Ну да ладно, лишь бы деньги платили, а в ученье ничего плохого нет!

Лето пролетело быстро. Так же быстро продвигалось ученье Ангелины Петровны. И очень скоро между ученицей и учительницей возникла нежная дружба, несмотря на то что Толкушина была старше Алтуховой на десять лет. Конечно, поначалу обе стеснялись, краснели. Софья Алексеевна боялась быть требовательной, боялась указать ошибки, обидеть Ангелину Петровну. Но потом дело потихоньку пошло на лад.

Осенью Толкушина вернулась в Петербург. Софье было жаль расставаться с ученицей, которая так скрасила ее одинокое лето. И вот однажды из столицы прибыл конверт. Ангелина Петровна писала Соне по-французски:

«Милый друг, Софья Алексеевна! Да, именно милый друг! Теперь, когда нас разделяют версты, я понимаю, что нашла в вашем лице близкого друга и товарища. Только вы понимаете меня так, как я сама. Дозвольте не прерывать наших занятий, дозвольте писать к вам и просить ваших советов…»

Соня была потрясена письмом, правда, тотчас же отметила несколько ошибок. Она ответила восторженным письмом, и между молодыми женщинами завязалась бурная переписка. Чего тут только не было! На листочках писем, которые регулярно летели в Петербург, Соне пришлось выступать модисткою, швеей, кухаркой, учителем светских манер. Но это не составляло труда для девушки. Ведь родители воспитывали ее как должно, как истинную потомственную дворянку. И то, что было ей свойственно с детства, пришлось теперь преподать другому человеку.

Пришла зима, Соня с нетерпением ждала приезда своей ученицы. На сей раз она заявила Ангелине Петровне, что искренняя дружеская приязнь не позволяет ей брать жалованье за уроки. И тогда Ангелина Петровна предложила:

— Дорогая Софья Алексеевна! Я слишком высоко ценю ваш труд и вашу искреннюю помощь мне! Как я могу не желать вознаградить вас! Если вы не хотите денег, то тогда позвольте мне предложить вам мое гостеприимство, мой дом в Петербурге открыт для вас!

У Софьи даже дух перехватило от счастья! Она окажется в Петербурге! Будет жить в богатом доме Толкушиных! Увидит писателей и актеров! Будет сидеть в ложе театров! Прокатится на роскошном выезде по Невскому проспекту! Девушка запрыгала от радости и обняла Ангелину Петровну. И в ту же зиму, на Рождество, она в сопровождении верной Матрены Филимоновны и Филиппа Филипповича отправилась в сказочный Петербург.

Столица встретила юную провинциалку громадинами дворцов, фонарями на улицах, бескрайней широтой проспектов, по которым мчались лихачи, и под их стремительными полозьями скрипел снег. Над замерзшей Невой сверкал шпиль Петропавловской крепости. По тротуарам двигалась нарядная публика, дамы кутались в меха, спешили конторские служащие, чиновники. Магазины и лавки ломились от товара. Сновали приказчики, мальчишки — разносчики газет, торговцы вразнос. Голова закружилась от впечатлений, от многолюдья и многоголосья.