Неотмазанные. Они умирали первыми - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Аксу cтр.№ 9

Помнишь, я тебе рассказывал про старшего сержанта Антипова по кличке «Тайсон», который над нами, молодыми солдатами, тогда измывался. Так вот. Ребята говорят, доигрался. Посадили гада. Говорят, что Тайсон «обламывая» молодого солдата перестарался и нечаянно убил его. Он же бывший боксер, и не упустит случая, чтобы не почесать свои кулаки, чтобы кого-нибудь из молодых не повоспитывать. На этот раз ему не сошло с рук. Ударил со всей дури парня в грудь, сердце у парнишки и остановилось. Жалко, погиб, ни за что, ни про что. А эта сволочь получила по заслугам. Отольются ему теперь наши горькие слезы…»

В бригаде оперативного назначения, куда Ромка попал, маршброски следовали один за другим. Солдат немилосердно гоняли, стараясь за короткий срок дать навыки боевой сноровки по максимуму. Обычные стрельбы чередовались с ночными, чтобы у военнослужащих огневая подготовка была всесторонней.

Командовал Ромкиной ротой капитан Шилов. Невысокий подтянутый офицер с внимательным умным взглядом, чем-то похожий на «адьютанта его превосходительства» из фильма. Старослужащие поговаривали, что ротный был участником чеченской войны. Он отличался от других офицеров части строгостью и высокой требовательностью к своим подчиненным. Его все уважали и побаивались. За дело мог, не церемонясь, врезать по сопатке или затрещину влепить. Он не терпел ни халатности, ни разгильдяйства, многим за это здорово доставалось. Капитан за любую мало-мальскую провинность заставлял вкалывать до седьмого пота, постигая военную науку на практике. Или прикажет выкопать ячейку в полный рост, или вычистить и привести после стрельб в порядок оружие всего отделения, или в полной выкладке бегом преодолевать полосу препятствий… Помогали ему в воспитании бойцов старший прапорщик Сидоренко, по прозвищу Стефаныч и контрактник, сержант Кныш. Стефаныч был упитанный коренастым мужчиной с пшеничными усами на добродушном лице; Кныш в отличие от него — высоким крепышом с жесткими серыми глазами и квадратным волевым подбородком.

— Газы!! Газы!!

— Вы мужики или мешки с дерьмом? — орал, материл и пинками гнал молодняк сержант Кныш.

Пылища над лесной просекой поднялась удушливым столбом: показалась бегущая в противогазах рота, выбивая сапогами из дороги разноголосую глухую дробь словно табун диких мустангов. Из последних сил бойцы финишировали на широкой поляне, где с беззаботным видом в «тельнике», выставив упругий живот, сидел на пеньке и дожидался Стефаныч. Услышав долгожданную команду из уст отца-командира, уставшие потные солдаты, побросав снаряжение, в изнеможении ничком повалились на выгоревшую траву…

— Уф! Какое блаженство…, - Ромка утер кепкой потное лицо, перевернулся на спину, раскинув расслабленно в стороны руки, уставившись на мирно плывущие над ним облака.

— Ничего, пацаны! Терпите! — по-отцовски наставлял подопечных старший прапорщик, — Зато потом легко будет! Спасибо еще скажете! Помяните мое слово! Иначе нельзя! Бригада у нас особая!

Через пару недель после интенсивной подготовки Ромку и его товарищей должны были отправить в Дагестан, где накалилась обстановка до предела из-за прорыва в республику головорезов Басаева. Неподконтрольные президенту Масхадову вооруженные формирования боевиков под командованием Шамиля Басаева и наемника Хаттаба вторглись на сопредельную территорию, захватив пять горных селений.

Ромка написал отцу письмо, чтобы тот привез ему «берцы», так как их скоро отправляют в длительную командировку. Они встретились на КПП, крепко обнялись, устроились на поляне под соснами за одним из нескольких длинных столов со скамейками, где располагалось место для свиданий с родными. За соседним столом сидели в обнимку девушка с парнем, чуть дальше заплаканная женщина средних лет с сыном, ефрейтором.

Ромка за последний месяц, пока они не видились, сильно исхудал, но не смотря на это, выглядел бодрым и веселым. Сразу же как голодный волк набросился на извлеченные из спортивной сумки продукты.

— Зря, ты, «берцы» привез, — отозвался сияющий Ромка, уплетая за обе щеки бутерброд с сыром. — Полковник объявил вчера на плацу, что все поедут в сапогах, так как скоро осень и там грязь, говорят, непролазная.

— Жаль, выходит зря я тащил такую тяжесть.

— Выходит, пап, зря.

— Новые сапоги и форму, я вижу, выдали.

— Да, новехонькую. Ты вовремя приехал, мы ведь завтра срываемся, уезжаем в Дагестан. Мог бы не застать меня. Видишь, вокруг сплошная суета, все носятся как угорелые: погрузка идет. Уже часть бойцов уехала, теперь наша очередь и артдивизиона.

Мимо сновали, то туда, то сюда, вооруженные солдаты, шмыгали урчащие загруженные автомобили с брезентовым верхом, лязгая гусеницами, проползала военная техника, прошла группа кинологов с рвущимися с поводка рычащими собаками…

— Ну, рассказывай, как ты тут? Как ребята? Похудел.

— Гоняют, пап, здорово. Сильно устаем. Первое время очень тяжело было, но потом привык. Пацаны, хотя из разных частей, но подобрались хорошие да и сержанты здесь без всякого там выпендрежа, нормальные. Офицеры тоже классные, почти все в Чечне воевали. Одним словом, служить можно…

— Гоняют, значит так надо. Настоящих мужчин из вас делают. Рад, что у тебя все путем. Матери вот только почаще пиши.

— Как получится.

— Никак получится! А чаще пиши, волнуется ведь.

— Пап, вы почему разошлись? — задал неожиданный вопрос Ромка, виновато глядя на отца. — Вы же у меня такие оба хорошие.

— Понимаешь, сын, ссоры убивают любовь и тепло. Незаметно, потихоньку. И поверь, лучше не ждать предстоящей агонии. Тогда между людьми останется доброе и благодарное отношение друг к другу. Она замечательная женщина. Но любовь умерла, так уж распорядилась жизнь. Мы не можем жить вместе. Я думаю, ты когда-нибудь поймешь нас…

Три часа свидания пролетели незаметно, настало время прощаться. Обнялись. Погрустневший Ромка, прихватив для ребят привезенные отцом сигареты и домашнюю снедь, вернулся в казарму; отец направился пешком к автотрассе, что проходила в полукилометре от части, там поймал попутку и доехал до вокзала.

Через два дня глубокой ночью воинский эшелон, в котором находился Ромка, сделал вынужденную получасовую остановку в его родном городе. Парень с тоской смотрел на мигающие за окном огоньки, душа и сердце рвались туда, к Светке, к родным. Но состав дернулся и под монотонный перестук колес огоньки неумолимо стали уплывать в кромешную темноту…

На границе с Чечней они сменили 22-ю бригаду оперативного назначениия из Калача, бойцов которой перебросили под мятежные села Карамахи и Чабанмахи, где «калачевцы» в ожесточенных боях с прорвавшимися в Дагестан боевиками понесли ощутимые потери. На полторы недели после приезда зарядили нудные дожди. Кругом была слякоть, в окопах под сапогами хлюпала вода, блиндажи и походные палатки протекали. Унылое серое небо, отсыревшая одежда, чавканье под ногами липкой грязи и страх перед шальной пулей навевали гнетущее настроение.