Чумные псы - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Адамс cтр.№ 79

— Ну, в общем… Видите ли… эта собака… она была такая… ну…

— Как, кстати, ее звали? — осведомился между делом Дигби Драйвер.

— Брат придумал ей кличку Шустрик. Так вот, она была злой и непослушной. Вы ведь знаете, что именно из-за ее непослушания с моим братом и случилось это ужасное несчастье…

— Она что, всегда была злой? Вы ее боялись? Она на вас когда-нибудь бросалась?

— Ну, в общем… нет, бросаться, пожалуй, не бросалась. Но зато у нее был просто несносный нрав, мистер Драйвер, если вы понимаете, что я имею в виду. Она была… удивительно нечистоплотна и невоспитанна. После этого несчастного случая никто не хотел ее брать. Я, как вы понимаете, не могла ее здесь держать. Ну и вот, после смерти брата…

— А на других животных она нападала?

— Еще как, особенно на кошек. Вот именно, на кошек. Гонялась за ними и тявкала.

— Значит, когда на днях стало известно, что она нападает на овец, вы не особенно удивились?

— Ну, пожалуй, не особенно. Да, в общем, можно сказать, что и совсем даже не удивилась. — Она подумала и добавила: — Нет, особенно я не удивилась.

— Значит, вы вполне допускаете, что она и есть одна из тех собак, которые нападают на овец?

— Ну, в общем… — Энни Моссити сообразила, что мистер Драйвер поймал ее на слове. — Ну, я только могу сказать, что, может быть, и да…

— Понятно. Но ведь собачка-то вроде была небольшая, да? Как по-вашему, могла бы она загрызть овцу?

— Ну, как сказать, это ж все-таки фокстерьер, они ведь должны на лис охотиться, правда, а ведь овечки, они же совсем беззащитные, правда, и если она, допустим, очень проголодалась… ох, мистер Драйвер, она иногда такое вытворяла! Я как-то зашла к брату, заглянула под рододендроновый куст, а она притащила туда такую дрянь… даже говорить не хочется, всю в этих… ну, знаете…

«Ясно, что собаку она терпеть не может и не станет возмущаться, если мы выставим ее кровожадным и злобным чудищем, — подумал про себя Дигби Драйвер, — а мне только этого и надо. Впрочем, кому-нибудь со стороны может прийти в голову еще один вопрос. Лучше уж задать его впрямую, а потом можно наконец-то смыться отсюда, вот только прислать вечерком кого-нибудь из местных сделать пару снимков».

— …вытащит это свое мерзкое вонючее одеяло из корзины и давай возить его по всему дому — ну уж, знаете, — хорошо, что его наконец-то выкинули…

— Миссис Мосс, я не совсем понимаю… вы мне, конечно, сумеете объяснить… почему вам пришла мысль продать собаку в Исследовательский центр? Ведь после смерти брата у вас, я полагаю, было полно забот. Зачем же лишние хлопоты? Ну, то есть, не легче ли было просто взять ее и усыпить?

— Мистер Драйвер, — проговорила Энни Моссити, мгновенно сообщив своему тону агрессивность, служившую ей безотказным средством обороны, — посредством этого тона она приучила своего начальника воздерживаться даже от самых мягких критических замечаний в ее адрес, и теперь он предпочитал молча терпеть ее огрехи, — надеюсь, вы не хотите этим сказать, что я нарочно хотела отдать собачку на муки? Если так, должна вас предупредить…

— Что вы, что вы, — осадил ее Дигби Драйвер, — я вовсе ничего такого не имел в виду. Напротив, миссис Мосс, я хотел узнать, как вам пришла в голову такая здравая, разумная идея.

— Ну, это зять меня надоумил, муж сестры то есть, — проговорила Энни Моссити, с легкостью поддаваясь на незамысловатую лесть. — Он ветеринар, живет неподалеку от Ньюкасла. Я при нем упомянула, что не хочу держать у себя эту собаку и собираюсь ее усыпить, а дня через два он сказал, что Лоусон-парк обратился к местным ветеринарам с просьбой подыскать взрослую домашнюю собаку для какого-то там опыта. Он так и сказал, что собака нужна взрослая и полностью прирученная. Он меня уверил, что ее не станут мучить, и объяснил, что общественный долг требует идти навстречу интересам науки…

«И после этого ты, позарившись на денежки, продала собаку своего покойного брата живодерам, так ведь, алчная ты старая стерва? Ведь и не задумалась, небось, соответствует ли это его пожеланиям».

— Выходит, миссис Мосс, на вас оказали давление и вам пришлось подчиниться, да? То есть вас упрашивали чуть ли не на коленях и вы решили сделать им такую любезность, да? — (Торговалась с ними небось с пеной у рта.) — Разумеется, всем нам присуще сознание общественного долга, да и потом это ведь менее жестоко, чем просто усыпить собаку, правда? В определенном смысле, вы спасли ей жизнь. — (Ну, если уж она и это проглотит, значит, проглотит что угодно.)

— Ну, в общем, да, пожалуй, потому что, видите ли, ну, то есть я не могла держать у себя собаку с таким злобным нравом, понимаете, но усыпить ее было бы жестоко, видите ли…

— Конечно-конечно. Вы совершенно правы. Ну что ж, с вашего позволения, я напишу статью о вас и о собаке, — (и без позволения все равно напишу, кляча нечесаная), — а вечерком, если можно, к вам зайдет мой коллега и сделает ваш снимочек — ну, ваш портрет в этой очаровательной комнатке.

Холод снаружи стоял убийственный, день угасал. Мистер Пауэлл, у которого болело горло и, судя по всему, поднималась температура, ежился на сквозняке и в десятый раз задавался вопросом, почему доктор Бойкот не закрыл окно. На самом деле доктор Бойкот — который, вызывая подчиненных на ковер, всегда чувствовал себя куда более противно и неловко, чем позволял себе показать, — попросту не замечал ни сквозняка, ни бедственного состояния мистера Пауэлла. Он уже решил про себя, что в свете того, о чем пойдет разговор, предлагать мистеру Пауэллу присесть неуместно; с другой стороны, сидеть самому, когда мистер Пауэлл стоит, тоже казалось неправильно. С учетом существовавших между ними до сих пор нормальных рабочих отношений, это было бы чересчур, и слова, которые мистер Бойкот собирался сказать, не достигли бы цели, а просто оставили бы мистера Пауэлла в убеждении, что вредный начальник к нему придирается: в этом случае мистер Пауэлл не устрашился бы должным образом. Следовательно, тактика холодной вежливости представлялась куда более многообещающей.

Поэтому, послав за мистером Пауэллом, доктор Бойкот сделал так, чтобы тот, войдя, застал своего начальника стоящим у стенда напротив письменного стола и занятым разглядыванием пришпиленных к нему сводок и графиков. Он не оторвался от этого занятия и начав разговор с мистером Пауэллом, который скованно стоял рядом, недоумевая (как и требовалось), надлежит ли ему тоже проявить интерес к графикам, хотя бы потому что начальник не сводит с них глаз. Когда в разговоре повисала пауза, снаружи доносились стенания восточного ветра, натыкающегося на углы здания, и монотонное постукивание по водосточной трубе, глуховато-гулкое, как голос надтреснутого колокола.

— Директор беседовал с Гуднером, — отсутствующим тоном проговорил доктор Бойкот, проводя пальцем по столбцу цифр, относящихся к деятельности учреждений Министерства обороны, занятых экспериментами на животных. — Сам я, разумеется, при этом не присутствовал.

— Да, дазубеется, дет, — отозвался мистер Пауэлл, шмыгая носом и сморкаясь в последний носовой платок.