Любовный секрет Елисаветы. Неотразимая Императрица - читать онлайн книгу. Автор: Елена Раскина cтр.№ 49

– Треба доiхати, сину, – ответил бывший гетман, вновь почувствовав кровное родство с землей и предками.

Было жарко и душно – Разумовскому то и дело не хватало дыхания, он жадно глотал пустой, безжизненный воздух, а полынная горечь намертво въедалась в губы. Промелькнула граница Российской империи – никто не остановил его. Бывший гетман облегченно вздохнул, а в Польше рухнул на колени и прикоснулся к чужой земле сухими от зноя губами. «Неужели успею?» – спросил он у самого себя, и казак-кучер, в ответ на его незаданный вопрос, заверил:

– Встигнемо, батько!

Так и доехали до Рима.

– Дякую тобi, сину, – сказал граф, поклонившись вознице до земли.

– Нiзащо, – ответил кучер, посвященный в цель поездки графа. – Шукай свою панночку…

Но панночки в Риме не оказалось. Когда измученный, вихрем пронесшийся через всю Европу граф отыскал наконец гостиницу, где остановилась русская княжна, номере был пуст.

– Съехала принцесса, – сообщила убиравшая в комнатах горничная. – Русский граф ее увез. Его корабли стояли в Ливорно. И секретарь вместе с ней уехал…

Разумовский устало, бессильно присел на кровать, на которой были разбросаны забытые княжной польские соболя. «Не успел, значит…» – сказал он сам себе и потер покрасневшие от усталости веки.

Потом русский вельможа окончательно удивил не привыкшую к подобным выходкам горничную – он как подкошенный рухнул на кровать и заснул.

– Не буди синьора, – решил хозяин гостиницы, к которому горничная обратилась за помощью. – Проснется и заплатит за все…

Кирилл Разумовский проспал сутки, потом щедро расплатился с хозяином и велел своему кучеру гнать лошадей обратно Петербург.

– Будемо, батьку, панночку у царицi вiдбивати? – понимающе переспросил кучер.

– Будемо, сину, – ответил бывший гетман, который в эту минуту снова почувствовал себя не вельможей с отточенными манерами и парижским лоском, не первым петербургским франтом и меценатом, а простым казаком – плоть от плоти и кровь от крови того народа, которым он так недолго правил.

Худшие предчувствия Жака д’Акевиля сбылись. Графу Орлову удалось склонить Лизу к авантюре, стоившей ей свободы и навсегда лишившей возможности осуществить свои фантазии. Княжна с секретарем прибыли в Ливорно, где стояла русская эскадра, и сошли на адмиральский корабль. Лиза была уверена в том, что Орлов отвезет ее в Россию и поможет отвоевать материнский престол, но княжну с секретарем арестовали и заперли в одной из кают, предоставив д’Акевиля его тщетным попыткам выломать крепкую дубовую дверь.

– Ну, вот и кончилось наше путешествие, Лиза, – устало сказал Жак и сел на пол, прислонившись спиной к двери. – Ты опять не послушалась меня, как в детстве, когда я уверял тебя, что никакого клада в усадьбе нет, а ты твердила, что он в саду – под любимыми розами матери. Я оберегал тебя, как мог, но ты летела к гибели – словно бабочка на огонь, и поверила этому негодяю Орлову. Нынче у нас одна надежда – на милосердие императрицы Екатерины.

Елизавета подошла к Жаку, нежно провела рукой по его волосам, потом села рядом с ним на пол. Ее глаза распухли от слез, лицо пошло пятнами, пышная прическа распустилась, руки дрожали от волнения.

– Что же делать, милый? – спросила она сквозь слезы. – Как бежать отсюда? Я обманулась, но так хотелось верить в то, что русские признают свою княжну!

– Для русских ты – иностранка, – вздохнул Жак. – Француженка. Они еще могут поверить в то, что ты – дочь генерала Шубина, но не проси у них большего. Падай в ноги к императрице и умоляй о милосердии. Это наша единственная надежда.

– Она не простит, Жак, – потерянно ответила Лиза. – Я ведь хотела лишить ее трона.

– Ты – ребенок, который не ведает, что творит. – Д’Акевиль поцеловал ее в покрасневшие, опухшие веки. – Взбалмошная девчонка. По-прежнему ищешь клад там, где его нет и в помине. И я – рассудительный француз, знающий, что клада нет и не может быть, все равно иду за тобой и выкапываю розы из клумб.

Лиза отчаянно зарыдала, уронив беспокойную рыжеволосую голову на колени Жака.

– Мне страшно, – шептала она сквозь слезы. – Меня запрут в монастырь. Уморят в крепости, как несчастного Ивана Антоновича…

– Они не посмеют, – утешал ее Жак, зная наверняка, что императрица Екатерина не остановится перед худшим. – Они сошлют тебя в Шубино, а я поеду с тобой. Мы будем вместе – и счастливы, как раньше.

– Мы не будем счастливы, – рыдала Лиза, – наше счастье осталось в прошлом. В поместье твоего отца… Зачем я только нашла это письмо тогда, в библиотеке? Письмо, из которого узнала правду о себе… Не будь этого письма, я навсегда бы осталась во Франции.

– Мы вернемся во Францию, милая, – шептал Жак, мысленно простившийся с belle douce France в ту самую минуту, когда ступил на борт адмиральского корабля. – Видит Бог, вернемся…

Лиза притянула его к себе, прижалась губами к его губам.

– Иди ко мне, Яшенька, – сказала она. – Мы еще успеем… В последний раз. Пока нас не разлучили…

И пока граф Орлов писал донесение императрице, а каждая минута неуклонно приближала падение и несчастье Лизы, Жак сцеловывал слезы с глаз и губ любимой и в последний раз называл ее своей. Ее тело было покорным и жарким, как в их первую ночь. Она из последних сил льнула к нему, соединяя томление страсти с порывом страха, и Жак не знал, чего больше сейчас в ее душе – страха перед будущим или любви к прошлому. В дверь в любую минуту могли войти, но д’Акевиль ни на мгновение не задумался об этом. Он видел лишь полные белые плечи Лизы, ее бесконечно любимое, сладкое тело, с которым ему предстояло расстаться.

Жак запускал пальцы в спутанные рыжие волосы, перебирал вьющиеся пряди, напряженно вглядывался в округлое лицо с закрытыми в минуты близости глазами и изящным абрисом вишневых губ и проклинал себя за то, что позволил ей ступить на этот корабль. Но разве княжна когда-нибудь советовалась с ним?

В Петербурге их разлучили. Лизу под конвоем увезли в неизвестном направлении, а д’Акевилю после короткого допроса в Тайной канцелярии велели вернуться на родину.

– Я не поеду, – сказал Жак.

– Вас выставят вон из России, – усмехнулся допрашивавший Жака тощий, похожий на крысу чиновник.

– Я все равно вернусь, – ответил д’Акевиль.

– Извольте… – равнодушно ответил тот. – Сколько угодно… Но вы не вернетесь дальше русской границы.

Жака выставили за пределы империи, но, ступив на польскую землю, он и не подумал вернуться во Францию. Д’Акевиль не собирался возвращаться без Лизы. Из захудалого трактира польского городка бывший секретарь великой княжны Елизаветы написал отчаянное письмо графу Кириллу Григорьевичу Разумовскому.

– Как посмели вы всклепать на себя чужое имя и род? – спрашивала императрица Екатерина у стоявшей перед ней измученной женщины.