Цвет убегающей собаки - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Гуинн cтр.№ 22

— А продать их нельзя?

— Дело того не стоит. У меня тридцать кроликов. Держу я их для кухни или друзьям отдаю, как тебе, например. Вроде за последние два года несколько штук подарил?

Это правда, и воспоминание о том, как приходилось их разделывать, все еще вызывало у меня тошноту, особенно как у них опадали уши после того, как снимешь шкурку.

— Ну да, конечно. Тридцать кроликов — это не бизнес.

— Вот именно. Какой уж там бизнес. Кролики — мое хобби. Люблю, когда на крыше что-нибудь происходит. Толковое. Плодитесь, размножайтесь. И что может быть лучше, чем кролики, занимающиеся любовью прямо у тебя на крыше?

— Ничего, — согласился я. — Приплод здесь самый большой.

Да и кто бы спорил. Сад на крыше — рай для любовных игр. Мне пришло в голову, что вся эта размножительная деятельность может привести к изменениям в атмосфере. Помимо кроликов, на нашу веранду перепихнуться сбегаются кошки с соседних крыш. Не раз мне приходилось в часы сиесты наблюдать страстные игры одной кошачьей пары. Даже у самого в паху начинало побаливать. А недавно пришлось на собственном опыте убедиться, что мое жилище, примыкающее прямо к веранде, таинственным образом способствует сексуальному возбуждению и продолжительности любовных объятий. Если кроликов не будет, все это может измениться. Раньше мне как-то не приходилось смотреть на эту проблему под таким углом зрения.

— Дело серьезное, — произнес я вслух.

— Серьезное? Еще бы не серьезное. У меня голова кругом идет от всего этого. — Ману налил по стакану вина и уселся в шезлонг напротив меня.

Снизу позвонили в дверь. Я вернулся к себе и, перегнувшись через перила балкона гостиной, посмотрел, кто там. Оказалось, как я и думал, Нурия. Я сбросил ей ключи и крикнул, чтобы шла ко мне в патио, на крышу, я там. Через несколько минут она присоединилась к нам с Ману. На Нурии были джинсы, темная шелковая рубаха с открытым воротом и серебряное ожерелье. Раньше Нурия и Ману не встречались. Я представил их друг другу и, быстро пересказав суть проблемы с кроликами, объяснил, чем опечален ее новый знакомый. Вскоре Ману, понурив голову, спустился к себе, а мы, прежде чем вернуться в квартиру и устроиться там, на террасе поменьше, посидели еще немного на крыше. Нурия скрутила косячок и, пуская струйки дыма в синеющее над морем небо, со смехом рассказывала, как провела день.

Затем наш путь от террасы в спальню и дальше, в студию с ее твердым полом, можно было проследить по валяющимся повсюду предметам одежды. Мы встали под холодный душ и легли в постель, слишком умиротворенные и утомленные, чтобы выходить на ночь глядя в город, манящий различными приключениями. Была этой ночью в воздухе какая-то невесомость, и если бы мы удалились от привычного окружения — постели, ванны, кухни, — возможно, оно подхватило бы нас, как воздушные шары, и понесло в сторону Тибидабо.

Обнаженные, сбросив простыни на пол — слишком душная ночь, — мы с Нурией лежали в постели, и я разглядывал на потолке причудливо меняющие форму пятна света, проникающего через окно спальни (зарешеченного прежними жильцами) от раскачивающихся уличных фонарей, и вслушивался в мягкое посапывание Нурии, свернувшейся на подушках, как кошка.

Наверное, разбудил меня именно этот звук. Равномерный, упорный скрип, будто камнем несильно проводят по стеклу, а затем — продолжительное шипение. Я рывком сел на кровати, хотя поначалу трудно было сказать — чудится мне все это, либо и впрямь звук доносится откуда-то извне. Шипение сменилось приглушенным металлическим звуком, словно что-то тяжелое упало на кафельный пол моей террасы.

Я нашарил на полу шорты и, стараясь не шуметь, поднялся с кровати. Нурия заворочалась, потом утихла. Я нагнулся так, чтобы не было видно через окно. Низко над горизонтом висел полумесяц, уличные фонари отбрасывали наверх неровный свет. Подумав немного, я отказался от мысли о поисках оружия. Вид его мог побудить налетчика или налетчиков к резким действиям. Я не мог вспомнить, запер ли дверь на веранду. Кажется, нет. Обычно, если не ухожу из дома, оставляю ее открытой. На корточках я прополз из спальни в студию, потянулся к дверной ручке, рывком встал на ноги, толкнул дверь и с грозным рычанием выскочил на веранду.

Никого. Даже тени не видно. Лишь острый металлический запах ощущается, природу которого я поначалу не сумел распознать.

Я быстро пересек веранду, ступил на узкий парапет, нависающий над переулком, и тяжело перевалился через перила на верхнюю террасу, что под углом примыкала сзади к моей спальне. Эта большая терраса была соединена с тем самым общим двориком на крыше, где Ману держал своих кроликов. Я спустился на четыре ступени лесенки, соединяющей обе террасы, и обогнул крольчатник. Замок был сорван, дверь распахнута. Я заглянул внутрь, но было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Я нашарил в кармане зажигалку. При тусклом свете пламени стали видны задранные мордочки кроликов. Они дергали носиками и были явно напуганы. Тут, несомненно, кто-то побывал, об этом свидетельствовал хотя бы тот факт, что все кролики бодрствовали. Одна из клеток была взломана, на бетонном полу валялась разрубленная пополам палка, которую Ману использовал как засов. Отойдя от крольчатника, я почувствовал, что кто-то за мной наблюдает. Вообще-то меня тянуло назад в постель, но следовало все же выяснить, каким путем скрылись воры и, по возможности, откуда пришли. Конечно, они могли воспользоваться дверью, ведущей на внутреннюю лестницу, и спуститься по ней на улицу. Но тут сильное эхо, особенно ночью, а нижняя дверь, та, что открывается на улицу, отчаянно скрипит. Я же ничего не слышал.

Двигаясь вдоль парапета, я дошел до дальнего конца дворика. Отсюда было несколько футов вниз до плоской крыши соседнего здания, где вокруг леса труб и телевизионных антенн сохранялось свободное пространство. Там я и уловил движение, шорох одежды.

Ветер с моря напомнил, что я вышел на воздух полуголым. Руки и спина покрылись гусиной кожей, меня трясло от холода. Стараясь не производить шума, я спрыгнул на соседнюю крышу, отдышался, приземлившись, двинулся к дымовым трубам и едва не споткнулся обо что-то. Вернее, о кого-то: это оказался то ли невысокий мужчина, то ли крупный мальчик, закутанный в черное, что делало его похожим на воина племени ниндзя. Лица его почти не было видно, лишь глаза блестели в прорези, проделанной в черном шарфе. Мы смотрели друг на друга, он (так мне во всяком случае казалось) — нервно, я — с любопытством. Ниндзя сидел, прислонившись спиной к кирпичной кладке трубы. Тут я заметил еще двоих, они опустились на корточки в глубокой тени. Между ними валялись два мешка. В один было завернуто нечто, напоминающее по форме то ли конус, то ли треугольник. Другой мешок дергался. Я ощутил полный идиотизм происходящего: что я здесь, полуодетый, делаю в компании трех закутавшихся с ног до головы типов с их воровскими трофеями? Я извлек из кармана шорт пачку «Кэмела».

— Курите? — спросил я по-испански и, закурив сам, глубоко затянулся и неожиданно почувствовал, что напряжение спало. И дрожь прошла.

Один из налетчиков сделал шаг вперед и, не говоря ни слова, взял из пачки две сигареты. На нем была грубая длинная блуза, растрепанные волосы на затылке подвязаны тесемкой. Парень мускулистый, проворный, судя по всему. На шее можно различить татуировку — птицу в полете, а на лбу и щеках — черные изогнутые линии, как у воинов племени Маори. Взгляд у него острый, испытующий. К нему подошла спутница в свободном черном платье по колено и трикотажной фуфайке поверх, неопределенного цвета, свисающей с плеч, как мешок, и взяла сигарету. У девушки были коротко стриженные волосы, множество наколок, вздернутый нос и тускло поблескивающие, недоверчивые глаза с сильно раскрашенными ресницами. В какой-то момент она вдруг задергалась, словно внутри у нее действовал персональный генератор. Девица подпрыгнула, нагнулась, взмахнула руками и, успокоившись в конце концов, прикурила сигарету у своего приятеля.