Всем смертям назло - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Давыдов cтр.№ 49

— Поймите, Яков Кириллович, невозможно частным образом финансировать исследования науки в целом ряде отраслей и областей. Нужна государственная воля, государственный интерес. Никакому частнику не нужна энергия освобождённого атома. Он просто не знает, куда её деть, а, главное, как!

— Электричество.

— А как передать его на большие расстояния? Как снимать? С какого рабочего тела? Масса, масса вопросов. Нужны лаборатории, сотни, тысячи людей, химики, математики. Никакой частный капитал, даже будь это такой банк, как у вас, не в состоянии оплатить такой объём работ. Мало ли, что я придумал? Нужно это ещё как-то воплотить. Вы поймите, Яков Кириллович. Ведь как всё начиналось? Возьмем век восемнадцатый. Это век Голландии: там сделали то, чего никто в истории до них не смог, — внедрили идеологию тотальной механизации. Открыли, можно сказать, созидательную мощь изобретений, науки и образования. Целое столетие маленькая, мизерная по мировым масштабам страна была лидером мирового развития! Потом – Британия подхватила этот порыв Нидерландов, продержав у себя первенство следующие сто лет. Ведь именно на долю Британии выпала судьба быть колыбелью овладения движущей энергией неживой природы – энергией пара, нефти, газа, электричества! Именно Британия дала идее прогресса мощь и размах! Именно Британия стала мастерской и лабораторией мира, в Британии была дана жизнь индустриальному обществу. Британия, став мировым лидером производительности труда, повела за собой остальную Европу. Да что там Европу – весь мир!

— Вы поэтому сюда так стремились в своё время? — улыбнулся Гурьев.

— Не только. Это уже, к сожалению, не совсем действительность. Девятнадцатый век – да, это, несомненно, по праву, — Век Британии. Если в восемнадцатом веке Нидерланды отстояли право нового общественного уклада жизни, то в девятнадцатом веке именно Британская Империя, кнутом и пряником, заставила признать весь мир первенство силы и привлекательности Европейского прогресса. Но сейчас совсем другое время! Сейчас и скорости возросли, и масштабы, и прогрессу стали тесны рамки британских доспехов, эстафету первенства принимает Америка. А могла бы – и Россия! Тот же атом…

— Это мне ясно. Атом – это очень интересно. Это одно из самых перспективных направлений. Но меня волнуют ещё две вещи. Даже три. Это связь, дороги – и дураки.

— Связь – я понимаю. В России возможна только беспроводная связь. У меня есть несколько мыслей на эту тему. Вот послушайте. Если поднять антенну на очень большую высоту…

— А как?

— Вот! Это – вопрос!

— Мачта до неба? Дорого.

— Мачта – дорого. А стратостат? Дирижабль? Дирижабль. Дирижабль, — Ладягин вдруг застыл с выпученными глазами, и секунду спустя – завопил так, что всё присутствующие повскакали, решив, что начался пожар: – Гелий! Гелий! Яков Кириллович, гелий!

— Владимир Иванович, не надо так… громко.

— Да вы что?! Гелий вместо водорода! Понимаете?! Инертный газ! Не горит, не взрывается!

Кто-то из лётчиков, заинтересовавшись, пересел поближе:

— А что? Это, действительно, идея! А гелий где взять?

— Это сопутствующий газ при нефтедобыче. Его уже научились собирать и превращать в жидкое состояние!

— То есть технически это возможно – гелий вместо водорода?

— Владимир Иванович хочет сказать – для такого проекта, как, например, этот, нужна поддержка государства, — прищурился Гурьев. — Правильно?

— Конечно! Никакой коммерсант это не вытянет…

— А обледенение? Там такие поверхности…

— А среднезимняя температура в России – чуть не минус десять по Цельсию… И восемь месяцев!

— Господа, господа! Но ведь у дирижабля есть двигатели? Можно поставить динамо…

— И?

— В оболочке пусть будет тонкая проволока, а по ней – электрический ток! Вот вам нагрев – и никакого льда!

— Пишите патент, Владимир Иванович, — кивнул Гурьев под одобрительный смех офицеров.

— На самом деле ничего смешного не вижу, — покачал головой генерал Матюшин. — Если связать с помощью грузового и пассажирского воздухоплавания те пространства, на которых совершенно невообразима прокладка железнодорожного полотна, и как следует подумать над тем, как правильно использовать великие русские реки в роли транспортных артерий – вполне вероятно, это могло бы решить проблему дорог, которая вас, Яков Кириллович, так озадачивает. Да не только вас одного, к слову сказать.

— А дураки?

— Перевоспитывать дураков – артель «Напрасный труд», знаете ли. Это – как если бы мы пытались переделать какую-нибудь из наших русских организаций здесь, за рубежом, для выполнения наших задач. Ничего не выйдет. Мы пошли по совершенно другому пути – и посмотрите на наши результаты!

— Где были бы мы, а где – результаты, если бы не ваше… душевное электричество, голубчик Яков Кириллович. Надо сразу воспитывать умных, я с вами абсолютно согласен. Это, разумеется, требует времени. Но державу не построишь ни за месяц, ни за полгода.

— И как же вы собираетесь это делать, Николай Саулович?!

— Есть кое-какие мысли…

А всё это ещё надо было как-то систематизировать, записать: голова – хорошо, но никто не в состоянии будет достать мысли из его головы, случись что. Писать Гурьев не любил – выручала стенография, и сильно. Стенография здорово экономила самое дорогое – время.

В марте тридцать пятого пришла долгожданная посылка с бумагами из Ватикана. Из этих сведений он смог, наконец, восстановить недостающее звено в цепи, связанное с кольцом: направленный в ещё в екатерининские времена на Мальту обучаться у иоаннитов корабельному делу, предок Гурьевых, видимо, причастился там мальтийской тайны, которую и привёз с собой по возвращении в Россию. Почему, отчего безвестному гостю из бесконечно далёкой страны доверили какую-то, судя по ценности кольца, значительную тайну – это установить не удалось, да и не слишком, в свете открывшейся массы дополнительных обстоятельств, Гурьева интересовало. Не стало яснее и то, что же, на самом деле, прятали Мальтийские рыцари. Зато выяснилось, где: Крым.

— Какой же вы сделались нелюбопытный, Яков Кириллович, — посетовал Матюшин.

— Да нет у меня ни времени, ни здоровья на всю эту чепуху, — поморщился Гурьев. — Ясно же – чепуха это всё, выеденного яйца не стоит. Что и кому можно по нынешним временам доказать самыми фантастическими бумагами, Николай Саулович? Ничего. Ровным счётом. Вы же сами – кадровый разведчик, штабист. При существующих технологиях изготовить любой памятник письменности, освящённый авторитетом хоть самого Гуттенберга, не стоит просто ничего. Да я сейчас выйду через наших новых парижских знакомых на специалистов – они нам оригинал Моисеева Пятикнижия, собственной рукой пророка начертанный, в момент сварганят. Не вижу я в этом никакого смысла – давайте мы это потому оставим. Нам есть, на чём сосредоточиться.

— И всё же – поверьте интуиции старого разведчика и генштабиста, Яков Кириллович, — прищурился генерал, — за всем этим что-то кроется, и что-то – для наших с вами планов весьма важное.