Экстаз - читать онлайн книгу. Автор: Николь Джордан cтр.№ 58

Она ощущала властное прикосновение его пальцев к своему влажному лону, она изгибалась, жаждала своего пирата.

Его губы уже опустились ниже, его дыхание она ощущала там, где только что были его пальцы. У нее вырвался сдавленный стон наслаждения, а он еще сильнее прижался губами к ее лону, его язык передавал свой жар всему ее телу.

Терпеть неутоленное желание было свыше сил, она вцепилась ему в волосы, призывая спасти ее от наваждения, от безумного вожделения.

Однако он не спешил, продолжая терзать ее своей нежностью. Теперь инструментом были уже не пальцы, не губы, не язык, а тот орган, который давно ожидал своей очереди. Но он отчего-то медлил… а она… она… Где взять силы, чтобы терпеть эти сладостные терзания ?

— Ты тоже моя страсть, — услышала она его хриплый шепот, — но и моя боль.

И вот наконец его восставший член вошел в нее, вызвав благодарный вздох. Она решила никогда не отпускать пирата, для чего обхватила его ногами, стараясь, чтобы он проник глубже… Еще глубже. А когда он начал совершать движения, она отвечала тем же, слегка приподнимаясь ему навстречу.

Это было недолгое, но немыслимо бурное соединение, в наивысшей точке которого она не могла сдержать радостных стонов, от которых содрогалось все ее тело.

И тем не менее, когда стихли счастливые конвульсии, она почувствовала неудовлетворенность.

Рейвен пробудилась с острым ощущением разочарования. Это было неприятно и непривычно, потому что раньше, после погружения в мир чувственных иллюзий, она просыпалась в спокойном, даже радостном настроении. Сейчас ни покоя, ни радости не было в помине, а только чувство неудовлетворенности, опустошенности. Странная пустота…

Повернувшись на спину в постели, Рейвен натянула простыню на обнаженную грудь. Что, собственно, произошло? Что-то не так… Никогда раньше ее иллюзорный возлюбленный не оставлял у нее ощущения неудовлетворенности. Чем она его рассердила? Обидела?

В сущности, она создала его как идеал возлюбленного. Он был пределом мечтаний, рыцарем без страха и упрека — всем, что она искала и хотела бы найти в любимом мужчине. Он был нежен, страстен, умен, решителен. Бестелесный, без имени, без определенных черт лица, он все равно был близок по духу, все равно волновал кровь и успокаивал душу. Он не спорил с ней, не бросал ей вызов, не унижал даже по мелочам. Он считал ее ровней и не старался показать свое превосходство, не пытался командовать ею.

С ним ей было легко и спокойно, чего она, исходя из опыта своей матери, не надеялась найти в людях. И не хотела искать.

Однако никогда еще он не поступал с ней так, как этой ночью. Никогда не оставлял ее в таком состоянии, никогда еще она не ощущала так явственно его нереальность, иллюзорность, призрачность. Да и есть ли он? Был ли он? И кто он, собственно, такой?..

Она снова закрыла глаза, желая воссоздать его образ — так хорошо знакомый, ставший почти родным, образ пирата… Какой же он? Твердое, мужественное лицо. Густые темные ресницы. Глаза… Какие же глаза? Да, конечно, тоже темные, жаркие, страстные…

О, Господи!.. Это же Келл.

Она застонала, пытаясь прогнать явившийся ей образ… Но зачем? Это ведь и есть ее ночной возлюбленный. Но почему он так похож на Келла?.. Или тот на него…

Она почувствовала нечто вроде разочарования. И страх. Оказалось, что ее воображаемый возлюбленный, с кем было так хорошо и бестревожно, имеет совершенно реальное воплощение. Человек из плоти и крови, которого она так близко знает. Ближе, чем пирата. Кто возбудил ее чувства, ее страсть. С кем ей было так хорошо в ту свадебную ночь. В их первую и последнюю ночь.

Рейвен зарылась головой в подушки, пытаясь прогнать яркую и пронзительную память о той ночи. О нем. Но тщетно…

Никуда было не деться от сознания того, что порожденный ее фантазией любовник так и останется там, в мире воображения, откуда уже не может дать ей того, что она желает — что может, но не хочет дать ее ускользающий муж.

Рейвен совсем не сожалела о том, что в попытке понудить Келла заняться собственным спасением вынуждена была прибегнуть к легкому обману. Ей ни капли не было стыдно, а единственное, что беспокоило, так это его отношение к ее предупреждениям и к предложениям ее друзей о помощи.

Чтобы лишний раз убедиться в его намерениях, она на следующее же утро вместо обычной верховой прогулки удивила мужа неожиданным появлением в столовой.

Келл сидел за столом с утренней газетой и не стал скрывать некоторого недоумения и даже недовольства появлением Рейвен. Впрочем, после короткого приветствия он вернулся к чтению «Морнинг кроникл».

Его невнимательность уколола Рейвен, но она не позволила разгореться обиде, положила себе на тарелку еду и уселась справа от Келла.

Намазывая еще не остывшую булочку клубничным вареньем, Рейвен решилась прервать царившее за столом молчание.

— Я успела вчера поговорить еще раз с Вулвертоном и Люсианом, — сказала она, — и они подтвердили, что теперь, когда вы выразили согласие, будут готовы помочь вам восстановить репутацию клуба и вашу собственную.

Келл махнул рукой, как бы отгоняя назойливую муху, и ворчливо произнес:

— Да, я знаю. Они вчера изволили посетить мой клуб.

— О, неужели? Как мило с их стороны, что они действуют так быстро. Я знала, что на них можно положиться.

Она откусила кусочек булочки и внимательно посмотрела на Келла, удивляясь, что всякий раз открывает в его облике какие-то новые черты.

— Я хотела спросить вас, Келл, об этом мальчике, который работал у трубочиста. Что с ним будет дальше?

Келл отложил наконец газету.

— Надеюсь, ничего плохого.

— Конечно. Однако мне кажется, игорный дом не лучшее место, где он может жить и работать. Келл снисходительно усмехнулся.

— Вы очень точно определили, леди, сложившуюся ситуацию. Я придерживаюсь точно такого же мнения.

— Я не только определила ситуацию, сэр, — холодно произнесла Рейвен, ей была неприятна его ирония, — но и хотела предложить взять мальчика сюда, в этот… в ваш, — поправилась она, — дом.

— Вот как? А вы не боитесь, что этот уличный мальчишка может украсть столовое серебро и, что несколько хуже, зарезать вас в постели?

Да что же такое? Чем она вызывает его постоянное недовольство, выражающееся в сухости и ироничности тона? Это начинает надоедать…

— Меня это не пугает, — резко ответила она. — Тем более что серебро — ваше.

Он оценил ее юмор и ухмыльнулся.

— Многие женщины испугались бы, — сказал он примирительным тоном.

— Значит, я не из их числа, сэр.

Теперь он уже был готов ответить ей по существу.

— Ваше предложение весьма великодушно, Рейвен, но мальчика я взял в клуб совсем ненадолго. Чтобы он немного пришел в себя в домашней обстановке. Через несколько дней мы отправим Нейта в приют.