Песня цветов аконита - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Дильдина cтр.№ 9

Небольшим тяжелым ножом он отделил несколько реек от задней стены, положил их на каменную плитку. Развел костер — остатки масла из светильника огненной струйкой пролились на сухую древесину. Хватит, чтобы продержаться до утра …

«Простится ли это мне?» — думал мальчишка. Он всегда чтил обычаи. А теперь… У него был выбор — умереть или взять то, что он считал неприкосновенным.

…Было тихо-тихо, даже огонь хрумкал ветками неслышно, словно не уверясь в собственном праве тут находиться. Йири рассматривал пламя, расцветающие в нем огненные бутоны — глаза его слипались, голова клонилась книзу. Вдруг за стеной взвился и засвистел ветер — ив нем явственно послышался девичий смех, задорный, дразнящий. Йири застыл, беспомощно глядя на дверь.

Кто это был? Человек, девушка — ночью, вдали от жилья? Так могла смеяться дочь лесовика — юо, но те обычно зимой спят. Какой-нибудь местный дух? Но какой? Безобидный для человека или из тех, кто способен загнать в снежную яму — отдыхай до весны… Или… или тот, кого он боится больше всего — да и не он один. Говорят, даже в столице ииширо — Забирающих Души — не поминают попусту. Пальцы сами стиснули амулет. Но призывал он не хранительницу деревни, а Иями-Заступницу, на которую надеялся больше всех. Девичий смех прошелестел совсем рядом — а после словно теплая рука легла на плечо мальчишки. Йири повернул голову, осмотрелся. Никого. Что ж… Страх прошел. Кто бы это ни был, но существо не было злым. Ветер стих — и оно ушло с ветром, исчезло в снежной ночи.

Поутру он нашел полузанесенную снегом тропинку. Добрался до храмов Эйке — монахи отогрели его, накормили. Про изуродованную беседку слушали, качая головой, однако недоброго слова никто не сказал.

«Ты остался в живых, малыш, — по сравнению с этим доски значат не больше, чем летом — растаявший снег. Весной мы починим беседку». Буро-желтая одежда монахов, казалось, излучала тепло, и теплыми были слова. Йири низко склонился перед ними, благодаря за заботу, с намерением сейчас же отправиться дальше. Однако, поднявшись, он почувствовал, что куда-то падает — а потом большая желтая птица несла его куда-то, и там было хорошо и спокойно…

Он отсыпался целые сутки. Маленькая комнатка, увешанная циновками, была очень простой, почти бедной, однако такой уютной. Телу так не хотелось ее покидать — хотя сердце рвалось в родные места, которые были совсем уже близко. Казалось, зеленая халцедоновая фигурка на шее Йири начинает дышать в предчувствии дома.

…Услыхав далекие голоса, девочка побежала по тропинке, бросив вязанку хвороста возле порога. Завизжала, увидев фигурку, черную на утреннем ярком снегу. Кинулась брату на шею — чуть не свалила его в сугроб. Мальчишка прижался щекой к волосам сестры, обнимая ее — он снова дома…

А потом был огонь очага, несытная похлебка из корней и сухих овощей, кашель дяди и причитания тетки. Как выросли сестренки за эти три с половиной месяца! Или просто он раньше не замечал? Старшая, с круглым плосковатым лицом, была теперь вылитая тетка, только молоденькая. Коренастая, чуть неуклюжая, обычно такая медлительная, она суетилась возле брата, глядя на него с бесконечной преданностью. Младшая, Аюрин, шустрая, остренькая, юркая, как водяной уж, расспрашивала Йири не переставая, поблескивала черными глазами, одергивала младшего брата почем зря. А тот, всегда ревниво относившийся к Йири, теперь, похоже, соскучился и был рад. Йири впервые было так хорошо. Все суетились вокруг него. И делать ничего не хотелось, было приятно просто смотреть на огонь и отвечать на вопросы — хотя и говорить не тянуло.

Денег он привез немного — однако семья переживет эту зиму спокойно, если, конечно, Иями и Кори-са будут милостивы к ним.

— Ты снова уйдешь? — спросила старшая из сестренок.

— Если все будут здоровы, уйду.

— Знаешь… — она чуть покраснела, — сын кузнеца сказал, что я ему нравлюсь и он подождет, пока я в возраст войду, а потом возьмет меня в жены.

— Ну… Листья опадают не сразу. Это не скоро.

Сестренка коснулась его отросших волос, которые он теперь для удобства собирал в хвост, как многие на северо-востоке.

— А еще отец говорит, что дочь нашего соседа, господина Сотэ, увезли в город. Счастливая, правда? Она богатая и красивая, а в городе, наверное, ее еще всякому научат…

Лин.

Йири помолчал пару секунд, потом грустно улыбнулся. Кончилась сказка. Опустел навсегда изогнутый мостик. Кто будет отражаться в маленьком светлом озере? Ветви и облака…

Столица

Голос, слегка надтреснутый, убаюкивал.

— Когда-то в нас текла одна кровь. Мы были в родстве, не самом близком, но все же… Наши девушки становились их женами, и наоборот. Давно это было… Тогда племена кочевали по нынешним землям тхай и сууру-лэ. Потом мы встретили пришедших с той стороны пролива, селившихся на наших землях. Они дали нам знания. Но сууру хотели другого. Они построили свою жизнь на развалинах Талы. Много войн было между нами, пока не определились границы. Тогда мы стали чужими друг другу. Они больше склонны к показной пышности; там, где сууру открыто тщеславны, тхай холодны. Но мы ближе им, чем синну, хоть в последнее время между нами и детьми Огня мир. А с западными соседями настоящего мира у нас не будет никогда. Мы слишком похожи.

— Скажи, наставник … — Хали задумалась. — Мы считаем их равными, синну же — варварами. Ты сам сказал — раньше в нас текла одна кровь. Почему же мир между нами держится на кончике иглы? Неужели в нас столько спеси, что мы не желаем терпеть рядом равного?

Она облокотилась на руку — и так, полулежа, походила на статуэтку из светлого дерева, на одну из тех, что стоят в храме Защитницы. Невысокая лежанка без спинки, застланная синим бархатом с узором из мелких желтых цветов, причудливо изогнутые светильники, столик и мягкий кубик сиденья для учителя — вот и все убранство. Тхай любили изящество, но не перегружали дома лишними вещами. Их мебель была проста — сиденья и кровати сууру, с высокими спинками, со множеством резьбы, позолоты рядом с ней казались тяжелыми.

— Насколько все проще у синну: любишь — люби. Значит, есть за что. Друг — значит, все пополам. Ненависть — сразу, но пока не успокоится ее яд в крови… А здесь — годами можно ждать возможности мести, и часто нельзя сразу ударить… И простить тоже нельзя.

— Поэтому мы и называем их варварами, — покачал головой учитель. — Владеть собой не умеют. Ждать не умеют.

— А надо? Чем скрывать свой огонь и от врагов, и от друзей, не лучше ли дать ему выйти наружу? Ведь и у тхай горячая кровь, горячей, чем у сууру — те льстивы и текут, как ручей…

Она побарабанила пальцами по обивке. Сверкнуло кольцо с хризолитом — крошечный, острый осколок солнца. Она понимала, почему отвернулся и перебирает листки наставник. Он не хочет выдать себя: в очередной раз Хали показала, что в ней течет варварская кровь. А учитель любит ее, как можно любить стоящую выше девочку-полукровку. Что с того, что ей уже почти пятнадцать? Для него она еще долго будет ребенком. А для отца давно перестала им быть.