1812. Обрученные грозой - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Юрьева cтр.№ 69

«На моем теле нет ни одного места, которого бы он не коснулся, — думала она, поливая себя водой. — Как жаль, что мне приходится смывать следы этой ночи. Ах, как же прекрасна, оказывается, может быть близость с мужчиной! Нет, не просто с мужчиной — только с ним, с любимым…»

Она вспомнила, как стонала и трепетала в его объятиях, как изгибалось ее тело от его вездесущих губ и рук, как его чуткие и нежные пальцы ласкали ее там, где было так неловко, но так приятно их ощущать, и как — незаметно для нее — они вдруг оказались внутри, преодолев сопротивление ее к тому времени порядком расслабленных мышц. После этого он уже смог сам погрузиться в нее, и для Докки это полное слияние их тел стало подлинным чудом и откровением. Он будто растворился в ней и стал ее частью, и она обрела недостающую до сей поры долю себя.

«Ну почему, почему мы не встретились раньше?» — закручинилась она, невольно переносясь мыслями в свое прошлое, к ненавистной брачной ночи, когда было так много отвращения, боли и крови и когда ее преследовало чувство безысходности и отчаяния. Теперь она понимала, что все могло бы быть иначе, если бы…

«Неизвестно, женился бы он на мне, будь мы даже знакомы в молодости», — размышляла Докки, расчесываясь, закалывая волосы и разглядывая себя в маленьком зеркальце дорожного несессера. Под глазами появились тени — следствие усталости и почти бессонной ночи, но в них угадывалось сияние — отблеск украденного у судьбы кратковременного счастья. Губы немного припухли, будто… «…будто их всю ночь целовали», — усмехнулась она и невольно вспомнила, как после того, когда у них все получилось, и она лежала, прильнув к его груди, он сказал:

— Пока вы не можете в полной мере испытать всю полноту удовольствия от любовной близости — это приходит только со временем и с опытом. Но в какой-то момент это откроется для вас, и я буду счастлив разделить вместе с вами тот восторг, который вам предстоит пережить.

Докки не понимала, что он имел в виду. Ей казалось, что нет и не может быть большего блаженства, чем то, какое она ощущала в его объятиях. Но его намек на будущее обрадовал ее тогда — ведь сама она не смела ни о чем загадывать. Теперь она попыталась уразуметь, каким образом они смогут быть вместе, если идет война, а им предстоит расставание.

«Он все устроит, — наконец, как ей показалось, поняла она, одеваясь, собирая свои вещи и скручивая смятые простыни — свидетели ее грехопадения. — Неужели он предложит мне следовать с ним — с обозом, как это делают жены военных, сопровождая своих мужей в походах?»

Искушение было велико, едва Докки представила, как они вместе проводят если не дни, то ночи. Но это было невозможно — на глазах у всей армии ехать с Палевским, будто она его жена. Одно дело — случайная встреча и единственная, даже пусть не единственная — две, несколько ночей. И совсем по-другому будет выглядеть превращение в его постоянную спутницу, официальную любовницу.

«Нет, он не унизит меня таким предложением, — решила она. — А если вдруг выяснится, что он рассчитывает на это… Это было бы хуже и больней, чем неизбежная разлука».

Докки окинула взглядом прибранную комнату, застегнутый саквояж и решительно распахнула дверь, готовясь к встрече с Палевским, и при одной мысли, что они сейчас встретятся, у нее начинали дрожать руки. Она понятия не имела, как себя вести и как держаться с мужчиной, с которым провела страстную ночь любви.

— Вы готовы? — Афанасьич топтался у лестницы. Он глянул в ее сторону, отвел глаза и, уставившись куда-то мимо, сказал:

— Сейчас принесу, что перекусить, и двинемся. Армейцы уходят, нам тоже пора.

Докки недоуменно свела брови. Она думала, что к завтраку спустится в столовую, в которой они вчера ужинали, но Афанасьич, будто догадавшись, пробурчал:

— Орел уж ускакал. Вызвали куда, али что — не знаю. Идите в комнату, я мигом.

Докки вернулась к себе и в растерянности опустилась на стул.

«Уехал! Он уехал! — она уставилась на свои руки, сложенные на коленях. — Когда он вернется? И вернется ли? Или это — все?..».

Вскоре Афанасьич принес ей чашку чая и бутерброды. Пока она ела, он рассказал, что корпус выступил на рассвете и уходит на восток, что Палевскому привезли пакет, после чего тот «чертом на коне сломя голову умчался», выделив сопровождение, которое проводит их до моста через Двину.

— Когда уехал генерал? — только и спросила она тихим голосом, с трудом впихивая в себя хлеб с мясом. Есть не хотелось, но следовало подкрепиться перед дорогой.

— Пару часов назад, — сказал Афанасьич. — Аккурат я пошел наших лошадей смотреть, а тут он мне навстречу. Барыню, говорит, сейчас свою не буди, дай ей еще часик отдохнуть. А потом, говорит, вас проводят. Офицер нас там, внизу, дожидается.

«Вот так, — подумала Докки. — Он все устроил, как я и предполагала. Только не берет меня с собой, а выпроваживает за реку». И хотя еще несколько минут назад она боялась, что Палевский может предложить ей место в своем обозе, теперь ее накрыла волна обиды и разочарования, что он этого не сделал.

Она быстро поела, пока Афанасьич выносил саквояжи из ее комнаты, и вскоре спустилась во двор, где находились солдаты и стояли оседланные лошади.

— Баронесса, — к ней направился адъютант Матвеев. — Лошади готовы, и ежели вы желаете…

— Да, да, — в замешательстве кивнула Докки — ей казалось, все знают, с кем она провела эту ночь, и потому смотрят на нее, отчего ей захотелось как можно скорее уехать отсюда.

Афанасьич подвел Дольку к крыльцу и подсадил барыню в седло. Докки невольно охнула — ей было больно сидеть верхом — и с опаской покосилась на слугу. Он молча повернулся к своей лошади. «Он — знает, — ахнула она. — Он знает или догадывается, что я ночью была с Палевским…»

Ее мышцы могли болеть и после целого дня, накануне проведенного верхом. И Афанасьич в другое время непременно бы сказал что-то вроде «перетерпи, барыня» или проворчал бы, что женщине и так нелегко путешествовать, а уж верхом и подавно. Но он молчал, верно, не желая смущать ее упоминанием о болезненных ощущениях, которые появились не только от верховой езды, к которой она была гораздо привычнее, чем к…

Докки покраснела, поспешно подобрала повод и тронула кобылу, направляя ее за офицером, который верхом ждал их у выезда со двора. Солдаты тоже сели на лошадей и поехали следом. Их было человек пятьдесят.

— Вчера наша свита была гораздо малочисленнее, — заметила Докки, обращаясь к Афанасьичу и стараясь держаться как можно непринужденнее. Но, едва договорив, сообразила, что вчера еще все было по-другому. Мысль, что Палевский выделил для ее сопровождения столько солдат только потому, что она теперь перешла для него в другой статус — статус любовницы, неприятно ее задела.

— То мы с армией шли, — ответил Афанасьич. — Сегодня войско поутру снялось, а мужики окрестные безвластие почуяли, шастают по округе и покинутые дома грабят. Тут управляющий один приезжал, помощи просил. Сказывал, мужики в семи верстах отсюдова усадьбу барина своего уехавшего громят. Ну, армейцам-то теперь не до мужиков, порядок некогда наводить. Наш генерал ему так и сказал: не до тебя, французы на подходе. А сам для нас тут же отряд снарядил: мол, барыню в целости и сохранности чтоб доставили на ту сторону, где порядок.