Крылья империи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коваленко cтр.№ 90

Соймонов не знал, и Баглир не знал тем более, что его земля лежит над крупнейшим на планете угольным бассейном, включающим все сорта, от бурого угля до антрацита, причем последний местами выходит на поверхность тридцатиметровой толщины пластами. А кое-где встречается и графит, используемый отнюдь не только в карандашах. Что попутно встречается не только железная руда, но и медь, и никель.

Зато Соймонов рассказывал о рыбе, которой зимой подкармливают оленей. И о том, что для развития края не хватает коммуникаций.

— А реки?

— Так реки все в ледовитые моря текут, — сообщил Соймонов, — из одного бассейна в другой не перейдешь. А Урал тебе не Гольштейн. Не пророешь. А телегами много не вывезешь.

Баглир соглашался. Он думал над этой проблемой. И даже знал решение.

Так ведь и есть. На месте великих цивилизаций Евразии — тлен. Нет Золотой Орды. Нет Тимурова царства. Нет Великой Уйгурии, Монголии. А почему? Умерла континентальная торговля, вытесненная морской. А потому вместо богатых торговых городов на Шелковом пути только нищие поселки, обслуживающие необходимой ремесленной работой местные деревеньки и кочевья. И немного совсем небольших грабительских государств, обирающих своих и без того нищих соседей… В таком же состоянии была пятьсот лет назад Европа. Рухнула римская система морской торговли — и Средиземноморье погрузилось во тьму.

Русские искони торговали по рекам. Но мореходное судно волоком через водораздел не пропрешь, да и каналы — не везде прокопаешь. И чем переть сотней лодий из варягов в греки, проще отправить караку из Любека в Ливорно морем. Поэтому создание в Европе к началу тринадцатого века хороших судов, еще не океанских, но уже морских, обрушило Янтарный путь. Именно это привело русские княжества к раздробленности и автаркии. Пока был богатый путь, всегда находился и князь, которому купцы готовы были оплатить дружину, обеспечивающую единый порядок от Ладоги до Тмутаракани.

Так что монгольское иго — не причина, всего лишь следствие. Чингис и его потомки наводили порядок на Шелковом пути — а этот путь был нужен, лишь пока Бартоломео Диас не обогнул Африку. 20 мая 1498 года Васко да Гама увидел стены Калькутты. После этого русским в их наступлении по Шелковому пути никто даже не сопротивлялся особо. Кому нужны нищие города, в которых нет торговли? Сопротивление Казани оказалось редким исключением — этот город просто не успел зачахнуть. Россия вдруг вместо торговой трассы оказалась среди пустоши. И принялась эту пустошь осваивать — а что, собственно, еще оставалось? Вырываться к морю? Иван Грозный и Петр Великий попробовали. Петр Третий отчасти преуспел. Но — чего стоил доступ к закрытым локальным бассейнам, когда распространился тип настоящего океанского судна?

И как это поможет, если русский океан — Ледовитый — всегда покрыт льдом? Даже если создать хорошие ледоколы — все равно дорого караваны водить.

России же, чтобы стать не просто великой, а первой державой, надо, чтобы перевезти тонну груза через Сибирь было дешевле, чем через Атлантику.

К разрешению транспортного вопроса Баглир подошел с физической точки зрения. То есть представил теоретически минимальную работу, которую требуется затратить на перемещение тонны груза (морская мера) на, скажем, сотню миль. И в конечном итоге остановился на дирижабле — по физической сути от морского корабля малоотличимом, а значит, и способным достичь со временем такой же, а то и большей дешевизны.

Промышленная шхуна купца второй гильдии Левашова отмахнула на прощанье флагом. Аляска! Потом пошли испанские владения. Немного золота — и губернатор уверен, что русская экспедиция чисто научная. А не разведывательная и не военная. Мог бы попытаться и ограбить, в этих диких местах — нормальное явление. Но звероватые морды казаков и новейшая стальная пушка убеждают — экспедиция мирная для испанцев, а кому-то восточнее не поздоровится. Удалось купить лодки и лавировать по рекам и речушкам. Увы, через водоразделы лодки приходилось волочь на себе.

Казаки, уверенные, что если князь заинтересовался краем, скоро быть ему под русской властью, высматривали удобные места под станицы. Скуратов выбивал бизонов и прочую дичь, якобы для снабжения, а по вечерам в сотый раз пересказывал гардемаринам перипетии босфорского похода. Один из гардемаринов постоянно возился с секстаном и хронометром, другой корпел над картой. Баглир отчего-то решил, что постоянная прокладка — это нужная вещь, Скуратов с ним немедленно согласился. Мирович, возлежа на бизоньей шкуре, исписывал третью тетрадь стихов. Все больше переводов с тимматского, поскольку рядом валялся князь Тембенчинский и рассказывал ему содержание стихов и песен прозаическим языком. Когда начинал хрипнуть, сам брался за перышко и сочинял неотправимые письма жене. Выходило до пяти штук в день. По содержанию получался дневник экспедиции, исполненный в лирических тонах. Артиллеристы скучали.

Индейцев видели несколько раз. К немалочисленной и хорошо вооруженной экспедиции особого интереса они не проявляли. Некоторые пытались торговать, предлагали шкуры. Иные требовали плату за проезд или за охоту на земле племени.

Баглир в таких случаях выдавал сумму, соответствующую размеру отряда. Чтобы показалась заметной, но не чрезмерной. Чтобы было видно — русские платят, а не откупаются.

Раз-другой случились и налеты. Поскольку это были не войска племен, а банды родов, отбиться удавалось. Хотя берега Миссисипи украсились четырьмя православными крестами, а один артиллерист остался без ноги и несколько затруднял экспедицию. Проведший операцию Скуратов, исполнявший и роль врача, только разводил руками — пришлось резать, иначе крестов было бы пять.

Так все и шло, пока на воинах конфедерации ирокезов Баглир не обнаружил оголовий из лаинских перьев. Нет, стрелять или махать ятаганом он не начал. А спрятался. И велел Кужелеву узнать — где взяли.

Когда прошла первая злость, вызванная рассказом общавшегося с индейцами Скуратова, Баглир сквозь зубы признал: для индейцев его сородичи стали настоящей казнью египетской. Вполне подобной саранче. И языческая терпимость тут ни при чем. Вот русские способны ужиться с лаинцами — в том числе и благодаря языческим пережиткам. Тот, кто верит, к примеру, в домовых, будет терпеть рядом даже и не благословленную церковью нечисть. Лишь бы не была очень уж вредной! И на глаза пореже попадалась. Земледельческий народ плохо уживается с охотниками — если те занимают земли, которые можно распахать, но хорошо с рыбаками и неплохо с горожанами. Другое дело, когда появляется конкурент — которому нужно все то же самое, и именно твое! Храбрые ирокезы жили еще древнейшим охотничьим укладом, и появление на территории их угодьев примерно полусотни тысяч неопытных, но прожорливых охотников обрекало их даже не столько на голод, сколько на вымирание. А поскольку лаинцы попали в новый мир голыми с пустыми руками, они не могли наладить сельское хозяйство и обмен, которые помогали, например, французам кое-как уживаться с менее развитыми племенами. Лаинцы стали не врагами, а вредителями, и разговоров не было — только стрелы, томагавки, когти и зубы. Индейцы сражались на родной земле. У лаинцев были крылья — и некоторое количество грамотных солдат, натасканных на бой в лесах. Постоянный форт построить им никак не удавалось. Но и ирокезские городища горели славно. За несколько лет взаимного истребления население конфедерации ирокезов сократилось вдвое. Однако настоящих солдат у лаинцев было немного, и они полегли почти все. Немногих уцелевших можно было легко добить. Однако индейцы что-то не торопились.