Странники Гора - читать онлайн книгу. Автор: Джон Норман cтр.№ 86

Она опустила глаза, боясь встретиться со мной взглядом.

– Тебя избили, потому что ты хотела убежать, – пытался объяснить я. – Обычно женщину за подобную провинность калечат или бросают на растерзание слину. То, что тебя наказали лишь плетьми, доказывает мне и, возможно, тебе тоже, что он считается с твоим положением.

Она по-прежнему боялась поднять голову.

– Он опозорил меня, – продолжала она. – Я себя ненавижу после всего, что было! Я не чувствую себя женщиной!

– Теперь все уже позади, – пытался я её успокоить.

Толстый ковер у нас под ногами чуть не промокал от слез девушки.

– А вот прокалывание ушей, – старался я перевести разговор на другую тему, – тачаки рассматривают как варварский обычай, занесенный к их девушкам тарианцами.

Элизабет подняла глаза; колечко у неё в носу заиграло золотистыми огоньками.

– У тебя уши проколоты? – спросил я.

– Нет, – ответила она, – но многие из моих подруг в Нью-Йорке прокалывают.

– Но ведь тебе это не кажется таким уж безобразным? – поинтересовался я.

– Нет, – слабо улыбнулась она.

– А попробуй сказать об этом тачакам, – предложил я. – Они даже тарианским рабыням не позволяют носить серьги в ушах. А тачакскую девушку больше всего страшит то, что, попав в руки тарианцев, она распростится с непроколотыми ушами.

Элизабет сквозь слезы улыбнулась.

– К тому же колечко всегда можно снять, – продолжал я свои увещевания. – Растянуть и вытащить. Остается лишь крохотная дырочка в носу, которую даже не всегда заметишь.

– Ты такой добрый, Тэрл Кэбот, – сказала девушка.

– Не знаю даже, стоит мне об этом говорить, – признался я, – но это колечко очень тебе идет.

Она подняла голову и кокетливо улыбнулась.

– Правда?

– Да, очень.

Она опустилась рядом со мной на колени, все ещё плотно запахивая на себе шелковую накидку. Глаза её уже не смотрели так грустно.

– Я рабыня или свободная женщина?

– Свободная.

Она рассмеялась.

– Не думаю, чтобы тебе хотелось отпускать меня на свободу, – заметила она. – Ты все ещё держишь меня в цепях, как простую рабыню!

– Извини! – ответил я. – Где ключ?

– Над дверью, – ответила она. – Там, куда я не могу дотянуться.

Я поднялся с пола.

– Я так счастлива! – призналась Элизабет.

Я снял ключ с небольшого, вбитого в притолоку над дверью крюка.

– Не оборачивайся! – попросила она.

Я стоял лицом к двери.

– Почему? – спросил я и услышал легкий перезвон цепей.

– И ты посмеешь снять кандалы с такой женщины? – донесся до меня её внезапно зазвучавший с придыханием голос.

Я резко обернулся и увидел, что она поднялась с пола и стоит, гордо расправив плечи и вскинув голову, глядя с вызовом, словно только что получившая ошейник женщина, захваченная в плен не больше часа тому назад и доставленная в лагерь налетчиков в качестве трофея их удачного набега.

У меня перехватило дыхание.

– Да, я сброшу с себя накидку, но знай: если ты прикоснешься ко мне… – Она не договорила фразы.

Бесшумно, с церемониальной торжественностью желтая шелковая накидка соскользнула с её тела и опустилась к ногам. Девушка стояла не шелохнувшись, глядя на меня в притворном негодовании, грациозная и прекрасная. Помимо сирика, на ней было обычное одеяние кейджеры: куурла и чатка – красный шнур и полоска черной кожи, калмак – короткая кожаная курточка без рукавов и куура – тонкий красный поясок. На левом бедре у неё я заметил небольшое, глубоко вошедшее в тело клеймо, изображающее четыре скрещенных рога боска.

Даже не верилось, что эту стоящую передо мной в сирике гордую девушку мы с Камчаком воспринимали как маленькую дикарку, о которой я мог знать лишь то, что она была тихой, робкой девушкой с Земли, молоденькой секретаршей, одной из многих тысяч таких же, как она, наполняющих каждый крупный офис больших городов Земли. Но женщина, стоящая сейчас передо мной, никак не наводила на мысли об угловатых конструкциях из стекла и бетона, сковавших, поправших природу Земли; о городах, забитых толпами людей, моралью и условностями превращенных в безликих рабов, в придатки, обслуживающие пожирающую, выжимающую из них всякую индивидуальность систему, подавляющую в мужчинах мужественность, а в женщинах – женственность, покупающую их жизни и свободу за горсть денег и призрачные, условные удовольствия. Нет, это стоящее передо мной существо оживляло в душе рев босков и запах земли, скрип фургонов и рев ветра, костры с жарящимися на них кусками мяса и стоны девушек, тающих от любви в объятиях мужчины, Камчака, рвущегося в бой на своей каийле. Передо мной стояла женщина, которую могли захватить в плен в Тарии или Аре, на Тиросе или Косе, гордо носящую свои цепи перед лицом захватившего её врага, одетую для услаждения его глаз – так, чтобы нивелировать всю её индивидуальность и превратить в одну из типичных рабынь тачаков.

– Ну, – нетерпеливо произнесла мисс Кардуэл, разбивая своим голосом очарование момента, – я думала, ты собираешься снять с меня цепи.

– Да, конечно, – пробормотал я, неуверенно двинувшись к ней.

Я отомкнул замки на кандалах и наручниках и бросил снятый с девушки сирик под ввинченное в стену кольцо для привязывания рабов.

– Что это на тебя нашло? – не удержался я.

– Сама не знаю, – ответила она. – Должно быть, в мыслях я уже привыкла к своему положению тачакской рабыни.

– Теперь ты свободна, – твердо ответил я.

– Это чувство не так-то просто выбросить из головы, – призналась она. – Но я постараюсь.

– Постарайся.

– Мое одеяние что – заставляет тебя нервничать? – спросила она.

– Да, – признался я.

Он подняла с пола шелковую накидку и двумя заколками, очевидно трофейными из Тарии, быстро закрепила её на плечах.

Я готов был её изнасиловать. Но я этого, конечно, не сделаю. Не дождется!

– Ты поел? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Здесь ещё осталось немного жареного мяса, – кивнула Элизабет на запасы еды в моем фургоне. – Оно уже остыло, но я, конечно, не собираюсь суетиться и разогревать его. Я – свободная женщина, не какая-нибудь рабыня, ты ведь знаешь!

Я начал жалеть о своем поспешном решении подарить ей свободу.

Она посмотрела на меня сияющими глазами.

– У тебя ушло так много времени, чтобы добраться до фургона, – заметила она.