Рождение Зимы - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Ракли cтр.№ 83

И с этими словами исчез, нырнув в темноту.

Оризиан старался держаться поближе к Эньяре. Ему очень хотелось поговорить с сестрой и расспросить ее о том, что произошло после той ужасной ночи в Колгласе, но не было возможности даже отдышаться. А сейчас, среди первых лесных деревьев, задыхающийся от бега и боли, он думал только о том, чтобы остаться на ногах. Варрин с Эсс'ир стояли рядом и пристально глядели в ту сторону, откуда они пришли. Эньяра упала возле дуба, даже голова осталась лежать на торфе, дыхание со свистом вырывалось из ее легких. Рот положил на'кирима на торф и сел рядом. Огромный щитник сгорбился, и руки у него бессильно повисли. Оризиан с трудом поднялся и подсел к нему.

— С тобой все в порядке? — еле выговорил он.

Рот кивнул. Даже во мраке было заметно, как великан старается восстановить дыхание, как у него обвисли плечи.

— А Иньюрен?

— Пока жив. Но он очень тяжело ранен. Очень жаль, — ответил Рот.

Вдруг раздалось хлопанье крыльев. Оризиан даже вскрикнул, когда увидел, что перед ним вдруг появилось что-то черное. Клок мрака темнее ночи слетел с густой верхушки дерева и шумно опустился на землю. Рот сначала отшатнулся, но потом раздалось громкое карканье, и Рот хрипло рассмеялся.

— Вот проклятая птица, — пробормотал он.

Подошла Эньяра:

— Идрин. Это же Идрин. Он всю дорогу летел за нами.

А потом, когда на небе появилась первая светлая полоска, она рассказала им обо всем, что было. Ни Рот, ни Оризиан, ни даже подошедшие послушать киринины не сказали ни слова, пока она говорила об инкаллимах и Белых Совах, о на'кириме Эглиссе и Наследнике Крови Кейнине. Когда она закончила, Оризиан рассказал о себе.

Некоторое время все молчали. Эсс'ир присела рядом с Иньюреном и приложила ладонь к его щеке. Все видели, что напряженное лицо на'кирима совершенно лишено красок, все слышали тяжелое и неровное дыхание. В прикосновении Эсс'ир к его лицу было что-то очень нежное и вместе с тем спокойное. Почему-то, почему, он и сам не знал, от этой картины — кирининка и страдающий на'кирим, окружавшие их безлиственные деревья и ворона, сидевшая возле хозяина в призрачном свете раннего утра, — у Оризиана сжалось сердце. Он отвернулся.

Варрин поднялся. Мрачным взглядом, почти терявшимся на фоне плотной татуировки, киринин смотрел на сестру.

— Надо идти. Теряем время.

— Может, они уже не преследуют? — спросил Оризиан, вымаливая еще хоть чуточку отдыха.

Ему ответила Эсс'ир, так и не поднявшая глаз от бледного лица Иньюрена:

— Мы убили троих. Они придут.

— Мы пойдем поверху. Потом пойдем по солнцу. Обратно в во'ан, — объяснил Варрин.

— Постой, — воскликнул Оризиан. Внезапный прилив гнева окрасил его щеки. Он устал и по крайней мере в этот момент не хотел, чтобы им командовал Варрин. — Нам нужно подумать. Рот, мы должны двигаться в Гласбридж, разве нет?

— Куда же еще, раз Андуран захвачен.

— Мы могли бы пойти по дороге, что проходит внизу.

— Можно, но не сразу. Лучше держаться деревьев, пока не окажемся далеко на юге. Если сумеем ближе подобраться к Дамбе Сириана, там можно будет выйти на дорогу. Они ведь не могли захватить Дамбу? — Он вопросительно взглянул на Эньяру. Та пожала плечами.

— Очень хорошо, — сказал Оризиан. Он избегал взгляда Варрина, чувствуя, что если встретится с глазами киринина, то может дрогнуть. — Так и сделаем. Мы пока остаемся вместе. А что с Иньюреном? Можно извлечь стрелу?

— Оставь ее, — спокойно, но твердо сказала Эсс'ир. — Если стрелу вынуть, он умрет.

Вся самоуверенность Оризиана сразу испарилась. Он посмотрел на Эсс'ир и увидел, что ее рука лежит на груди Иньюрена. Так мать кладет руку на грудь больного ребенка.

— Рот, ты сможешь нести его дальше? — тихо спросил он, и щитник кивнул.

* * *

Варрин и Эсс'ир, как всегда, шли впереди. Иногда они бежали, иногда долго шли медленно. Оризиан заметил, что большую часть времени они двигались по холмам. Он знал, что это увеличивает расстояние, которое им придется пройти до Дамбы Сириана, но ничего не сказал. У него все силы уходили на то, чтобы сохранять темп движения. В любом случае он видел смысл в том, что между ними и их преследователями будет лежать пересеченная местность. Разница, быть может, и небольшая — щитники отца обычно говорили, что Белые Совы могут идти по следу унесенного ветром листика, — но хоть какой-то шанс все лучше, чем никакого.

Оризиан уже выжал из своих ног все, на что они были способны, он видел, что и Эньяра уже держалась на ногах одной только силой воли. У Рота дыхание стало совсем замученным, как будто каждый шаг высасывал из него весь воздух. И тем не менее, несмотря на все это, они шли.

Вскоре после полудня их путь по склонам холмов стал прямее. Он уже не так изматывал, но и усталость навалилась такая, что каждый шаг сделался ненадежным. Скользкая трава, невидимые под ней корни и неровности обманывали усталый глаз; подводили отяжелевшие ноги. Несколько раз Оризиан и Эньяра чуть не упали. Даже Рот под тяжестью бесчувственного Иньюрена спотыкался не единожды, но каждый раз, покачавшись, как пьяный, ухитрялся все-таки сохранить равновесие.

Наконец, когда Оризиан и Эньяра уже еле волочили ноги, киринины остановились возле почти повалившегося дерева. Три человека рухнули и растянулись на земле. Оризиан не был уверен, что в следующий раз будет в состоянии подняться. Он взглянул наверх: Идрин, громко хлопая крыльями, перелетел поле и устроился на самой верхней ветви. Большая черная птица, склонив голову, рассматривала распростертые внизу фигуры. Оризиан закрыл глаза.

— Час, не больше, — услышал он голос Варрина. А потом на него навалился сон. Нет, скорее, не сон, а какое-то оцепенение. Его рассудок затуманился, ему представилось, что он плавает в какой-то реке, которая ласково качает его из стороны в сторону. Время исчезло. Потом сквозь дрему он услышал карканье Идрина и другой звук, как будто его кто-то звал. Ему показалось, что это зовет отец, очень издалека.

Это застонал Иньюрен, и тогда Оризиан очнулся окончательно. Он огляделся. Эньяра лежала на земле в тяжелом забытьи. Даже Рот не выдержал и уснул, свесив голову, его могучая грудь тоже мерно поднималась и опускалась. Иньюрен лежал там, где его положили. Непонятные, бессвязные слова срывались с его губ. Внимание Оризиана привлекла Эсс'ир, она опять сидела рядом с Иньюреном, глядела ему в лицо, гладила лоб раненого и что-то шептала ему. Вдруг она подняла глаза и перехватила взгляд Оризиана. Она не перестала что-то шептать, и, хоть в ее взгляде не было ни упрека, ни обиды, Оризиан вдруг вспыхнул от смущения и опять закрыл глаза. То, что происходило сейчас между Эсс'ир и Иньюреном, требовало уединения.

* * *

Когда Оризиан проснулся, замерзший и одурманенный, он на мгновение удивился, почему над ним облачное небо, а не камни Колгласа, и почему под ним ощущается твердая земля, а не родная кровать.