Любовь, опять любовь - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 52

В квартире Сары полно солнца и цветов. От Бенджамина, который сейчас в Шотландии, й от Стивена, за ее долготерпение. И одинокая страстная кровавая роза, анонимная, в традиции «угадай, от кого?». Сара расправила цветы, радуясь, что не призналась в своем состоянии Стивену. Не то пришлось бы ей благодарить его за долготерпение. Жизнь на грани… Одно словечко может столкнуть ее в припадок истерического плача… Но нет, мы научились плотно сжимать губы. А вся эта солнечная бодрятинка, поверхностный легкомысленный антураж… второстепенная шелуха.

Она подсела к своему дневнику, заброшенному во Франции, попыталась сосредоточиться, промаялась не один час и выжала из себя лишь следующее:

«Представить только, я воображала, что с любовью покончено навсегда. И вот опять открещиваюсь от мелких пакостных бесов, от призраков прошлого».

Отошла, вернулась, потужилась и выдала еще жалкую кучку букв:

«Глупые мечты, желания и вожделения…»

Сара направилась в театр. Соня лучилась энтузиазмом, вся в делах, едва выкроила полчаса, чтобы посидеть с Сарой в конторе. Где Патрик? Работает над каким-то новым проектом, потом сам расскажет. Вид у Сони был как будто слегка смущенный: странно, на нее совсем не похоже.

— Но как же так, мы трое в отъезде, он не должен был оставлять вас одну. Мало ли что…

— Как вы тут вчетвером справлялись, ума не приложу, — удивлялась Соня. — Столько работы…

— Как-то получалось…

Мобильник Сони вдруг заверещал, она рванулась прочь, уже в дверях крикнула Саре:

— Надо вам на мою «Гедду» глянуть, оценить, что получилось.

Отзывы о «Гедде» радовали. Особо выделяли световые эффекты и декорации — работа Патрика. Очень быстро Сара убедилась, что от неприязни Сони к Патрику не осталось и следа. Она высоко ценила его таланты, отлично сработалась с ним и даже подружилась.

Весь театр обсуждал подробности очередной стычки Сони с Роджером Стентом. На презентацию спектакля Стент прибыл за пять минут до подъема занавеса, прикрывшись окладистой рыжей бородой и фальшивым именем. Усевшись в первом ряду, он напустил на себя воинственный вид и принялся оглядываться вокруг. Конечно, критик ожидал борьбы с превосходящими силами противника. Но до первого антракта его никто не беспокоил. Как только в зале зажегся свет, перед ним возникла Соня с плечистым рабочим сцены. Стент напрягся, приготовился к стычке.

— Прослушаем? — спросила Соня. Не Стента спросила, а своего сопровождающего.

— Да стоит ли время терять? На что он сгодится? — подал голос заранее проинструктированный подручный.

— Да, пожалуй, мало на что. — И она прошлась по статям и качествам объекта, как будто приобретала раба на невольничьем рынке. Завершила обзор презрительным взглядом на его ляжки и репликой: — Однако, мясист. Может, приспособим его полы подметать?

Сцена происходила на глазах множества свидетелей, коллег Стента и его конкурентов, и в приукрашенном виде вылилась в язвительную статейку в «Ивнинг стандард». Сам Стент оказался перед трагической дилеммой. «Гедда Габлер» ему откровенно понравилась. Поскольку театром он ранее не интересовался, то и знаком с ним не был, а теперь принялся наверстывать, читать пьесы, втянулся в новый мир, увлекся. Группа «младотурок» между тем продолжала размахивать своим знаменем, лозунг на котором не изменился: «ТЕАТРУ — НЕТ!». Театр мертв, считали они, во всяком случае, в Британии: он отжил, он смешон, нелеп… Тезис, рожденный как гротескный мыслительный каприз редактора «Новых талантов», отлился в неколебимую чугунную догму. Роджера терпели в группе лишь из-за его нелюбви к театру, Разрываемый симпатиями, сомнениями и обязательствами перед редакцией, он прибегнул к популярной среди трусоватых авторов уловке: большую часть своих пяти сотен слов посвятил описанию сюжета, присовокупив:

«Скучная пьеса о скучающей домохозяйке, излечить которую от скуки помогла бы занятость общественно полезным трудом. Но к чему вообще ставить эту пьесу — совершенно непонятно».

Стент попытался найти другую работу, но газетно-журнальный мир тесен. Решился тайком от своих работодателей и союзников отправиться на две недели на Эдинбургский фестиваль.

Заваленная работой Сара как раз собиралась позвонить Мэри Форд, попросить ее вернуться, но Мэри, как будто ощутив эту потребность каким-то шестым чувством, позвонила сама, сообщила, что возвращается.

— Чем я здесь занята? Нет, Сара, не надо гадать…

Вернувшись, она доложила, что «Жюли Вэрон» идет все с тем же успехом, что уже есть заявки на следующий год. Работа занимала весь световой день, вечера Мэри проводила с больной матерью, состояние здоровья которой неуклонно ухудшалось, а Сара покупала омолаживающие кремы и всякие молодежные одежки.

«Знать не хочу, что мне снилось сегодня. Проснулась в слезах. И не могла их унять. Почему?

Все тот же вопрос: почему я долгие годы жила спокойно и уютно и вдруг переполнилась вожделением, стремлением, жаждой — чего? Без чего мне так неймется? Что жжет в темноте ночи тело, будоражит сердце и голову, заставляет тосковать по теплу, по поцелую?..»

Годами, не помышляла она ни о замужестве, ни о сожительстве, ни даже о встречах с мужчиной. Теперь же в воображении ожили спавшие глубоким сном фантазии. Сара осматривалась, искала кого-то, с кем можно разделить эту ношу. Забытые, похороненные «я» всплывали на поверхность, как лопающиеся пузыри, обжигали разлетающимися брызгами, напоминали о себе. Она казалась себе куколкой, прилепившейся к ветке, внешне как будто сухой и мертвой, внутри же заполненной какой-то смесью, оформляющейся в живое существо, в насекомое, в бабочку…

Генри оторвался от Питсбурга и «Саломеи», прилетел на уикенд выбрать новых Поля и Жюли.

Встреча с Генри — ощущения ребенка, подхваченного ласковыми руками, о которых он давно мечтал. Услышав голос Генри и увидев его улыбку, нежную и ироническую, Сара в тот же миг влюбилась. Интересный момент, когда один мужчина выскальзывает из сердца и его место тут же занимает другой. Долой Билла! Страдания ее не имели с ним ничего общего. Как не имели они ничего общего и с Генри. Ноша желания надежно спрятана внутри, как полостная опухоль, ждет своего часа. А когда появляется «он», скрытая любовь выплескивается, проецируется на возникший объект… убираясь обратно в случае несовместимости характеров, матриц, гепггальтов — или каких там еще терминов напридумывали ученые бороды да лысины? И снова уходит в подполье, продолжается латентный период, спячка, ожидание…

Радостно ей было с Генри. Радостно, невинно и легко. Невинно? Когда жгло ее невидимым пламенем изнутри…

Всю субботу и воскресное утро Генри, Сара и Стивен, а также Рой и Мэри за боковым столом заседали в пыльной церкви, наблюдали за воплощением Поля и Жюли в вереницу молодых людей, облаченных в одежду спортивного типа и кроссовки. Молодые люди произносили слова, с которыми срослись Молли Мак-Гвайр и Билл Коллинз. Девушка с флейтой дополняла и оживляла картину. Но фрагменты музыки Жюли, соответствующие выбранным Генри эпизодам, страшно раздражали Сару, ибо любая нотная последовательность, любая даже отдельная нота действовали как фортепианный аккорд, обозначающий смену ключа, сбивали мелодию, звучавшую в ее голове и не имеющую ничего общего с Жюли. Мелодия поработила Сару, заняла все ее сознание, вырвалась из нее в виде неясного напевного жужжания — обычное явление, иначе ведь такую мелодию из себя не вытравить, она должна износиться сама.