Иные песни - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Дукай cтр.№ 103

Традиции Хоррора были порождены непосредственно законами и обычаями Лакадемона. Непосредственно, то есть в непрерывности: Хоррору было почти что две тысячи лет. Но, если не о традиции, то следовало бы говорить об определенном стиле жизни: непрерывно меняя Материю, из которой он состоял, Хоррор веками и столетиями сохранял одну и ту же Форму — Форму непобедимого наемного войска. По сути, его не раз уже побеждали (когда складывались неблагоприятные условия или при безнадежном соотношении сил), но морфа осталась. Умирали одни солдаты, вербовались новые, самых разнообразных языков, верований и национальностей, из-под Антонов самых различных кратистосов — но Хоррор, его текнитесы сомы и психе, его стратегосы и аресы, его гегемоны и леонидасы постепенно и неумолимо втискивали всех солдат к одному виду. Подробности этой внешности, вида со временем менялись, ибо менялась текне и методы ведения войн, но сердцевина оставалась та же самая. Любой в Хорроре начинал от самой нижней ступени, и даже его верховные командиры подчинялись одной и той же Форме. В ней, среди всего прочего, помещалась абсолютная подчиненность, лакадемейский порядок питания и тренировок, а так же верность однажды взятым на себя обязательствам. История оставила примеры отступлений отдельных солдат, но никогда — Хоррора как такового. Воины всегда оставались верными силой лакедомонового патриотизма, но только охватывающего Форму, а не Степану.

Хоррор принимал контракты как кратко— так и долгосрочные. После завершения Войн Кратистосов, Рим, временно изъятый из-под защиты какого-либо кратистоса, заключил так называемый Вечный Договор, в силу которого Хоррор с тех пор должен был представлять собой дополнение и противовес вечно ввязывающимся в политику Легионам; и он представлял их до нынешнего времени. Договоры заключали отдельные Колонны Хоррора — одиннадцать европейских, семь африканских, семь азиатских — никогда совместно, чтобы никакое отдельное поражение не могло привести к уничтожению всей формации. Колонны не всегда действовали на собственной территории: половина Аксумейского Хоррора вот уже почти что два десятка лет располагалась на Британских Островах. Не всегда их контракты включали статью, позволяющую им в определенных условиях (например, при отсутствии конфликта) перейти на службу к суверену, предлагающему более высокое жалование. А даже если такая статья и была — весьма часто это было связано с многомесячным, а то и несколько-летним сроком предварительного извещения.

Стратегос Бербелек нанял все соединения Хоррора, которое можно было нанять в данное время. Постепенно, в течение ближайших тринадцати лет, под его властью окажутся несколько десятков тысяч отборных воинов. Вот только не было у него этих тринадцати лет. С печалью не сбывшихся надежд он отсчитывал каждый прошедший день.

Коленица должна была сдаться сейчас.

Они минули последнюю линию окопов, бегемоты прикрывали дорогу к воротам. Если со стороны Крыпера Цудзыбрата это было какой-то хитростью, пыресидры города должны были отозваться именно сейчас. Нет, ничего. Шли дальше. Аурелия двигалась длинными скачками рядом с белым хумием (языки пламени, алые флаги, трепетали у нее за спиной). Она не спускала глаз со стратегоса. Тот криво усмехнулся.

В Коленице отозвались колокола храма. Сначала один, потом к нему присоединился другой и третий; вскоре уже били все, что должно было быть запланировано заранее.

Бегемоты добрались до насыпи под воротами, двойным рядом гигантских туш открывая пехоте безопасный подход под стены. Вистульские солдаты с захваченного плацдарма выглянули из-за стены и развалин и начали давать приближавшемуся галопом стратегосу какие-то знаки, что-то еще кричали. Понятное дело, во всеобщем балагане их слова были совершенно непонятны.

В этот момент Аурелия подняла голову и заметила движение на настенных укреплениях, за четвертой, юго-восточной башней.

Огнем и жестом она показала Бербелеку.

— Они сдаются!

Коленица вывесила белый флаг.

Вистульское войско радостно завыло. Стратегос поднял десницу, и трубач протрубил длинный сигнал «Товсь!», а сотник Хоррора протяжно засвистел. Ведь это тоже могла быть хитрость. Шли дальше.

Иероним Бербелек въехал в Коленицу после двух бегемотов, которые, до конца разгромив южную башню и окружающую ее стену, сразу же взялись давить высоко наваленные уличные баррикады.

За окнами и на крышах окружающих зданий могла скрываться сотня москвичей с кераунетами. Стратегос не спешился, не скрылся за рядами вистульцев, любой без особых проблем мог его подстрелить — на белом хумие, в блестящем нагруднике, с обнаженной головой и открытым лицом, под родовым штандартом, его было видно и можно было узнать издалека.

Но никто не стрелял.

От сохранившейся после прохода бегемотов боковой баррикады подбежал Сеок Ногач, старый сотник гаэльской пехоты.

— Их нет, эстлос. Отступили пару десятков минут назад, все. Вон там стояли картечницы — так нету, с собой забрали. Погляди, эстлос!

Слева, из глубины ближайшей поперечной улочки выбежал конь в полном приборе, с привязанной к луке седла белой простыней. Подкованные копыта твердо били по мостовой. Конь заржал, завертелся на месте, помчал назад; простыня тянулась за ним шлейфом.

Стратегос спешился с хумия, кивнул Оболу и Янне.

— Входить пехотой, квартал за кварталом. Сначала стены и башни — Сеок поведет. Хоррор — за мной. Прекратить обстрел. И пусть кто-нибудь остановит этих чертовых звонарей! Пошли.

На улицах ни души. Тучи дыма от горящих кварталов (северо-западной, западной) поднимались в неожиданно ставшем безветренным небе словно кладбищенские привидения; и они шли приблизительно в том же направлении, под ковер пепла, к зареву пожаров. Аурелия выдвинулась на пол-шага перед стратегосом. В этой пустоте и неподвижности, в тяжелых вечерних тенях, в смраде земного города — она считывала десятки неясных угроз, угрозы очевидные и такие, которые лишь предчувствовала, для себя и для него. Это была уже не война, нечто иное, нечто большее, так на войне не поступают.

Она вспомнила одно из любимых изречений отца: «Недостаточно, что я одержу победу. Мои враги должны еще проиграть».

Стратегос Бербелек шел медленно (за ним черные ряды Хоррора, нажившись двойными, тройными стволами и кривыми лезвиями), разглядываясь по сторонам, останавливаясь на каждом перекрестке. Подзорной трубой, которую держал в левой руке, постукивал по высоким голенищам кавалерийских мягких сапог. С любопытством заглядывал в перспективу улиц, мимо которых они проходили. Ему необходимо было хорошенько запомнить эти улицы. Иронично усмехался.

Рынок. Во всяком случае, площадь, к которой стекаются улицы. Посредине два колодца с низкими срубами. Но прежде всего — люди. В первый раз они встретили живых защитников Колесницы.

Впрочем, здесь были не только горожане, но еще солдаты Урала и Москвы: несколько вооруженных людей, сидящих на срубах и стоящих вокруг них. Еще больше солдат стояло сзади, в двух узких улочках — пара на лошадях, все с оружием в руках. Аурелия высматривала штандарт Ашавиллы. Ситуация была, по крайней мере, странная; все они, казалось, чего-то ожидали. Неужто и вправду ожидали прибытия Бербелека?