Верность любви - читать онлайн книгу. Автор: Лора Бекитт cтр.№ 32

Урсула поняла, что ждет чего-то удивительного, несбыточного, что случается только в счастливых снах или безумных мечтах. Она надеялась, что можно собрать обломки былого и построить из них нечто такое, чем можно жить.

Вскоре вернулся Франсуа. Он был рад, что Луиза ушла к себе, и коротко рассказал жене о том, что случилось за день.

— Генеральный контролер боялся, что Дюпле обрушит на него свой гнев и откажется подчиняться. Но тот оказался умнее и без всякого упорства передал власть Годе. Конечно, дела сильно запутаны и в системе налогов творится полный произвол, так что, скорее всего, бывшему губернатору будет предъявлен внушительный счет, но это нас не касается. Главная цель мсье Годе — мир с английской колонией и сотрудничество с Ост-Индской британской компанией. Он намерен возвратить всех пленных в Мадрас и вступить в переговоры с англичанами. Война изнурила обе стороны! Правда, Дюпле умоляет не уступать англичанам, но думаю, его не станут слушать. — Закончив, он обвел глазами помещение: — А вы неплохо устроились!

— Мама озабочена тем, что мы будем есть. И еще нам надо нанять слуг.

— Местная кухня не так уж плоха! Быть может, островата для дам, но вы, я уверен, привыкнете. Что касается слуг… — Франсуа замялся. — Стоит ли спешить? Полагаю, скоро в Мадрас будет направлена делегация для переговоров и меня наверняка включат в ее состав.

Урсула удивилась.

— Зачем тебе это?

— Мадрас — большой, обжитый и богатый город, по сравнению с которым Пондишери — просто дыра. Туда привозят все предметы обихода прямо из Англии, а в самом городе очень развита торговля.

— Этот город принадлежит англичанам.

— Не все ли равно, если в нем много золота! К тому же ты, кажется, знаешь английский!

Урсула вздрогнула и натянуто произнесла:

— Едва ли это понравится маме.

Франсуа вспылил.

— Я вообще не могу понять, почему мы вынуждены таскать за собой твою мать! На корабле мы не могли побыть наедине ни одной минуты, потому что она всегда была рядом!

— Мама очень одинока, — тихо произнесла Урсула.

— Я в этом не виноват, — отрезал Франсуа. — Давай ложиться спать.

Он подошел к жене и принялся нетерпеливо расстегивать пуговки на ее платье. Глаза Урсулы слипались, и она была готова провалиться в сон, но в этом случае Франсуа мог проявить недовольство, тогда как сейчас от него зависело слишком многое.

Свежий ночной воздух приятно холодил обнаженное тело, но то, что должно было случиться, не вызывало у молодой женщины радостных эмоций.

Франсуа был весьма приятен в обхождении, по крайней мере, до свадьбы, однако в первую же ночь повел себя не лучшим образом. Во всяком случае, так показалось Урсуле. Он много выпил и, наверное, не понимал, что делает. Он был бесцеремонен, настойчив, даже груб; похоже, его нисколько не интересовало, что она чувствует. Именно тогда девушка вспомнила Анри, нежного, мечтательного юношу с его пылкими признаниями и несмелыми поцелуями. Он никогда не поступил бы с ней подобным образом!

С тех пор Урсула отдавалась супругу лишь по обязанности. Однако сейчас она представила рядом с собой канувшего в безвестность Анри, своего бывшего жениха, которого так легко променяла на другого. Внезапно ее губы раскрылись поцелуям мужа, и во время близости с ним ей было почти хорошо.

Франсуа остался доволен. Наконец-то жена хоть что-то почувствовала! Недаром кто-то говорил, что жаркий климат пробуждает у женщин чувственность.

Франсуа не знал, что в эту ночь Урсула была в постели не с ним.

1754 год, крепость Киледар, Индия

Когда Анри в первый раз спросил своего слугу, можно ли бежать из крепости, Аравинда испуганно захлопал длинными ресницами и воскликнул:

— Что ты, хозяин! Конечно, нельзя!

Его блуждающий взгляд вызывал сомнения, но Анри не стал настаивать. Если юноша лгал, на то были свои причины. Вместо этого он подолгу беседовал с Аравиндой и понемногу овладевал душой юного индийца.

Анри говорил, что на свете существует нечто такое, что называют смыслом жизни, когда думаешь не только о еде и питье, а о том, какой ты оставишь след на бесконечном полотнище Вечности. О том, что блага мира, подвластные немногим, нельзя поменять на что-то подлинное, уникальное, пусть не дающее богатства, но принадлежащее только тебе.

— Ты говоришь, что владеешь искусством. Но если ты будешь только есть, пить и бездельничать, то вскоре разжиреешь, отупеешь, утратишь свою красоту и растеряешь умения.

— Рано или поздно я все равно утрачу свою красоту и не смогу танцевать. А потом и вовсе умру, — с улыбкой ответил Аравинда.

— И что дальше?

— Быть может, в следующей жизни мне повезет больше, — серьезно произнес юноша, — и я буду раджей.

— И точно так же разжиреешь, отупеешь, а потом умрешь! — со смехом закончил Анри и добавил: — Не важно, кем ты родился, важно то, что ты сумел сделать за свою жизнь. Судьба, конечно, имеет большое значение, как и воля богов, и все же очень многое зависит от твоего выбора. Чтобы сохранить свой дар, ты должен прикладывать собственные усилия. Зачем ты начал учиться танцам?

— Хотел остаться у раджи.

— Ради бесплатной еды?

— Да, наверное.

— Тебе нравилось то, что ты делаешь?

— Очень!

— Почему?

— Я знал, что раджа любит искусных танцоров, а учитель утверждал, будто у меня есть большие способности.

— Что ты чувствовал, когда танцевал?

Аравинда задумался. На самом деле мир не исчерпывался тем, что он видел, и тем, что ему внушали другие люди. Было еще что-то в нем самом, то, о чем знал и что чувствовал один только он. Его новый господин был прав. Еще учитель танцев когда-то обмолвился, что настоящая жизнь измеряется не количеством прожитых лет и приобретенных богатств, а глубиной познания мира.

Аравинда ответил так кратко и правдиво, как только мог:

— Я чувствовал себя цветком лотоса, раскрывающимся навстречу солнцу, а иногда… богом. Я был над всеми, сам по себе, один во всем мире, я был свободнее ветра и светлее, чем солнечный луч.

— Ты был счастлив?

— О да! — выдохнул юноша и тут же спросил: — Что мне делать с этим теперь? Кому может служить мое искусство?

— Богам. Тебе самому. Ты можешь делать то же, что и я: учить других тому, что умеешь сам. Твое искусство волшебно. Кто знает, вдруг когда-нибудь тебе удастся сделать счастливым человека, который заблудился и отчаялся в жизни? Воистину достойное бога стремление!

— Ты думаешь, если я сделаю счастливым другого, то, как и он, буду счастлив? — недоверчиво произнес юноша.

— Еще как!

Аравинда ничего не ответил, но через несколько дней признался Анри: