Фулгрим. Образы предательства - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Макнилл cтр.№ 78

Сарказм, звучащий в словах Фулгрима, не удивил посланника, и он поклонился в ответ.

— В таком случае, господин мой, могу ли я оставить вас?

Феникс махнул рукой и кивнул.

— Да, идите. Возвращайтесь к придворным лизоблюдам и писцам, и успокойте их, сказав, что Лорд Фулгрим будет шпионить за своим братом, как его и просили.

Бракстон поклонился в пояс и попятился из комнаты полуобнаженного Примарха. Отойдя достаточно далеко, Ормонд повернулся и поспешил к золотым дверям, ведущим из этих странных покоев в нормальный мир.

За спиной Бракстон вновь услышал гневные голоса, и рискнул на миг обернуться, желая посмотреть, с кем спорит Фулгрим. По спине посланника пробежали ледяные мурашки, когда он понял, что Примарх говорит не по вокс-связи и не с одним из своих приближенных.

Фулгрим спорил с жутким портретом.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — СПРОСИЛ чей-то изумленный голос за её спиной, заставив девушку замереть в страхе. Серена машинально прижала окровавленный нож к груди, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и понять, кто обращается к ней и что вообще происходит. Сначала художнице пришло в голову, что Остиан все же вернулся, чтобы спасти её от… чего бы то ни было. Но уже через несколько мгновений Серена вспомнила, что скульптор последний раз приходил к ней несколько недель тому назад, просто она потеряла счет времени.

Вошедший нетерпеливо повторил свой вопрос, и художница, моргнув, отбросила нож в сторону, узнав, наконец, голос позировавшего ей Десантника по имени Люций. Дыхание Серены сделалось неровным и кровь застучала в ушах, ибо она поняла, что прямо у мольберта с неоконченным портретом мечника лежит окровавленный труп. Художница никак не могла вспомнить имя убитого ею мужчины, и на миг в её голове проскользнула совершенно дурацкая мысль о том, что она, Летописец, просто вычеркнула его из жизни. Единственное, что Серена знала о несчастном — он был талантливым композитором, а стал источником вдохновения для неё самой, его кровь, вытекшая из перерезанного горла, обратилась сырьем для её чудесных красок.

Металлический запах, повисший в воздухе, заполнил её ноздри, приятно раздражая разум. Но, не успела Серена в меру насладится его чарами, как нечеловечески сильная рука схватила её за плечо и развернула одним движением. Подняв глаза, художница увидела прямо перед собой вечно юное лицо Люция, прекрасные черты которого навек обезобразил кривой, неудачно сросшийся нос, сломанный в одном из бесчисленных боев. Словно завороженная, она подняла окровавленную руку и провела ею по лиц мечника, очерчивая линии скул. Тот молча следил за движениями её пальцев, не говоря ни слова.

— Так что же, всё-таки, случилось? — ещё раз спросил Люций, кивая в сторону тела. — Этот человек мертв, не так ли?

— Да, — ответила Серена, медленно оседая на пол. — Я убила его.

— Как? Из-за чего?

Даже будучи почти невменяемой, Серена поняла по голосу Десантника, что он вошел в студию только что и не видел сцены, предшествующей убийству. Та часть её разума, которая ещё сохранила способность мыслить рационально, подсказала девушке единственно верный путь к спасению. Художница зарыдала, прикрыв лицо руками и надеясь, что это вызовет у Люция такую же реакцию, как и у любого мужчины.

Мечник молча смотрел на неё, и тогда она выкрикнула сквозь слёзы:

— Он пытался меня изнасиловать!

— Изнасиловать…? — Люций выглядел растерянным, похоже, это слово редко встречалось ему прежде. — То есть… э-э…

— Он хотел, чтобы я легла под него, но я его убила… Я… Я боролась, но он был сильнее… — Серена старалась говорить как можно более взволнованно и бессвязно. — Он ударил меня по лицу, я схватила первое, что попалось под руку, пытаясь отбиться… Похоже, это оказался мой нож и… и…

— И ты убила его, — закончил Люций.

Серена подняла голову и сквозь слезы посмотрела на мечника, услышав поддержку в его голосе.

— Да. Я его убила.

— Что ж, значит, ублюдок получил свое, — Люций помог ей подняться. — Он напал на тебя и ты защищалась, верно?

Художница кивнула. По её телу побежала теплая волна наслаждения, она возбудилась при мысли о том, что нагло лжет воину, способному одним движением пальцев сломать ей шею.

— Я встретила его в Ла Венице, мы разговорились, и он сказал, что хочет посмотреть на мои работы, — Серена судорожно вздохнула, уже зная, что Люций не собирается арестовывать её или обвинять в умышленном убийстве. — Знаю, я вела себя безрассудно, но он казался таким милым и вроде бы действительно интересовался живописью. Но когда мы пришли в мою студию…

— Он напал на тебя.

— Да, — кивнула Серена. — И теперь он мертв, а что будет со мной?

— Не беспокойся, — неуверенно похлопал её по плечу Люций, — никто ничего не узнает. Сейчас я найду пару безмозглых сервиторов и прикажу им избавиться от тела. А потом мы просто забудем о случившемся.

Серена бросилась на грудь мечнику, изображая восхищение его добротой и благородством. На деле же художница не чувствовала ничего, кроме презрения. Что значит «просто забудем»? Да если бы то, о чем она солгала Люцию, произошло на самом деле, то тяжкие воспоминания о насилии и убийстве навсегда врезались бы в её память… Впрочем, этот чурбан привык убивать, для него это и впрямь обыденное дело.

Оттолкнувшись от нагрудных пластин брони Люция, она подняла с пола брошенный нож. Кровь, покрывающая клинок, все ещё не свернулась, и холодная сталь призывно поблескивала в мягком свете люминосфер.

Ведомая каким-то инстинктом, Серена провела ножом по щеке, оставляя тонкую полоску крови на бледной коже.

Люций, безучастно наблюдавший за ней, спросил:

— Зачем ты это сделала?

— Так я никогда не забуду о том, что произошло сегодня, — объяснила художница, передавая нож мечнику. Она закатала рукава, показывая ему множество шрамов и свежих порезов, испещрявших кожу на предплечьях. — Боль — это мой дневник, с её помощью я храню воспоминания о минувшем, о том, что другие люди предпочитают забыть. То, что запечатлено на моей коже, никогда не сотрется из памяти.

Кивнув, мечник машинально потрогал кончиками пальцев сломанный нос. Серена заметила, что, всякий раз, когда Люций вспоминает о своей травме, его переполняет гнев и оскорбленная гордость, словно утраченная красота делает его худшим, чем прежде, воином или менее умелым фехтовальщиком. В эту секунду её наполнила какая-то неведомая сила, и слова художницы стали чем-то большим, чем просто набором звуков, сотрясающих воздух.

— Что случилось с твоим лицом? — спросила Серена, пытаясь продлить это странное ощущение.

— Один варвар, сукин сын по имени Локен сломал мне нос, применив грязный трюк во время честного боя.

— И это глубоко ранило тебя? — нежно произнесла Серена, её слова медом лились в уши мечника. — Ранило твои чувства сильнее, чем твое тело?