Тьма сгущается - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Кларк cтр.№ 63

Он упал ничком, прокатился вниз по склону и снова оказался на ногах. В горле что-то клокотало, он жадно глотал воздух, в попытке перегнать... ...Губителя.

Сзади слышался треск и удары. Настал черед рощи. Среди деревьев пролегла полоса мелкой щепы в двадцать футов шириной. Оглядываясь, он видел, как вздрагивали вершины деревьев, прежде чем взорваться фонтаном листьев и древесины.

Крак!

Ричард с разбегу налетел на дерево, отшатнулся назад, в голову ударила острая боль.

Но он, несмотря на боль, уже несся дальше, перепрыгивая пни, прорываясь сквозь колючие заросли. Он ничего не чувствовал.

Только бежать, бежать, во что бы то ни стало, все быстрей и быстрей, лететь так, чтобы трава и листья свистели под ногами.

Когда он снова оглянулся, то увидел, что небо стало зеленым.

Миллионы листьев, сорванных с ветвей и взметенных вверх, висели облаком между землей и небом, окрашивая в зеленый цвет даже солнечные лучи.

В груди жгло огнем. Сердце готово было выскочить изо рта.

Вершины падающих деревьев уже валились наземь, обгоняя его.

Спуск стал круче и бег ускорился. Может быть, гравитация и спасет его. Еще несколько ярдов. Если бы оторваться, это создание растворится в воздухе, станет бессильно. Ричард уже видел, как это бывает. Тогда...

Нога зацепилась за корень. Тело рвануло вперед и вниз, земля прыгнула навстречу. Он покатился вниз, понимая, что сделал последний свой шаг по земле.

Ветка над головой раскололась вдоль.

Ричард сжался в тугой комок, зажмурился, в его крике смешались гнев и предчувствие боли. Он ждал удара молота.

Главное, часто неосознанное стремление каждого человека, будь то мужчина, женщина или ребенок, – овладеть тем, что неподвластно никому.

Иоанн Дукас, пасхальное воскресенье 1057 года

Указатель на развилке гласил: БАНВИК. Стрелка показывала налево. Уборочный комбайн впереди свернул вправо.

Розмари зашипела сквозь зубы: “Слава Богу за его маленькие милости”. Опасно напрягая перегретый мотор, она прогрохотала через обшарпанную деревушку и с разгона проскочила поворот с деревянной доской, на которой краской было написано: “Глеб-коттедж”

Теперь она ехала по узкому проселку между крутых откосов и никак не могла выбрать место для разворота. Только через милю попалась отходившая вбок тракторная колея. Кое-как развернулась, оставив в траве у откоса осколки правого поворотного фонаря.

Автобус заскрипел тормозами, шофер яростно шевелил губами, явно высказывая все, что думает о водительских способностях девицы. Девочка в ответ оскалилась, нажала на газ и погнала обратно.

* * *

Страшный удар по спине, луч ослепительного света, прорвавшийся прямо в мозг – и больше ничего.

Он стал пылинкой мертвых миров, бесшумно блуждавших в пустоте вселенной. Полная тишина, холод, одиночество.

Что-то обожгло губы. Поцелуй вечности?

Он застонал, шевельнул головой. Голова болела. Губы жгло, будто раскаленным железом. Он опять застонал и открыл глаза.

Ричард лежал ничком. Жжение усиливалось.

Приподнявшись на локтях, он обнаружил причину: свалился, стало быть, мордой в крапиву!

Но ведь был же удар?

Что-то все еще прижимало его к земле. Ричард отполз в сторону и оглянулся, уставился на предмет, даже пнул пяткой, чтобы убедиться в его реальности.

Ветка. Всего-навсего чертова ветка, длинная и толщиной с его руку. Ее срезало с дерева и, падая, она сбила на землю и его. Листья, те, что удержались на месте, оказались размяты в зеленую кашицу. Он бессмысленно покатал один листок между пальцами. Кожа на руке окрасилась зеленью.

Но как же он уцелел?

Как ни крути, ему сейчас полагалось бы напоминать ежика, повстречавшегося с грузовиком.

Ричард встал, ощупал себя: ребра, руки, ноги, голова. Все цело. Только спина болит от удара веткой. Честно говоря, ожог от крапивы причинял большую боль. Губы раздулись и горели адским пламенем. Но все это не в счет, могло быть куда как хуже.

Все еще не совсем опомнившись, Ричард посмотрел вверх. По вершинам деревьев будто коса прошлась. Он проследил взглядом путь своего бегства. Чем выше, тем хуже. В двадцати шагах дерево раскололось надвое, верхняя половина валялась на земле, истекая соком. Нижняя, с двумя-тремя ветвями, уцелела. Возвращаясь к сараю, он видел, что стволы обламывались все ближе к земле. В пятидесяти ярдах от сарая торчали из древесной каши обрубки по колено вышиной. Еще двадцать шагов, и исчезли даже пни. Рощу сровняло с землей.

От самого сарая ничего не осталось. Просто пол-акра земли, покрытой оранжевой пылью размолотых черепиц и известняковым щебнем, в который превратились стены. Где-то под ним скрывались смятые в фольгу машины и красная лужа, бывшая прежде человеком с наивными голубыми глазами.

Ричард потряс головой. Невозможно думать об этом. Лучше сосредоточиться на гудевшей в мозгу мысли о том, как добраться до деревни, где, может быть, еще ждет Майкл.

Ричард застыл на месте, пораженный воспоминанием – все это Майкл и подстроил. Он, удалившись под предлогом прогулки, перерезал провода. Он нарочно бросил их на съедение Зверю.

Зачем?

Ричард коснулся обожженных губ. Ясно, что Майкл сбежал, и увез с собой семью Ричарда. И Зверь ушел следом за ними. Неясно почему, но это так.

Ричард снова прижал палец к губам. Горячий зуд помогал разогнать туман, застилавший мысли. Последние три дня он провел словно в трансе. Майкл солгал им, теперь это несомненно. В чем именно солгал, пока неясно, но его ложь имела цель. Шагая через лес по направлению к деревне, Ричард пришел к выводу, что цель эта была: увезти от него Кристин.

Кристин? Он вспомнил, как они переглядывались украдкой. Но вспомнился и интерес Майкла к дочери. Тогда, в Йорке, когда собор валился им на головы, Майкл думал о спасении Эми, и только Эми.

Вопросы кружились в голове, как галки над лесом. Выходя на дорогу, Ричард едва обратил внимание на вывернувший слева желтый “фольксваген”. Он думал об одном: найти Майкла. Скорее.

Потому что теперь было абсолютно ясно, как солнце над головой, что должно случиться что-то ужасное. И очень скоро.

“– ...Привет, Майкл. Не забыл меня? Розмари Сноу. Я немного переменилась в лице с нашей последней встречи... Ублюдок!

И ножом в глаз. Прямо в этот теплый коровий глаз с мягким взглядом святого.