Короли побежденных - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Гончаров, Елена Первушина cтр.№ 70

Камилла вздохнула судорожно, подавляя рыдания, и сказала:

— Но их же надо хотя бы подровнять…

Мэй села в кресло перед зеркалом и вгляделась в свое новое лицо.

— Давай, — велела она.

Камилла, шепча молитвы, взяла в руки ножницы и гребень.

Выходка Мэй напугала даже посла. Хорош же будет он, если притащит на суд сумасшедшую. Успех дела, а значит, и его карьера, снова оказывались под угрозой. Нужно было срочно что-то придумать.

Дневник Теодора

Эрвинд вернулся, но его нет. Он лежит на кровати и смотрит в потолок. Временами мне кажется, что они свели его с ума.

Когда мне наконец разрешили прийти к нему, я просто не знал, что делать. Сказал только:

— Может, ты снимешь сапоги?

Он согласился и забросил их в угол. Тогда я спросил:

— Что случилось?

Лучше бы я этого не делал. Он мне все рассказал, спокойно, не повышая голоса, будто о чем-то постороннем. Мэй устроила тардскому принцу побег и сама сдала его послу. Кроме того, она заложила королевские земли тому мальчишке-ростовщику. Расписка попала в руки посла, а значит и Императора. Посол рассказал об этом Эрвинду. Эрвинд проклял Мэй. Вот такая история.

Я понял только одно: они попали в волчью яму. Но Эрвинда это уже не волнует. А мне что делать?

Единственный человек, который был мне дорог в этом городе, мертвее мертвого, а я не могу ни помочь, ни отомстить. Цереты этого не умеют. Церет — король и воин только в собственном доме. Все кончилось.

* * *

Посол, оказывается, тоже куда-то уходил. Вернулся напуганным, чем сильно меня порадовал. Он потребовал, чтобы я немедленно пошел и узнал, не сошла ли королева с ума. Так что радовался я недолго.

* * *

Пришел туда. Везде стража, все вверх дном. Служанка зыркнула на меня черными глазами, хотела заступить дорогу. Но помешала вторая — кинулась ко мне со слезами, умоляла сделать хоть что-нибудь. Она тардка, это сразу видно. Как она здесь выжила — ума не приложу. Но эта история ее доконала. Ей, бедняжке, священник нужен, да где его возьмешь? Налил ей опийной настойки, пошел к королеве. Или она уже не королева?

Когда вошел, даже не удивился. Она лежала точно в такой же позе, смотрела в потолок. Волосы короткие, словно переболела лихорадкой. И лицо, как у Эрвинда, мертвое. Однако меня заметила.

— А, Черный Гений, здравствуй! — В голосе такой сухой смешок. — Ну, с чем прислали? — и нараспев: — Ты не смерть ли моя? Ты не съешь ли меня?

Я не обиделся. Она имела право так думать. Да и вообще на больных не обижаются. Я налил воды в стакан, размешал порошок, протянул ей. Она только головой покачала.

Я собрался с духом и сказал:

— Послушай, ты должна это выпить. Я тебе зла не сделаю. Я понимаю, как тебе сейчас больно. Эрвинд не прав, но он любит тебя, иначе бы так не мучался. Ты должна его простить.

— Эрвинд прав во всем. Мучается? Что ж, такое иногда случается с людьми. Скажи послу, что со мной все в порядке, он может хоть завтра устраивать суд. И оставь меня в покое.

Тут я понял, чего добивался посол. Ему и суд-то никакой не нужен. С Эрвиндом он расправился сам, а сейчас она себя осудила и убивает медленно, но верно. Просто запретила себе оправдываться, надеяться, пытаться как-то спастись. У меня тоже сердце будто холодной рукой сжало. И тебе урок, Теодор. Видишь, что бывает с теми, кто теряет голову от любви? Сиди тихо, Теодор, прячься получше. Молния бьет в высокие деревья.

Но я снова протянул ей лекарство:

— Я не уйду, пока вы не выпьете.

Она опять со смешком:

— Не бойся, никто не узнает.

— Разве в этом дело? Я просто не могу.

— Что ж тебе мешает? Долг?

— А хоть бы и так.

— А вот этого не надо, — глаза у нее сузились, — возвращайся в свое посольство, сиди и не высовывайся. Ты же только об этом и мечтаешь. А жалеть нас не нужно. Ты ведь не нас жалеешь — себя. А я тебе — не упражнение в любви к ближнему.

И тут я на нее заорал. Сам не знаю, от злости или от страха. Просто, когда весь мир летит в тартарары, хочется, чтобы тебя услышали. Просто так, на прощание.

Я закричал:

— Хватит! Хватит жестокости, слышишь ты! Все вы, асены, тарды — одна колода! И ты такая же! Только страдаешь о своей политике. А тебе было дано такое, такое чудо, что только щедростью Божьей и дается, потому что его не вымолишь и никакими добрыми делами не заработаешь. У вас любовь была, а вы ее растоптали! А если так, для чего все остальное? Для чего эти короны, земли, войны? И почему это дается именно вам, таким жестоким, таким глупым?!

Мне тогда казалось, что, если я сейчас не докричусь до нее, не пробью эту стену, которую они все построили, на свете уже никогда не будет ничего хорошего. И с женой моей и детьми что-нибудь случится в крепости, и асены никогда не освободятся, и тарды всех нас перебьют. И я закричал:

— Знаешь, что будет дальше?! Просто вы, асены, станете такими же, как мы. Тоже запретесь в своих домах, будете бояться соседей пускать на порог и будете жить умом стариков, и никогда, никогда больше не увидите света. И все это сделаете вы сами. Вы, а не тарды!

Тут она заплакала наконец. Я никогда не видел, чтобы так плакали: не навзрыд даже, а на разрыв, что ли. Или нет, видел однажды, когда у роженицы ребеночек встал поперек. Я просто сгреб ее за плечи, прижал к себе, и мы так сидели. Уменя, кажется, тоже глаза были мокрые. Пока мы умеем плакать, мы еще можем жить.

Потом она успокоилась, протянула мне платок, а я ей — стакан.

— Выпей, королева. Надо поспать.

Она взяла, подняла к свету. Долго смотрела, как лучи играют в воде, а потом улыбнулась. На мгновение и одними глазами, но все равно, это было как музыка.

Потом сказала:

— Да рассеются наши враги, не оставив потомства! — и выпила.

Я сидел рядом, ждал, когда она заснет, и думал о Лизе, своей жене. Теперь я знал, что, если понадобится, я разберу крепость по камешку.

Потом вернулся в посольство. Господин Арнульф тут же пристал с расспросами, что да как. Я ответил:

— Королева Мэй просила передать, что готова предстать перед судом хоть завтра.

— Но она в своем уме?

Я пожал плечами:

— Кто может знать. Я в этом не много понимаю. Вот если роды принять — другое дело.