Пираты Карибского моря. На странных берегах - читать онлайн книгу. Автор: Тим Пауэрс cтр.№ 79

Марионетка Цезарь заговорил, и Шэнди в изумлении широко раскрыл глаза, потому что личико уже не было деревянным, оно было из плоти, это было его собственное лицо.

— Иль Олимп ты сдвинешь? — произнесло его миниатюрное воплощение. Куколки-сенаторы, которые теперь все были во плоти, кинулись к нему... и сцена исчезла, и Шэнди вновь оказался на палубе «Кармайкла» и, щурясь от яркого солнца, смотрел в лицо Харвуду.

Уверенная улыбка быстро исчезла с лица Харвуда, но он атаковал снова, и Шэнди опустился на горячий песок на берегу острова Нью-Провиденс, критически оглядывая четыре бамбуковых шеста, воткнутых в песок. Они стояли до тех пор, пока он не попытался скрепить их друг с другом сверху, и теперь они накренились в разные стороны, словно пушки, готовые отразить атаку со всех сторон.

— Что, плетете корзину? — послышался за спиной голос Бет Харвуд.

Он не слышал ее шагов и хотел было раздраженно отмахнуться, но потом улыбнулся:

— Вообще-то это должно было быть хижиной, в которой я собираюсь ночевать.

— Но проще построить шалаш. Вот, я вам сейчас покажу.

Это был один из жарких дней июля, когда они производили переоснастку «Кармайкла». Бет показала ему, как можно соорудить более устойчивый каркас, и был момент, когда она, стоя на цыпочках, заматывала пеньку восьмеркой, но не удержалась и, потеряв равновесие, упала ему в объятия. Карие глаза и медно-рыжие волосы ее оказались совсем рядом. Его охватили чувства, в которых физическое влечение было лишь частью, как партия духовых инструментов в звучании огромного оркестра. Это воспоминание часто возвращалось к нему в снах.

На этот раз, однако, все происходило иначе. Вместо пеньки она воспользовалась молотком и гвоздями, она оскалила зубы, глаза были широко открыты. Она прижала его руки к бамбуковым шестам, приставила к запястью гвоздь...

...и снова он стоял на палубе «Кармайкла», непонимающе мигая, глядя на Харвуда.

Харвуд явно растерялся.

— Что, черт возьми, с вашим рассудком? — проворчал он. — Он похож на полосатый волчок!

Шэнди готов был согласиться. Он все пытался вспомнить, что же он тут делает, и каждый раз, когда его взгляд падал на кошмарное сражение, кипевшее вокруг, он чувствовал изумление и ужас. И теперь, словно для того, чтобы окончательно свести его с ума, палуба начала удаляться, и, к собственному изумлению, он обнаружил, что медленно поднимается в воздух.

Инстинктивно он попытался за что-нибудь ухватиться, и странным образом рука его ухватилась не за леер, не за канат, а за эфес сабли. Выступающая стрелка компаса вонзилась ему в ладонь, но тот же самый импульс, который заставил его ухватиться за какую-нибудь опору, не дал ему разжать руку. Медленно его подъем сменился спуском, и через несколько секунд он уже снова стоял на палубе.

Он вновь огляделся. Сражение кипело с неубывающей яростью, хотя ни ударов, ни бряцания оружия он по-прежнему не слышал. Однако к ним никто не приближался: очевидно, то, что происходило между Харвудом и Шэнди, сражающиеся считали личным поединком.

На лице Харвуда промелькнуло тревожное удивление, он что-то пробормотал себе под нос, но слишком тихо, чтобы Шэнди мог расслышать. Затем старик выхватил свою рапиру и атаковал.

По-прежнему стискивая эфес, который острой стрелкой впивался в ладонь, Шэнди все-таки успел выхватить саблю из-за пояса в самый последний момент и неловко отбить выпад Харвуда, отпрыгнуть назад и уже спокойнее отразить новый выпад, а потом и еще один. Омерзительные руки, вцепившиеся в лацканы, раскачиваясь из стороны в сторону, стукались друг о друга локтями.

От крови, текущей из пораненной ладони, эфес стал скользким, и каждый раз, когда оружие Шэнди натыкалось на лезвие Харвуда, игла компаса впивалась в плоть, скрежеща по костям, и боль как молния пронзала руку до плеча.

С хриплым смешком Харвуд кинулся вперед, однако Шэнди яростно стиснул эфес, от боли в глазах на мгновение потемнело, но он все же сумел захватить концом сабли рапиру Харвуда и последним усилием вырвать оружие из руки противника; рапира со звоном отлетела и упала за борт. Тяжело дыша, Шэнди застыл на месте, ожидая, пока не прояснится в глазах.

Харвуд отпрянул назад и, глянув куда-то в сторону, повелительно показал на Шэнди. Очевидно, это уже перестало быть только их дуэлью.

Один из истлевших мертвецов послушно двинулся по палубе навстречу Шэнди. Грязные лохмотья едва прикрывали его, и солнце просвечивало сквозь кости одной ноги, но мертвец был высок, широкоплеч и размахивал саблей с такой же легкостью, с какой парусных дел мастер управляется с иглой.

Шэнди с ужасом чувствовал, что силы его уже на исходе. Компасная игла в ладони причиняла ему обжигающую боль, и казалось, стоит лишь мотыльку сесть на саблю, как он не выдержит и потеряет сознание. Однако Шэнди заставил себя сделать шаг вперед и поднять саблю, хотя от одного этого движения весь покрылся холодным потом.

Мертвец тоже сделал шаг вперед. Харвуд улыбнулся, приказал: «Убей Шэнди!» — и смертоносное оружие взлетело над головой моряка, готовое нанести удар.

Шэнди заставил себя сосредоточиться, приподнял саблю, с усилием стиснув эфес.

Но клинок не опустился на Шэнди, он метнулся в сторону и обрушился на Харвуда, швырнув его на палубу. И в то самое мгновение, как мертвый моряк рухнул на палубу грудой костей, и серые мертвые руки испарились с лацканов камзола Шэнди, его взгляд встретился с взглядом мертвеца, и искорка понимания промелькнула между ними. Они узнали друг друга, в этом взгляде было все: приветствие и одновременно прощание истинных друзей. Потом не осталось ничего, кроме груды старых истлевших костей да жалкого тряпья. Шэнди выронил саблю, опустился на колени и наклонился над останками. Глухота неожиданно прошла, и он явственно расслышал стук собственных слез, падавших на палубу.

— Фил, — вскрикнул он. — Фил, друг, не уходи! Вернись!

Но Дэвис и весь остальной экипаж мертвецов исчез. На палубе остались только те, кто высадился с «Дженни».

Харвуд, шатаясь, прислонился к борту, его лицо покрывала смертельная бледность, а пальцы сжимали обрубок недавно выращенной руки. Крови не было, но все колдовские силы Харвуда явно уходили на то, чтобы не дать себе истечь кровью.

Харвуд пошевелился. Он оттолкнулся от борта и медленно, с усилием направился к кормовой каюте. Шэнди тоже поднялся на ноги и поплелся за ним.

Харвуд пнул дверь, она открылась, и он ввалился внутрь. Шэнди застыл снаружи, вглядываясь в полумрак.

— Бет, вы здесь? — неуверенно позвал он.

Никакого ответа, кроме неразборчивого бормотания Харвуда, не последовало. Шэнди глубоко вздохнул, здоровой рукой вытащил складной нож и шагнул внутрь.

Харвуд лихорадочно рылся в сундуке, и когда он выпрямился, Шэнди увидел в его руках знакомую деревянную шкатулку. Он повернулся и пошел на Шэнди. Воздух словно бы сгустился, выталкивая того наружу. Вскоре Шэнди снова оказался на прогретой солнцем палубе, и ему стало ясно, что Харвуд направляется к шлюпке.