Черный магистр - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шхиян cтр.№ 17

— Он, что у вас, местный дурачок? — спросил я буфетную компанию.

— Венедикт из поповичей, — пояснил любитель гласности, — был отчислен из семинарии, занимался торговлей, а теперь разгильдяй.

— А раньше им не был? — спросил я, удивившись, что разгильдяем революционер стал только теперь.

— Был купцом второй гильдии, да за дебоши из гильдии изгнали-с. Однако, хотелось бы узнать ваше мнение о гласности?

— Ерунда все это, если на гласность смотреть, как на средство против лихоимства, — честно сказал я. — Ну, обличите вы чиновника взяточника, а он заявит, что вы его оклеветали, что для этого вас подкупили его враги. Придется создавать комиссию, чтобы она разобралась в обстоятельствах. Вот и будет ваша правда против его денег. Он купит членов комиссии, и вы же окажетесь клеветником.

— Не всех можно купить! — гордо заявил либерал.

— Конечно, есть много честных людей, но вы сами недавно говорили, что кругом взяточничество?

— Именно так-с.

— Вот вам и ответ на наш вопрос. Чтобы добиться толка, придется для надзора за каждым нечестным чиновником содержать комиссию из других чиновников, часто таких же взяточников.

Такая циничная логика была, по-моему, новой для времен «надежды и иллюзий», периодически произрастающих в нашем вечно жаждущем справедливости государстве.

— Так, по-вашему, зло неискоренимо? — сердито спросил либерал.

— Не знаю. Я торжества справедливости пока нигде не наблюдал.

— То, что вы говорите, совершенно безнравственно. Есть высокие принципы, коим следует всякий порядочный человек. Это принципы служения отечеству и государю! И таких людей в России большинство!

— Коли так, прошу меня извинить, я, вероятно, неправильно вас понял, когда вы обличали пороки общества. Ежели все так чудесно, то стоит ли из-за нескольких лихоимцев растлевать и волновать народ гласностью?

Либерал совершенно озверел от собственных противоречий и собрался обрушить на мою голову водопад своих наивных мечтаний. Однако, я вовремя уловил приближающуюся опасность и, любезно улыбнувшись, оставил за ним поле боя.

Когда я уже выходил, в буфетной заговорили все разом.

Вечеринка, между тем, перешла в заключительную фазу. Кое-кто уже уехал, другие собирались. Только игроки в вист отрешенно сидели за ломберным столиком.

Екатерина Дмитриевна выглядела утомленной. Видно было, что у нее опять сильная мигрень. Я пошел в сад подышать свежим воздухом и, спускаясь с крыльца, понял, как сильно пьян. Опьянение было, что называется мягкое. Голова вроде бы работала нормально, а вот члены совсем расслабились. Я ушел подальше от дома и сел на скамейку.

Яркое осеннее небо с мириадами звезд висело над головой. Как всегда в такие моменты, потянуло на философствования. Мир был огромен, а я никому не нужен. Мне стало грустно и одиноко. Что, в конце концов такое моя маленькая жизнь? Кому я нужен на этой большой, равнодушной земле? У меня нет ничего, даже своего времени. Я затерялся, запутался. Во всей огромной стране, во всем мире, не найдется человека, который бы меня любил!

У придурошных провинциальных «либералов» есть хотя бы иллюзии, они верят в свои придуманные истины. Во что верю я? Что есть за душой у меня, кроме позы, пижонства и суетности? Мне сделалось сначала стыдно, потом жалко себя. Я чуть не заплакал.

Пока я горевал о своей загубленной жизни, последние гости разъехались по домам. В сад вышла Марьяша и передала, что меня ждет Екатерина Дмитриевна. Я вспомнил, что у нее сильно болит голова, и на ватных ногах отправился в дом. Свет в общих комнатах был уже потушен. Привлеченная прислуга разошлась по домам.

Марьяша протяжно зевнув, пожелала мне спокойной ночи и ушла к себе. В темной гостиной никого не было. Я пошел по неосвещенным комнатам в спальню хозяйки. Дверь в ее комнату была неплотно прикрыта, через щель пробивался свет. Я без стука вошел и направился прямо к кровати. Комнату освещала одна свеча в канделябре на туалетном столике. Екатерина Дмитриевна лежала на высоко взбитых подушках, прикрытая тонким одеялом. Я споткнулся о кресло и, чтобы не упасть, грузно опустился прямо на постель.

— Сейчас я вам помогу, — пообещал я, не очень ладно ворочая языком.

Я сосредоточился и, подняв руки над ее головой, начал сеанс. Лицо женщины было скрыто тенью, и я не мог по глазам определить эффективность лечения.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил я, понимая, что руки перестают мне служить.

— Спасибо, мне лучше, — шепотом ответила она.

— Вот и прекрасно. Выспитесь, и все будет хорошо.

Я собрался встать, но не удержался и опустил руки ей на голову. Пальцы утонули в теплых, пушистых волосах.

— Так я пошел, — зачем-то сказал я, понимая, что уже не смогу уйти.

Екатерина Дмитриевна ничего не ответила, и я почувствовал, что она вся дрожит. Не соображая, что делаю, я наклонился к ее лицу и припал к губам. Она никак на это не отреагировала, но это меня не остановило. Я жадно ее целовал, как будто прятался в ней от одиночества. Еще не кончился первый поцелуй, а я уже стянул с нее покрывало и потянул вверх подол ночной сорочки. Рубашка была из очень тонкой шелковистой материи и, когда я рванул сильнее, с треском разорвалась.

Екатерина Дмитриевна попыталась отстраниться, оттолкнуть меня, но я сжал ее тело и навалился всем своим весом. Каким-то чудом я одновременно сумел содрать с себя брюки и без подготовки, грубо и, наверное, больно, взял ее. Она вскрикнула, когда я ворвался в нее, и замычала сквозь сжатые зубы, мечась головой по подушкам. Я почти не понимал, что делаю, наслаждаясь грубой, примитивной страстью.

Дальше все было как в тумане. Алкоголь притупил чувственность, и я никак не мог завершить свой безумный порыв. Что делала и как принимала меня Екатерина Дмитриевна, меня не интересовало. Во всяком случае, утром я не смог восстановить в памяти последовательные события этой ночи. Это был какой-то взрыв безумной чувственности, ничем не контролируемой страсти. Будь моя хозяйка опытной женщиной, то такая ночь была бы для нее подарком судьбы, но дело в том, что она была девственницей, и животная сторона любовных отношений должна была вызвать у нее отвращение и неприятие.

Утром меня разбудил доктор Неверов. Я с трудом продрал глаза и долго не мог понять, чего он от меня хочет. Было уже хорошо то, что после всего, что натворил, я вернулся в свою комнату и не скомпрометировал изнасилованную женщину, оставшись в ее спальне.

— Алексей Григорьевич, вы обещали поехать со мной к больным, — в третий раз повторил Неверов, корда до меня дошел, наконец, смысл его слов.

— Да, да, конечно, поехали, — заторопился я, выбираясь из постели.

Отъезд из дома отсрочивал объяснение с хозяйкой. Похмелье после вчерашнего перебора было нетяжелым, сказывалось высокое качество выпитых вин, Я быстро оделся и заявил, что готов. Мы вышли из дома, и я полной грудью вдохнул сырой осенний воздух. За ночь небо покрылось пеленой низких облаков, и, того и гляди, мог начаться дождь.