Волчья сыть - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шхиян cтр.№ 74

— Я наверх, проверю часовых, — сказал Иван. — Ты, ваше благородие, лезь на сторожку и забей пушку, а ты, Тимофей, постой здесь в тенечке и бей по башке всякого, кто подойдет. Только без шума, а то они всей толпой нас разом успокоят.

Распределение обязанностей было вполне разумное, и я, не мешкая, полез на привратницкую по приставной лестнице. Иван взобрался на стену по другой, стационарной, и исчез между двумя рядами вертикальных бревен крепостной стены.

Площадка, на которой стояла небольшая медная мортира — орудие, напоминающее ступку на колесах — была пуста. На мое счастье, приставить к ней караульного хозяин не посчитал нужным.

Рядом с мортирой аккуратными горками лежали маленькие, чуть больше кулака, чугунные ядра, мешочки с картечью и отмеренными порциями пороха. Пушечка была предельно простой: с наклепанной мушкой и рожками для прицела на глухой задней части.

«Заклепать» ее было проще простого — следовало только вбить кол в отверстие, через который поджигается пороховой заряд. После такой диверсии выстрелить из нее будет невозможно.

Я уже собрался было отсечь кусок древка фитиля и приготовить из него кляп, но потом передумал — развернул орудие в сторону двора и навел ее на вооруженных слуг, наиболее опасных для нас противников. После этого сунул руку в глубь ствола и проверил, есть ли там заряд.

Мортира оказалась разряженной, а знаний о стрельбе из подобных орудий у меня было маловато. Разве что краткая инструкция из стихотворения Лермонтова «Бородино»: «Забил заряд я в пушку туго…»

Посчитав, что одного двухфунтового мешочка пороха должно хватить, я забросил его в глубь ствола и утрамбовал его пыжом из нарезанных кругами кусков толстого войлока. После чего запихал внутрь еще два мешочка с картечью и припер их, чтобы не вывалились из наклоненного вниз ствола, еще одним пыжом. Теперь осталось только насыпать пороха в запальное отверстие, поджечь его и жахнуть по двору, внеся ужас и панику в ряды противника.

Однако, делать это до возвращения Ивана я не стал и затаился, наблюдая за событиями во дворе.

Слава Богу, возясь с мортирой, я не увидел самое драматичное в проходящем шоу. Медведь одолел-таки человека и теперь терзал когтями его неподвижное тело под одобрительные крики публики.

Вдруг внизу раздалось негромкое кряканье, тяжелый удар, громкий, омерзительный хруст, вскрик боли и бессвязное мычание. Похоже, что кузнец открыл собственный счет устранения врагов.

— Тимофей, как ты? — окликнул я его.

— С божьей помощью, — не сразу ответил он. — Боязно без привычки.

— Оттащи его в сторону, — посоветовал я. Между тем, слуги вытаскивали убитого гладиатора специальными железными крючьями. Раненый медведь не хотел отпускать жертву и рвал погибшего когтями. А к ристалищу от «коновязи», где было приковано еще несколько человек, в том числе две женщины, четверо дюжих холопов тащили нового бойца.

Этот человек был невысок ростом, но ладен и широкоплеч. Шел он к месту гибели, почти не сопротивляясь, лишь упрямо опустив голову.

Гости оживились при виде нового бойца и, кликнув слуг с подносами, выпили то ли за его победу, то ли погибель. Получив разрешение господ, распорядитель втолкнул бойца в открывшуюся на мгновение дверь на арену и сквозь прутья сунул ему в руки рогатину.

Медведь, возбужденный запахом крови, огнем и криками, заревел и встал на задние лапы во весь свой двухметровый рост. Наступила мертвая тишина. Зрители впились взглядами в участников поединка.

Гладиатор, опустив железный конец рогатины к полу, стоял на одном месте, ожидая нападения зверя. Медведь вновь заревел и пошел на нового врага, подняв обе лапы со страшными десятисантиметровыми когтями. Что было дальше, я не увидел. Меня окликнул Иван:

— Лексей Григорьич, что там с пушкой? Заклепал?

— Нет, — ответил я. — Хочу стрельнуть по двору картечью. А у тебя что?

— Сторожей было двое, с ними все в порядке. Погоди, я сейчас к тебе поднимусь.

Он легко взбежал наверх, придирчиво осмотрел орудие и заряды.

— Ну, с Богом. Как спущусь вниз — пали.

Однако, я немного задержался с выстрелом. Кажется, человек в поединке одерживал верх над зверем, и пушечный выстрел мог ему помешать. Боец так и остался стоять на старом месте, только рогатина была теперь направлена не вниз, а торчала в груди медведя.

Тот натужно ревел, пытаясь дотянуться до противника своими страшными лапами, а человек крепко держал свое примитивное оружие в руках, не давая ему приблизиться.

Наконец, медведь понял, что так не достанет врага, и ударил лапой по древку рогатины, но и тут человек устоял, как-то сумел самортизировать могучий удар и не позволил сломать свое единственное оружие.

Этот порыв оказался последним, на что был способен медведь. Возможно, он сам приблизил собственную гибель, напоровшись сердцем на острый наконечник. Жалобно застонав, он отступил и упал на четыре лапы, потом припал брюхом к полу и, как будто обидевшись, спрятал морду между передних лап.

Ждать мне больше было нечего, и, пока все оставались на своих местах, я ткнул тлеющий факел в запальное сопло. Пушка негромко, тише, чем я ожидал, рявкнула, подскочила на месте и передо мной все заволокло облаком густого черного дыма.

Несколько мгновений стояла полная тишина, и вдруг двор огласился многоголосым воплем боли и ярости. Не теряя драгоценного времени, я втолкнул в ствол не один, а три мешка пороха, засунул пыж, утрамбовал его кулаком и впихнул в ствол три же мешка картечи.

Однако стрелять вслепую, пока не рассеется дым, не стал, ждал с фитилем в руках. Потом мне стало не до стрельбы и не до артиллерии.

— Григорьич! Помоги! — отчаянно закричал откуда-то снизу Иван и, отбросив фитиль, я скатился по лестнице вниз.

Тут творилось нечто невообразимое. На месте, куда я целился, валялись тела убитых, и от него во все стороны расползались раненные. Иван стоял почти посередине двора и, как заведенный, размахивал над головой своим бердышом, обороняясь сразу от нескольких нападавших на него гостей.

Тимофей гнался за улепетывающим приставом со своей палицей. Из клетки с убитым медведем выскочил победитель, спеша принять участие в бое. Я бросился на выручку к Ивану и, забыв про гуманизм и права человека, сходу зарубил двух оказавшихся у меня на пути гостей.

Иван, получив передышку, ткнул одного из нападавших острым концом бердыша и, пока тот с воем убегал, примерился, и раскроил от темечка до подбородка голову любезного помещика Аркадия Савельевича. Остальные вооруженные гости замерли на тех местах, где их застала наша кровавая атака, и побросали оружие, сдаваясь на милость победителей.

Оставшиеся в живых слуги разбегались по службам, спасая жизни. Казалось, все было кончено, и победа осталась за нами, как вдруг из терема выскочил натуральный «витязь в волчьей шкуре», сам виновник всех несчастий Иван Иванович Вошин.