Шлем ужаса - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 20

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Шлем ужаса | Автор книги - Виктор Пелевин

Cтраница 20
читать онлайн книги бесплатно

[Monstradamus] Бывает, когда кажется, что вот-вот поймешь что-то важное. Это как свист пули или гул самолета. Если ты их слышишь, значит, они уже пролетели мимо.

[Nutscracker] Организм, а как ты определил, что центр лабиринта там, где зеркало со стулом?

[Organizm(-:] По самому зеркалу со стулом. Чего бы они там, иначе, стояли?

[Monstradamus] Понятно.

[Nutscracker] А что у тебя, Монстр? Я изнемогаю от любопытства.

[Monstradamus] Мы же договорились, сначала ты.

[Nutscracker] Хорошо. Давай расскажу я. У меня там что-то вроде монтажной комнаты на телевидении. Профессиональная аппаратура – бетакамовский магнитофон, специальный монитор, всякие микшеры, назначение которых мне малопонятно. Все как положено. На стене висит дикого вида плакат. На нем изображена собака в пустой белой комнате. На стене перед ней что-то вроде распределительного щита, в который ввернуто несколько лампочек. Горят две – слева красная, справа синяя. Под лампочками звонок, вокруг нарисованы звуковые волны – видимо, имеется в виду, что он звенит. В голову собаки вживлен электрод, от которого к щиту идут провода. А на ее брюхе – заклеенный лейкопластырем разрез, из которого в стоящую на полу колбу спускается резиновая трубка. Из трубки капает желудочный сок. Правая лапа собаки поднята, язык высунут, уши торчком, в глазах любовь. Снизу текст: «Дай лапу, брат!» Я как увидел, так обмер. Как это, думаю, модераторы узнали. Только потом вспомнил, что сам вам про «Павловскую Суку» рассказывал. Под плакатом стоит сейф, полный бетакамовских кассет с записями передачи «The Hornists of Plentitude» – это с понтом такая международная телепрограмма, еще заставочка интересная – земной шар между двух горнов. На кассетах примерно одно и то же – телеобращение персонажа, который предлагает себя в Тесеи. Кандидат – чаще всего мужчина средних лет с располагающим лицом и хорошей дикцией. Он сидит на фоне какой-нибудь эмблемы, а на столе перед ним дюжина микрофонов. Он обещает справиться с Минотавром и вывести всех из лабиринта. Перед этим, ясное дело, он излагает свое видение того, что такое лабиринт и кто такой Минотавр.

[Monstradamus] И какие бывают версии?

[Nutscracker] Куча.

[Monstradamus] Пример можно?

[Nutscracker] Ну, например, последний. Такой высокий мужчина с седыми волосами. Профессор истории, очень благородного вида, стильно одетый. И эмблема красивая, что-то вроде рыцарского герба: бычий череп в сачке на решетчатом фоне. Профессор сказал, что лабиринт – символ мозга. Открытый мозг и классический лабиринт похожи даже внешне. Минотавр – это животная часть ума, а Тесей – человеческая. Животная часть, естественно, сильнее, но человеческая в конечном счете побеждает, и в этом смысл эволюции и истории. В самом центре лабиринта расположен крест, который символизирует пересечение животного и человеческого начал. Именно там расположен инициатический проход, где Тесей встречает и побеждает своего врага. Победить Минотавра, сказал он, можно только в себе. Мы должны безжалостно задушить гадину, и тогда с полным моральным правом сможем переименовать Шлем Ужаса в Шлем Цивилизации и Прогресса.

[Monstradamus] А в чем его программа?

[Nutscracker] В лабиринте надо поворачивать два раза вправо и один раз влево, потом опять два раза вправо и один раз влево, и так до самого конца.

[Monstradamus] Еще про кого-нибудь можешь рассказать?

[Nutscracker] Предпоследний. Француз. Он точно был самый умный из всех, да и выглядел очень живописно – в потертом китайском френче, с трубкой и копной волос. Эмблема у него была такая – красно-белое шахматное поле, где на белых клетках были бабочки, а на красных – буквы разных алфавитов. Сначала он несколько минут глядел в камеру, потом взъерошил волосы и заявил, что начнет с трюизма. Основная заслуга современной французской философии, сказал он, заключается в том, что ей впервые удалось непротиворечиво соединить либеральные ценности с революционной романтикой в рамках одного сексуально возбужденного сознания. После этого он молча пялился с экрана не меньше минуты, затем поднял палец и шепотом разъяснил, что это заявление, несмотря на свою кристальную прозрачность, уже является лабиринтом, ибо таковой возникает во время любого разговора с собой или другими, и каждый из нас на это время становится то Минотавром, то его жертвой. С этим мы не можем ничего поделать. Но, продолжал он, хоть мы не можем ничего поделать с этим, мы можем его поделать с чем-нибудь другим. В частности, мы можем оперировать понятием, более широким, чем лабиринт, – речь идет о дискурсе.

[Monstradamus] Мама. Когда я слышу слово «дискурс», я хватаюсь за свой симулякр.

[Nutscracker] Дискурс, сказал волосатый, это место, где рождаются слова и понятия, лабиринты и Минотавры, Тесеи и Ариданы. Даже сам дискурс рождается не где-нибудь еще, а именно в дискурсе. Однако парадокс заключается в том, что, хотя в нем и возникает вся природа, сам он в природе не встречается и разработан совсем недавно. Другой трагический диссонанс в том, что, хотя все и рождается в дискурсе, сам дискурс без государственных или частных дотаций длится не больше трех дней и затухает навсегда. Поэтому у общества не может быть задачи актуальнее, чем дотировать дискурс.

[Monstradamus] Про дискурс понятно, а что он говорил про лабиринт?

[Nutscracker] Про лабиринт он говорил очень быстро, поэтому я не все запомнил. В общем, лабиринт возникает тогда, когда надо принять решение при наличии нескольких вариантов выбора, а состоит он из набора наших возможных предпочтений, обусловленных природой языка, структурой момента и особенностями спонсора. Дальше я мало что понял, помню только, что в какой-то момент он запел «Интернационал», и так сначала громко, грозно, но уже через минуту перешел на «Happy birthday to you».

[Monstradamus] Это называется множественностью дискурсов. Я с университета помню. А что он говорил про Минотавра?

[Nutscracker] Минотавр – это ты.

[Monstradamus] Я?

[Nutscracker] Прямо чувствую, как ты вздрогнул. Он не имел в виду лично тебя. Он поглядел в глаза воображаемому зрителю, взмахнул руками, как орел крыльями, и заорал: «Minotaure! Minotaure, c’est toi!! Tu es Minotaure!!!» Потом он успокоился. Надо просто понять, сказал он, что Минотавр есть проекция твоего ума и, следовательно, не кто иной, как ты сам.

[Monstradamus] А что надо делать, он сказал?

[Nutscracker] Как что. Пока есть спонсор, продолжать дискурс.

[Monstradamus] А куда поворачивать в лабиринте?

[Nutscracker] Вместе с дискурсом.

[Monstradamus] Интересно.

[Nutscracker] Если честно, я так и не понял, что именно волосатый называл дискурсом. Хотя он только про него и говорил.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению