Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 59

Владимиру не спалось. Он вышел из шатра и поднял глаза к небесам, где мерцали россыпи звезд. Над шатрами и над приземистыми избами деревни висел мрак сентябрьской ночи. Владимир обратил внимание на смутное багрово-розовое сияние, разлившееся на южной стороне ночного неба, словно там догорали огни в каком-то гигантском горниле.

— Что там такое? — спросил Владимир у Дмитрия Боброка, который вышел из палатки, собираясь обойти караулы. — Что это за свет?

— В той стороне находится становище Мамая, княже, — ответил бывалый воин Боброк. — До него меньше десяти верст. Наши дозорные час тому назад прискакали оттуда. На рассвете татары выйдут к Куликову полю. Ложись-ка спать, княже. Силы завтра понадобятся.

Владимир вернулся в шатер и повалился на войлочную лежанку. Завтрашний день станет для него величайшим испытанием! С этой мыслью Владимир погрузился в глубокий сон.

* * *

Гридень спустился с развесистой липы на землю, на его шлеме и кольчуге блестели капли росы, пролившейся на него с листвы дерева.

— Ну, что видно, Фома? — нетерпеливо спросил Владимир, стоявший возле липы закутанный в красное корзно, его голова была увенчана островерхим посеребренным шлемом с кольчужной сеткой, ниспадавшей ему на плечи.

— Не видно ни рожна, княже, — ответил Фома, утирая ладонью свои мокрые от росы усы и небольшую бородку. — По всему Куликову полю стоит туман непроглядный. Не разглядеть в таком тумане ни полков, ни стягов.

— Ладно, ступай! — бросил воину Владимир, с хмурым видом принимаясь ходить взад-вперед по сухой прошлогодней листве.

— Присядь, князь. Не суетись! — промолвил Боброк, сидящий на трухлявом стволе древнего вяза, поваленного ветром. Он с невозмутимым видом чистил свой шлем краем плаща.

«Туман заволок все вокруг, даже солнце сквозь него еле проглядывает! — обеспокоенно думал Владимир, пропустив слова Боброка мимо ушей. — А ежели татары в этой туманной мгле уже крадутся, как рыси, к нашей рати? Может, нехристи уже у нас под носом!»

Владимир не мог даже предположительно определить, сколько времени он и Боброк пребывают в этой сырой дубраве вместе с тремя тысячами дружинников с того момента, когда призывные звуки боевых труб подняли на ноги всю русскую рать. Не видя солнца, Владимиру было трудно вести отсчет времени. Сколько часов минуло с начала подъема: два, три, четыре?

Неожиданно с юго-востока задул ветер, закачавший густые кроны лип и дубов, с которых посыпались на шлемы и панцири дружинников, на гривы и седла коней тяжелые холодные капли. Словно дождь вдруг зарядил. Под порывами ветра туман стал рассеиваться, расходясь в стороны и поднимаясь кверху седыми клочьями. В белесой туманной пелене стали проступать длинные ряды копий и плотные шеренги ратников, над которыми колыхались на ветру багряные и черные знамена полков.

Не прошло и часа, как туман растаял, открыв взору огромное скопище пешцев и конников, занявших всю ширь Куликова поля от края и до края. Между полками ходили священники в черных рясах с хоругвями и кадилами в руках, совершая утренний молебен. Тут и там проносились отдельные всадники, исполняя поручения князей и воевод. Топот копыт глушился сырыми полеглыми травами.

Владимир, замерев на месте, вслушивался в хриплое гудение боевых русских труб, в ржание коней. Русская рать, похоже, пришла в движение. «Куда воеводы смещают полки, вперед или назад?» — мелькнуло в голове у Владимира.

Внезапно где-то совсем недалеко от дубовой рощи, где затаился Засадный полк, громко прокричали петухи.

Владимир удивленно завертел головой. Прочитав недоумевающий вопрос в его глазах, воевода Боброк спокойно пояснил:

— Деревушка тут недалече за лесом — Куликово. По сему селению и поле сие зовется Куликовым.

Солнце поднялось к полудню, когда издали с юго-восточной стороны раздался зловещий гул надвигающейся Мамаевой орды. Сначала это было нечто смутное, схожее с эхом, отразившимся от крутых склонов холмов. Затем явственно зазвучал боевой ордынский клич, и топот многих тысяч ордынских коней потряс землю. Вскоре рев наступающих татар смешался с грохотом и лязгом начавшейся яростной битвы.

Владимир метался по маленькой лужайке как хищный зверь, учуявший запах добычи. Вновь загнав ловкого гридня Фому на высокое дерево, Владимир кричал ему снизу, вопрошая о ходе битвы. Кто там одолевает на равнине, русичи или татары?

Фома отвечал сверху безрадостным голосом, мол, теснят нехристи русские полки. Татар великое множество и они лезут напролом, не считаясь с потерями!

Услышав от Фомы, что почти весь Сторожевой полк полег в сече с ордынцами, а его жалкие остатки отступили к Большому полку, Владимир почувствовал, как приступ отчаяния заполняет его сердце. Его мысли были о Дмитрии, находившемся в Сторожевом полку. Не лежит ли он бездыханный под грудами мертвых тел? Владимиру вспомнились слова Дмитрия, сказанные ему в ночь перед битвой. «Да, мы можем погибнуть в этой сече, но потерпеть поражение не имеем права!» — мысленно, как заклинание, произнес Владимир.

— Худо дело, князь! — крикнул с дерева Фома. — Татары вовсю теснят Большой полк и почти смяли полк левой руки! Боже, что творится-то!..

Владимир глянул в обеспокоенные лица своих бояр и сотников, стоявших гурьбой под могучим дубом. По их глазам можно было прочесть, что им не терпится выступить на подмогу к Большому полку. Владимир молча отвернулся, до боли стиснув пальцами рукоять своего меча. Сейчас спешить нельзя! Надо еще выждать!

Полк Андрея Ольгердовича на какое-то время выправил положение, поддержав расстроенный полк левой руки, которым командовал его брат Дмитрий Ольгердович.

— Жмут братья Ольгердовичи нехристей! — спустя полчаса радостно сообщил Фома. — Татары откатываются к оврагу. Стяги нехристей так и падают!

Владимир облегченно перевел дух. Вот и славно! Стало быть, Дмитрий и Боброк все верно рассчитали, поставив братьев Ольгердовичей на левом крыле нашего войска.

Между тем треск ломающихся копий и звон сталкивающихся мечей становились все ближе и ближе, топот копыт и вопли умирающих раздаются уже возле опушки леса, под сенью которого затаился Засадный полк. Крики сражающихся бойцов грозной несмолкаемой какофонией висят над полем Куликовым.

В голосе дозорного Фомы опять зазвучали тревожные нотки:

— Полки братьев Ольгердовичей отходят к Непрядве, туда же пятится Большой полк! Пал великокняжеский стяг!

Владимир, закусив губу, топчется на месте. Смятение нарастает в его душе. Однако ему нужно сохранять спокойствие! Теперь уже ясно, что худшее все-таки случилось: татары смяли левое крыло русской рати и теснят к Непрядве Большой полк. Исход битвы сейчас зависит от удара Засадного полка! И удар этот должен быть всесокрушающим и точным!

— Все кончено, князь! — выкрикнул Фома, торопливо спускаясь с дерева. — Давят ордынцы наших ратников на левом крыле, гонят их к Непрядве!

— А стоит ли Большой полк? — обратился к Фоме воевода Боброк, когда дозорный спрыгнул с нижней ветки на землю.