10 мифов об СССР - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Колганов, Александр Бузгалин cтр.№ 69

Страница

Но допустим на минуту, что Резун прав, и Тухачевский – не только безудержный хвастун, не знающий числа и меры, но и вообще не соображает, что может произвести советская военная промышленность, а что – нет. И товарищ Сталин правильно поставил его на место, заявив, что предложения Тухачевского означают полный срыв всего социалистического строительства. Постойте, но как же тогда Сталину лишь немного погодя – в 1931 году – взбрело в голову назначить Тухачевского начальником вооружений РККА? Чтобы тот со своим техническим авантюризмом все дело вооружения армии развалил? Или товарищ Сталин более реально оценивал качества Тухачевского – во всяком случае, не так, как Резун? Стоит напомнить, что в 1932 году Сталин принес Тухачевскому письменные извинения за свой слишком резкий отзыв о его предложениях 1927 года, оправдывая себя недостаточно ясным пониманием проблемы в то время (Военные архивы России. 1993. Вып. 1. С. 79–80). Много ли вы знаете людей, перед которыми Сталин письменно извинялся?

Впрочем, не следует переоценивать гениальность самого товарища Сталина. Хотя он семь лет держал Тухачевского на посту начальника вооружений РККА, но так и не мог разобраться в том, что из продвигаемых Тухачевским военно-технических разработок есть технический авантюризм, а что – перспективные направления развития военной техники. Некоторые ошибки Тухачевского после его ареста и расстрела были исправлены (увлечение универсальными артсистемами, разработка динамореактивных пушек, отказ от разработки среднего танка с противоснарядным бронированием). Однако такие светлые умы, как Кулик, Мехлис и Щаденко, которые стали ведать делом вооружений РККА, тоже были далеко не безгрешны по части принимаемых решений. В результате вместе с неудачными разработками Курчевского были прекращены любые работы по безоткатной артиллерии и мы вплоть до конца войны вообще не получили начатых разработкой до войны систем противотанковой реактивной артиллерии (в отличие от Германии, которая имела свой «фаустпатрон», подбивший немало наших танков, и США, имевших свою «базуку»). Производство же реактивных систем залпового огня («катюш») было заморожено минимум на два года, и решение об их производстве было принято буквально перед самой войной. Более мощных ракетных систем дальнего действия (подобных немецкой «Фау») мы также не получили, а многие специалисты по ракетной технике были уничтожены. Кроме того, великие полководцы и технические гении, сменившие по воле Сталина бездаря и авантюриста Тухачевского, сократили производство зенитной артиллерии и сняли с производства 45-мм и 76-мм противотанковые пушки, оставив только 107-мм (не оправдавшую себя в ходе войны). Это, конечно, принесло нам множество побед, особенно в начальный период войны.

В главе 17 Резун поносит Тухачевского за то, что тот открыто ратовал за союз с Францией против Германии. Лезет не в свое дело – констатирует Резун (335). Нарушает гениальный замысел товарища Сталина натравить Германию на Францию, дать ей там увязнуть, а самому ударить Гитлеру в спину (331–334). Но тут уж Резун запутывается в собственных инсинуациях.

Либо Сталин стравливает западные страны между собой, чтобы в удобный момент совершить большевистскую агрессию против всей Европы. Но тогда Тухачевский прав, Тухачевский молодец, что открыто выступает против этого плана, ратуя за советско-французский союз против Гитлера. И нечего его за это осуждать.

Либо Тухачевский напрасно пытался сломать Сталину гениальную игру, а Сталин молодец, хорошо задумал, толкнув Гитлера сначала против Польши, а потом на Запад и тем самым развязав (как это утверждает Резун) Вторую мировую войну. Но ведь Резун именно за это Сталина и осуждает, как коварного большевистского агрессора! Концы не связываются.

Впрочем, Резун пытается эти концы связать, объявляя Сталина одновременно и гениальным стратегом, и большевистским маньяком. Одним он восхищается, другого проклинает. Однако тогда и к Тухачевскому должен быть столь же двойственный подход. Примерно так: гениально-коварные замыслы Сталину ломал (не понял его мудрой военной стратегии), но политически был прав, ратуя за франко-русский союз (хотел честного союза против Гитлера). Но нет. Тухачевского Резун не просто осуждает, но еще и объявляет недоумком. И на этом травля Резуном жертв сталинских репрессий отнюдь не заканчивается.

Тут наш неутомимый историк сумел раскопать весьма благодатный для него материал. В случае с Дыбенко на руках у Резуна оказываются неплохие козыри. Да, Дыбенко дисциплиной не отличался, к выпивке был пристрастен, и в его биографии немало неблаговидных эпизодов. Но и здесь Резун не совсем честен. Правило – выслушать обе стороны – он последовательно игнорирует. Любое свидетельство против Дыбенко идет в дело. Никакие аргументы, призванные объяснить, почему же этому разгильдяю и дебоширу доверяли серьезные посты, вообще к рассмотрению не допускаются.

Эммануилу Ионовичу Якиру Резун вообще отказывает в праве называться боевым командиром. «Весь его боевой опыт – три месяца с позорным концом» (199). Резун имеет в виду командование группами войск и 14-й армией на Юго-Западном фронте в период войны с Польшей. Под «позорным концом» он имеет в виду отступление после поражения Красной Армии в Варшавской операции. Действительно, Юго-Западный фронт не смог удержать позиций при примерном равенстве сил с поляками и в этом смысле проявил себя хуже, чем Западный (где у поляков было двойное превосходство). Однако и на этом направлении белополяки были остановлены западнее той линии, с которой начали войну с Советской Россией. Кроме того, следует учесть, что уже в ходе польского наступления с Юго-Западного фронта была снята часть войск и направлена против Врангеля.

Но ведь Якир не только на Юго-Западном фронте занимал командные должности. Для Резуна, однако, командование 45-й дивизией в июле-августе 1919 года на Южном фронте – не в счет. Вот как объясняет это Резун: «К середине 1919 года обстановка на фронтах прояснилась. Запахло победой. И вот Якир меняет карьеру комиссара, палача и карателя. Теперь он рвется в командиры. Самые высокие командирские должности, как водится, заняты. Есть только должность командира дивизии. С члена РВС армии на командира дивизии – это падение. Но Якир согласен на понижение, лишь бы командовать сейчас, под победный конец Гражданской войны» (190).

Вот тут уж Резун лжет в открытую. На Южном фронте в то время речь шла вовсе не о победах. Деникин прорвал фронт, занял 23 августа Одессу и двигался на Киев, который он и занял 31 августа. Южная группа 12-й армии оказалась отрезанной в районе Одессы от основных сил Красной Армии. Начдив Якир принимает командование над этой группой (кроме 45-й, в нее входила еще 47-я и 58-я дивизии). Под командованием Якира Южная группа совершает рейд от Одессы до Житомира, сумев обойти деникинские и петлюровские войска и соединиться 19 сентября с Красной Армией. Об этом Резун, конечно же, молчит. Не вписывается это в нарисованную им картину.

Палачом и карателем Резун именует Якира, не имея никаких прямых доказательств или свидетельств. «Может быть, и не он лично…» – походя бросает по этому поводу Резун (186). И тут же подводит Якира под общую гребенку, разражаясь филиппикой по поводу зверств большевиков «вообще»: «Красное коммунистическое зверство в Гражданской войне затмевает все, что знало человечество о жестокости и садизме. Все психопаты, все садисты и убийцы собирались под красные знамена. Именно превосходство в зверстве и обеспечило марксистам победу. В жестокости с ними не мог соревноваться никто» (186).

Страница