Товарищ "Маузер". Братья по оружию из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Валин cтр.№ 68

– Идти нужно, – Ольга вяло нащупывала сапоги. – На днях из города должны священника прислать. Второй месяц обитель без духовника страдает. Совсем забыла о нас епархия. Сестры к исповеди всей душой стремятся. Твой младой красавчик, Павлушка, уже сбил сестру Аглаю с пути истинного. На сеновал по ночам шныряют.

– Вот подлец.

– Именно. Я силюсь притвориться, что вовсе ослепла. Тяжело без духовника. Скорее бы батюшку прислали. Что ты улыбаешься? Я не о себе, о сестрах беспокоюсь. Пока все благочинно, ими управлять проще, чем теми агнцами кроткими. А смутятся…

– Понимаю. Дух смущен, шерсть несчитана, сено испохаблено. Так и до социального взрыва недалеко. Бунт келейниц. Жуткая вещь.

– Жестокая ты, – печально сказала Ольга-Елена. – Что шерсть, ее сейчас все равно не продашь. Я тебе тетрадь принесла. Еще из Петербурга, из магазина Шейнберга. Тетушка пожелала, чтобы я покаяния свои непременно излагала каллиграфическим почерком на мелованной бумаге. А я здесь курицами командую, тщеславие свое тешу. Возьми тетрадь, Катя, может, будешь кому письма писать, так и меня вспомнишь.

– Не раскисай. Решайся. Через месяц, если повезет, будешь на Эйфелеву башню любоваться. В Париже хорошенькие девушки не голодают. И на панель им вовсе не обязательно выходить. А то и дальше можешь двинуть. Мир велик.

– Не добраться сейчас до Европы, – Ольга обеими руками обхватила шею подруги, шмыгнула безупречным носиком. – Стреляют везде. Денег у меня только на пирожки с тухлой печенкой хватит. Куда же я пойду?

Она тихо плакала, прижимая к себе Катю, будто баюкала любимую старую куклу. Размякшая старший сержант понимала, что великовата для куклы, но и у самой в носу щипало.

* * *

Ночь Катя снова провела в знакомой келье. Мерцала лампада, ложе на жестком полу казалось сказочно уютным. За распахнутыми решетками окна тускло взблескивали неуверенные звезды, дышал смолой и хвоей лес. Дождь унялся. Пора было собираться в дорогу. Ольга попросила еще один день и ночь. Пусть так. Крошечными глотками пили кагор и снова жадно, до судорог, любили друг друга. Ольга просила не жалеть, оставить память. Катя мучила белую шейку синяками-засосами, уговаривала уходить. Слова рассыпались разрозненными звуками, девушки начинали безмолвно вопить, торопливо топя друг друга в блаженстве.

Небо за старой ковкой решетки посветлело. Ольга зашевелилась:

– Сейчас к заутрене собираться. Ты сегодня спи здесь. Никто не хватится. Я днем зайду. Ведь, должно быть, последний наш денек…

Дребезжаще стукнул колокол. Ольга быстро, почти по-солдатски, оделась, закрыла окно, исчезла. Катя задвинула чахлую задвижку на двери, плюхнулась на ложе-гнездо, завернулась в одеяло. Поспать до обеда тоже неплохо.

* * *

Кажется, за окном опять накрапывало. Катя голову из-под одеяла не высовывала, бессовестно дрыхла. Нужно пользоваться случаем. Заканчивается монастырский курорт. Печально заканчивается. Может, и действительно… Прихватить девушку, хотя бы через границу ее переправить? Пусть будет счастлива. Можно и с ней остаться. Поселиться где-нибудь с видом на Эйфелеву башню. Леночка – девочка умненькая, с талантами не только в сексуальной области. Да и отставному сержанту работа всегда есть. Нуждаться не придется. Лет восемнадцать можно благоденствовать. Перед войной за океан перебраться. Хотя двум самостоятельным и резким бабам тяжело вместе ужиться. Но почему бы и не попробовать? Что теряешь, Екатерина Георгиевна? Сколько можно бродить по миру, несбыточными надеждами да будущей местью свое бытие оправдывать?

На подворье заржала лошадь, стукнул выстрел.

Катя подскочила, прыгнула к окну. Отсюда виднелась лишь часть стены и старый амбар с распахнутыми, прочно вросшими в землю створками ворот. За углом заорали, торопливо хлопнула пара винтовочных выстрелов, снова завопили. Орал мужчина, и орал матерно. В монастырь наведались новые гости. Катя дернула решетку. Хрен! Звякнул замок, отвалился кусочек штукатурки, но старинные кованые петли держали надежно. Ладно, сначала одеться. Портянки тщательнее, – в шелковых чулочках много не побегаешь. Девушка вбила ноги в сапоги, прыгнула к двери. Прежде всего нужно добежать к хлопцам в монастырский «отель». Стреляли где-то там, придется проскакивать двор «на арапа». Из тактичности пренебрегла «наганом», так сейчас и отгребешь за опрометчивость по всей строгости революционного времени.

Катя откинула задвижку, врезалась в дверь и, ошеломленная, отлетела назад. Дверь была заперта. Девушка тупо помотала головой, потерла ушибленное плечо. Что за херня? Быть не может!

Толстая стена приглушала выстрелы, но на подворье палили часто и заполошно. Катя цыкнула-сплюнула, присела на корточки, заглянула в широкую замочную скважину, разглядела толстый стержень старинного ключа. Вот, значит, как. Дверь снаружи сестра Ольга никогда не запирала. Экое досадное совпадение. И замочек, это антикварное чудовище, выходит, накануне совершенно случайно смазали? Ну, блин!

Размах, удар, дверь содрогнулась. Но держалась, будь она проклята. Невысокая, окованная полосами потемневшего железа, на диво добротно сделанная – держалась. Вот падла. Катя била ногой с короткого разбега. Дверь угрюмо ухала, содрогалась, со стены облетали струпья известки. «Фомку» бы сейчас, засов отжать. Катя, прихрамывая, развернулась для новой атаки.

– Екатерина Георгиевна, прекратите. Вы кости себе переломаете, – сказали из-за двери спокойным знакомым голосом. Сестра Ольга вернулась к исполнению служебных обязанностей и живых нервных ноток позволить себе уже никак не могла.

– Открой, я прощу, – негромко сказала Катя.

– Бог меня простит, – мягко ответили из-за двери. – Вы, Екатерина Георгиевна, проявите смирение. Вас происходящее не касается. Я обещаю, лично вас никто не тронет. Рассудок извольте сохранить, да и дверь заодно в покое оставьте.

Во дворе снова начали перестукиваться винтовки. Личный состав, невзирая на внезапность атаки, держался стойко.

– Лена, отопри. Последний раз прошу. Когда вырвусь, я тебя… Всю жизнь рыдать будешь. Не в свое дело ты полезла.

– За дела обители я отвечаю. Посидите покойно, Екатерина Георгиевна. К богу обратитесь, душу его советам распахните, смирение, оно ведь…

Катя, не жалея себя, врезалась в дверь. Хрустнули и доски, и кости. За дверью ахнули на два голоса, – рядом с сестрой Ольгой оказалась и верная сестра Евдокия.

– Да будьте же благоразумны, – дрожащим голосом воззвала долговязая сестра. – Голову себе разобьете.

Катя, отплевываясь от известковой пыли, от души выматерилась.

На подворье стукнул очередной выстрел, в этот же миг что-то звякнуло в стекло окна. Камешек! Катя машинально пригнулась, потом кинулась к решетке. Под стеной нетерпеливо вертелась знакомая фигурка – Вита в туго повязанном платочке, с каким-то свертком под мышкой.

Катя торопливо распахнула окно, обдирая предплечье, высунула сквозь решетку руку: