По живому. Сука-любовь - читать онлайн книгу. Автор: Лилия Ким cтр.№ 24

Сергей встал.

— Подожди… — сказал он. Взял фотографию Мартины Грошек со стола и отдал Федору: — На. Держи.

Федор молча сложил снимок пополам и сунул в карман куртки.

Сергей пошел за ним в коридор, чтобы закрыть дверь.

Федор сунул ноги в мягкие туфли без застежек и шнурков, нагнулся, чтобы поправить задники.

Повернулся к Сергею и сказал:

— Ты вот что…

Он хотел сказать ему, что никто не виноват. Никто. Просто так получилось. Все само собой свернулось в разрушительный смерч, пронесшийся по их жизням, и никто не виноват.

— Что? — спросил Сергей, скрестив руки на груди и широко расставив ноги.

Федор осекся.

— Ничего.

Сергей молча проводил Федора.

[+++]

Полина вернулась домой около полуночи.

Дети уже спали. Сергей по-прежнему смотрел телевизор. На появление жены он никак не отреагировал. Перед ним стояло десять пустых бутылок из-под пива.

Полина посмотрела на все это и села за стол. Взяла лист бумаги, начала что-то писать.

Сергей по-прежнему не обращал на нее никакого внимания. Будто никто и не входил в комнату, и не сидел в ней за столом, и не шуршал листами бумаги. Будто не было Полины вовсе.

Прошел час. Фильм, на который Сергей пялился немигающими, невидящими глазами, закончился. Сергей щелкнул пультом, выключил телевизор и побрел в спальню.

Полина проводила его испуганным взглядом, протянула руку, словно хотела остановить, но с ее сухих, потрескавшихся губ не сорвалось ни звука.

Она отложила ручку. Пробежала глазами написанное — три страницы нервным, неровным почерком. Потом смяла их. Вышла на балкон. Щелкнула зажигалкой и подожгла. Когда пламя начало обжигать руки — бросила листки вниз.

Вернулась. Снова села за стол. Взяла ручку.

Некоторое время тупо смотрела на лист. Потом вывела большими буквами: «ПРОСТИ».

После чего встала. Пошла в гардеробную. Взяла скамеечку-лестницу, вытащила с верхней полки самый большой чемодан. Начала укладывать в него свои вещи. Уложила, закрыла.

Вернулась в гостиную, закрыла свой ноутбук. Уложила его в сумку.

Взяла лист бумаги, на котором было написано «прости». Смяла. Бросила в урну. Взяла другой и написала:

«Ничего у нас уже не получится. Я ни о чем не жалею. Ничего объяснять не хочу. На развод подам сама. Хватит жить прошлым. Хватит делать вид, что живем.

Я сняла квартиру. Со мной все будет в порядке. С вами, я уверена, — тоже. Катю и Ромку люблю, хоть они в это и не верят.

Полина».

Полина положила ручку. Еще раз пробежала глазами свою записку. Взяла сумку с компьютером. В прихожей забрала чемодан. Выкатила его на лестничную площадку. Вынула из кармана ключи от квартиры и положила на столик в прихожей. Потом прижала пальцами штыри замка, прижала дверь к косяку, постепенно убирая пальцы. Наконец замок защелкнулся.

Как только входная дверь закрылась, отворились одновременно двери спален Сергея и Ромки. Отец и сын растерянно посмотрели друг на друга. Сергей не выдержал первым, сжал кулак, стукнул по дверному косяку, а потом махнул рукой в сторону двери:

— Дура…

После чего закрылся в спальне.

Ромка бросился к окну своей комнаты. Забрался на стол, стоявший у окна, и уставился вниз, пытаясь увидеть Полину.

Он видел, как мать подошла к такси. Водитель помог ей погрузить чемодан в багажник. После чего серая старая «Волга» с оранжевым фонариком на крыше медленно выехала из двора.

Катя сидела в своей комнате, прислонившись спиной к двери и крепко обняв собственные колени. В глазах ее блестели слезы, чтобы не заплакать, она больно прикусывала собственные губы и глубоко дышала.

[+++]

Полинино повышение фирма решила отметить в ресторане.

Борис Дмитриевич сиял от счастья, поднимая третий бокал. Он уже успел изрядно нализаться и выглядел еще более отвратительно, чем обычно.

— Позвольте поздравить вас, Полина Михайловна! Я так счастлив! Теперь, когда у нас самый красивый коммерческий директор в стране, открываются совершенно новые перспективы!

Он сделал попытку поцеловать Полину, но та вежливо остановила его, успев пожать протянутые руки.

Бывшие сотрудники Полины пытались свыкнуться с новым статусом ее подчиненных. Это давалось им тяжело, поэтому водка разливалась почти без перерывов. Еще через час банкет вошел в завершающую стадию, когда границы приличий становятся тоньше и вот-вот исчезнут совсем.

Вера Львовна, сидевшая рядом с Полиной, была порядочно пьяна и курила крепкую, неизвестно какую по счету сигарету.

— Я когда тебя увидела после развода, сразу все поняла, — неожиданно сказала она. — Мне это знакомо. До тридцати пяти отдаешь долг непонятно кому. Дети, пеленки, муж. А потом однажды смотришь на них и видишь, что они тебе все чужие. Что ты на них полжизни и здоровье угробила, а взамен ничего. И все кругом считают, будто так и нужно. Бросить их совесть не позволяет. Как же это так: женщина да семью свою бросила! Кошмар! Немыслимо! А что женщина от семьи этой своей может устать, как черт знает кто? Что ей эта семья уже поперек горла — никто не думает. Детям учиться надо, мужу работать — а ей только ведра помойные выносить да обслуживать их всех. Причем им-то и в голову не придет, что мать — тоже человек, что ей свобода нужна. Са-мо-реа-ли-зация!

— Нет! — запротестовала Полина. — Не так! Не так все было. Правда. Честное слово. По-другому было!

— Говори-говори, — усмехнулась Вера Львовна. — Хочешь, расскажу, чем ты сейчас занимаешься? Работаешь как лошадь, без выходных почти и допоздна. Причем не ради денег, а чтобы с людьми быть и что-то делать. Деньги так, сами собой, как побочный продукт такой активности сыплются. Живешь в съемной квартире, убираешь ее, когда захочешь, куришь, питаешься в бистро или вообще не ешь. Знакомишься с мужиками, водишь их к себе, а назавтра идешь следующего снимать. И ничего тебе от них, кроме траха, не надо, потому что вся душа высосана уже, а тело голодное. Что, скажешь, неправда?

Полина сглотнула.

— Вот то-то и оно, — торжествующе усмехнулась Вера Львовна.

Полина прикусила губу.

— А что дальше будет? — тихо спросила она.

— Дальше, — Вера Львовна вытащила из сумки пачку сигарет и зажигалку, прикурила, выдохнула дым. — А что раньше с мужиками случалось, которые семьи бросили в среднем возрасте и лет до пятидесяти скакали, как козлы?

— Ну… Старость начиналась, болезни, — Полина пожала плечами. — В семьи свои возвращались, наверное.

— Точно, — Вера Львовна кивнула, — прожигали жизнь без остатка и возвращались. Только там их уже не ждал никто. Дети выросли, жены замуж вышли по второму разу, а если нет — так до того озлобились, что скорее убьют, чем простят.