Анатомия любви - читать онлайн книгу. Автор: Спенсер Скотт cтр.№ 94

Я представлял себе, как мы учимся в колледже вместе. Когда я был в выпускном классе, меня приняли в Калифорнийский университет в Беркли, и мне так хотелось, чтобы мы оба учились там, у нас были бы два стола, которые мы могли бы разворачивать так, чтобы мы сидели лицом друг к другу во время занятий. Джейд писала бы свой диплом по этологии, а я мог бы заниматься астрономией. Обещания и энергия юношеских лет несколько поиссякли, но я по-прежнему верил, что в один прекрасный день смогу вернуться к давней мечте.

А тем временем шла повседневная жизнь, торопливое вермонтское лето – даже в июле утра напоминали осенние, – и Джейд старательно обдумывала диплом.

Я был у Джейд ассистентом-лаборантом и трудился каждый день – утром, до ухода в магазин на Мейн-стрит, и вечером, после работы, – ухаживая за щенками в самодельных будках, которые Джейд поставила на заднем дворе. Задний двор представлял собой небольшой неровный квадрат, примерно семьдесят на семьдесят футов, где над всем пространством царили громадные клены, под которыми даже трава почти не росла. Одуванчики и пыль, а в тех местах, где еще пробивалась газонная травка, ни у кого не поднималась рука ее косить. Джейд сделала вольеры для животных из рубероида и мелкоячеистой сетки, два на четыре, положила соломы, и все в доме с нетерпением дожидались окончания эксперимента, чтобы можно было снести это собачье гетто. Всех огорчало, что Джейд запретила гладить щенков и даже разговаривать с ними, однако ей предстояло изучить разницу в поведении щенков, рожденных слепой матерью и нормальной, и она опасалась, что неумеренные проявления нежности могут обесценить результаты ее исследований. Занимаясь со щенками, она держала при себе секундомер и засекала время, чтобы не потратить на каждого ни мгновением больше (или меньше) тридцати секунд. Она и мне позволяла играть со щенками, но внимательно следила за секундомером и произносила сухим, отстраненным голосом: «Следующий», – когда истекали очередные полминуты.

Однако с самого начала стало очевидно, что эксперимент не приведет ни к каким осмысленным результатам, не говоря уже о каких-либо важных для науки открытиях. Ее преподаватель, одобривший проект, кажется, отправил Джейд прямиком в тупик – с другой стороны, может быть, в том и заключался смысл. Джейд была охвачена горем и стыдом, когда осознала, что эксперимент не даст ничего существенного. Никогда еще она не была настолько близка к тому, чтобы бросить колледж и начать жизнь заново со мной. Только я не позволил бы ей все бросить, и уже скоро ее осенила идея: фиксировать все слабые места эксперимента и сделать темой диплома анатомию неудачи – так репортер, отправившийся брать интервью у звезды, ведущей замкнутый образ жизни, вынужден писать целую статью о том, как ему не удалось взять интервью.

Но даже эта идея претерпела изменения. Когда Джейд наконец села писать диплом, он назывался «Наблюдая за собаками (за собой)» и, наверное, был первым дипломом-исповедью по этологии. После того как все надежды на получение научных данных были утрачены, Джейд сосредоточилась на источнике своего вдохновения и дала описание собственных реакций на щенков. «Точно так сделал бы Хью», – сказала она в ту полночь, когда разрешила свою дилемму.

«Собаки, – писала Джейд, – зеркало куда более выразительное, чем вода или стекло. В отполированном зеркальном стекле мы видим ограниченную собственным эго текущую версию себя и пугающих призраков будущего. Зато собаки могут показать нам наши чувства, наши взаимосвязи с окружающей жизнью и с нашим прошлым. Животные суть мы в младенчестве. Пес, лающий на луну, и есть наше подлинное „я“…» Мы с Джейд наблюдали за собаками, ласкали их, восхищались ими, и когда течение жизни, кажется, было готово застопориться, мы наконец-то перестали напускать на себя серьезность экспериментаторов и отдались потоку. Кукольная молочная бутылочка; картинка со спичечного коробка. Как мы любили тех собак и щенков, как радостно иметь стороннего посредника, через которого можно ухаживать друг за другом. Щенки были нашей первой метафорой. Мы баюкали их и смотрели друг на друга; мы могли восхищаться друг другом, восхищаясь ими. И каждый вечер, когда Джейд надолго погружалась в работу, я лежал в постели, смотрел, как она пишет – она покачивалась взад-вперед, словно ученый-талмудист, – и тоже размышлял: о своих детских годах, о черепашьи медленном движении на ощупь, о годах, подобных прохладной жиже. Ничье другое детство не казалось настолько монотонно-безрадостным, как мое, однако я следовал примеру Джейд и старательно думал о нем, пытаясь вернуть всю информацию, скормленную психиатрам, и придать ей подлинности.

«Слепая мать, – писала Джейд, – видит без глаз. Понимает, не глядя. Ошеломляющее главенство инстинкта. Слепая мать, поедающая послед. С жадностью. Я едва не закричала на Квинни, чтобы она прекратила. Я испугалась, что она может съесть живьем своего первого щенка (Владимир). Акт автоканнибализма. Мы – «я» наших матерей, и то, что мать хочет забрать, она забирает, то, чего не хочет допустить, пытается уничтожить, а то, что остается, и есть мы сами. Наша первая битва: выбраться из матери. Наша вторая (и вечно длящаяся) битва: остаться снаружи, сопротивляться реабсорбции…»

– Это именно то, чем я хочу заниматься, – объявила однажды вечером Джейд. Мы возвращались в дом после того, как взвесили всех щенков. – Впервые в жизни я это знаю. По-настоящему знаю. Я хочу изучать животных.

– Я всегда так и думал.

– Нет. Я только хотела хотеть. Но мне всегда казалось, что это неверный выбор. Потому что требуется научный подход. А это не мое. Я для этого не гожусь. В этом смысле я как Хью. Мне кажется, потому он и отошел от традиционной медицины. Гомеопатия больше основана на интуиции и индивидуальности. – Она взяла меня за руку и остановила. Привлекла ближе к себе. – Это именно то, чего я хочу. Хочу наблюдать мир, хочу видеть то, чего большинство людей не замечают. Хочу иногда месяцами пропадать в лесах и только наблюдать мир. Слушать сов, смотреть, как олени пьянеют от гниющих яблок. И видеть все таким, какое оно есть на самом деле, понимая, какая на самом деле я сама. Я поступлю в магистратуру, получу образование, необходимое для того, чтобы окружающие воспринимали меня всерьез, может быть, даже платили мне, но на самом деле я хочу говорить о том, каково ощущать свое родство с кузнечиком. – Она улыбалась, сжимая мне руку.

Мы поднялись к себе с бутылкой белого вина. Джейд засела за работу, а я пил и читал рассказы Исаака Бабеля. Затем Джейд устроилась рядом со мной на кровати и помогла прикончить вино. Вино хочет, чтобы ты прикончил его, сказал кто-то из нас.

– Ты всегда будешь моим ассистентом? – спросила Джейд.

– А ты будешь мне платить?

– Половину.

– Идет.

– А моим мужем?

– Ему нам тоже придется платить, – сказал я.

Джейд улыбнулась, легла, подложив руки под голову, и футболка туго обтянула ей грудь. Она не обратила внимания.

– Я был бы счастлив жениться на тебе, – произнес я.

Первый раз за все годы мы заговорили об этом.

– Это не имеет никакого значения. Женитьба, кажется, только все портит. Это не то, о чем я подумала. О кое-чем другом. Воспитывать щенков вместе с тобой. Находиться у самого истока жизни и разделять с тобой впечатления. Мне кажется, из тебя выйдет великолепный отец.