Цвет крови - серый - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Брайт cтр.№ 73

Никто.

Только самому Времени, замкнутому в круг бесконечности, ведомы все тайны этого мира: события прошлого, настоящего и будущего. Но Время — молчит. Не делая никаких различий между богами и смертными. И, может быть, именно в этом заключается главная тайна мироздания, которая откроется в тот самый миг, когда Время устанет молчать и скажет одно-единственное слово: «Конец».

Несмотря на то что это был всего лишь сон, отзвуки боли все еще жили в его теле. Спящий вновь находился в мнимой реальности, в которой его убили неизвестно откуда появившиеся охотники. Он не мог определить даже приблизительно, сколько времени прошло, прежде чем его сознание вернулось на старое место — участок земли протяженностью несколько километров, превращенный в начисто выжженную пустыню. В отличие от реальной жизни во сне время течет иначе. Можно даже сказать, что времени там вообще не существует, потому что достаточно часто в одном и том же сне Спящий перемещался не только в пространстве, но и во времени. Однако, несмотря на то что подобное иногда случалось, он до сих пор не научился управлять этим процессом, в чем-то напоминавшим рулетку.

Все тридцать шесть чисел имеют цвета — красный или черный. И только зеро — зеленый. Шарик бежит по кругу, падая то на один, то на другой цвет, и сознание Спящего вместе с этим шариком бороздит необъятные просторы бесконечного количества миров. И только тогда, когда выпадает зеро, он перемещается во времени.

«Время — ноль» — так для простоты и удобства он обозначил для себя данное состояние.

И прямо сейчас пожалел, что рулетка судьбы выкинула ему не зеро, а какое-то другое число. Потому что, если бы можно было вернуть все назад, Спящий наверняка бы разделался с напавшими на него монстрами и, что самое главное, не упустил бы беглеца, явственно различимый след которого лучше всяких слов говорил о том, что он находится где-то неподалеку.

Но на этот раз не повезло — расклад оказался не в его пользу.

Однако ничего страшного не произошло. Поиски продлятся чуть дольше — только и всего. В конце-то концов, это всего лишь его сновидение, не более. А раз так, значит, все будет, как он пожелает.

Придя к этому выводу, лежащая на земле кошка лениво потянулась, встала и не торопясь побежала на запад. Последний раз, когда она видела след, он вел именно в том направлении. Поэтому, как бы хорошо ни умел прятаться человек, которого предстояло найти и убить, ему все равно не уйти от того, кто является полноправным властителем собственного сновидения.

* * *

К вечеру все были в сборе. Пятеро орков во главе с Олитунгом; два темных эльфа; Лам с Динксом (который, согласно нашему договору, присягнул на верность Хаосу); четверо разведчиков-гоблинов (после моей просьбы самолично отобранных Мгхамом); трое людей и шестерка утангов. Итого — двадцать два воина. Немногим больше, чем два десятка, в рамки которых советовала уложиться Фаса, пославшая нас в эту безнадежную экспедицию. Впрочем, что-то глубоко внутри подсказывало мне — очень скоро наши ряды сократятся. Так что пара лишних воинов не играла особой роли.

Пожалуй, только я, Динкс и его телохранитель в полной мере осознавали трудности и опасности предстоящего похода. Я был единственным посвященным в истинную цель рейда в глубь вражеской территории, а имуры... Они догадывались, что, вероятнее всего, утопающий человек мертвой хваткой вцепился в них, чтобы вместе с собой утянуть на дно.

Оба честолюбивых дроу, вероятно, тешили себя мыслью, что им предстоит поход за славой. Орки просто жили сиюминутным и ни о чем не задумывались, так как были выше того, чтобы забивать себе голову всякой ерундой. Четверо гоблинов явно обрадовались тому, что их взяли в экспедицию, так как считали, что в лесу их шансы выжить выглядят намного предпочтительнее, чем во время битвы в открытом поле. Ну а утанги были скорее мертвыми, нежели живыми, поэтому им было абсолютно все равно, куда идти и где сражаться. Свою главную битву они уже давно проиграли Хаосу, и если в них еще сохранилась хотя бы слабая искра сознания, то наверняка самой заветной мечтой каждого из них было умереть в бою, чтобы наконец соединиться с бесчисленными легионами соплеменников, которые пали как воины, обретя вечный покой.

— Мы достойны узнать о конечной цели этого похода, или же его высочество Хрустальный Принц будет использовать свой отряд втемную?

Мне показалось, что Динкс не столько хотел услышать ответ на этот язвительный вопрос, сколько выплеснуть накопившуюся в глубине его души злобу.

— После того как теряешь осколок души, первое время постоянно чувствуешь себя не в своей тарелке. Такое ощущение, что одежда жмет или все на тебя пристально смотрят, чтобы выявить и без того очевидные недостатки. Хотел бы утешить тебя, сказав, что со временем это состояние пройдет, все войдет в обычную колею и ты станешь таким же, каким был прежде. Но я не буду этого делать. Потому что это не пройдет. Это уже никогда не пройдет. Ты сможешь научиться контролировать эмоции, но даже в этом случае бессознательно будешь чувствовать свою неполноценность.

— Я спросил не об этом.

— А какой ответ ты хочешь услышать? Что из всей нашей команды наилучшие шансы выжить имеют утанги, а все остальные — не более чем пушечное мясо, наживка, закинутая Фасой, чтобы на нее клюнула крупная рыба? Ты безмерно меня разочаруешь, если скажешь, что не догадывался об этом.

— Разговор не о том, о чем я догадывался, а о чем — нет, — имур все еще не пришел в себя полностью после потери осколка души, поэтому, сам того не замечая, был чересчур взвинчен, — а о том, что каждый имеет право знать, за что он воюет и умирает.

— Лам! — окрикнул я стоящего неподалеку телохранителя. — У нас возникло одно незначительное разногласие по поводу кодекса чести командира. Ты не мог бы рассудить нас?

Имур молча подошел, легким кивком выразив согласие выступить в качестве арбитра.

Я был более чем уверен, что благодаря своему феноменальному слуху Лам знал, о чем идет речь, тем не менее не отказал себе в маленьком удовольствии дать пояснения:

— Твой господин полагает, что генерал Тиссен был в корне не прав, так как не сообщил отданным под его командование лучникам-людям, с какой целью послал их на верную смерть. Я же, напротив, готов отстаивать интересы погибшего генерала, утверждая, что командир не обязан давать отчет подчиненным, объясняя какой необходимостью вызван тот или иной приказ, а также за что и почему умирают подвластные ему воины. Ты бы не мог решить, кто из нас прав?

Я еще не успел закончить свою небольшую речь, а Динкс уже развернулся и, не сказав ни единого слова, зашагал прочь.

— Присматривай за ним, — посоветовал я телохранителю, — первое время это необходимо. Потом все пройдет, душевные раны зарубцуются, а пока...

Заканчивать мысль я не стал, потому что это не требовалось. Моя неожиданная забота о Динксе была вызвана не накатившей ни с того ни с сего жалостью к «товарищу по несчастью», а обыкновенным расчетом командира, чей солдат должен быть всегда в форме.