Три стороны моря - читать онлайн книгу. Автор: Александр Борянский cтр.№ 96

А в «Одиссее» есть главный герой. Сначала о нем говорят, его ждут, потом он появляется, долгожданный, загадочный, и уже не покидает поле зрения ни на миг до конца повествования. «Одиссея» — это роман, слегка прикрытый эпическими листьями.

«Одиссея» великолепно выстроена, Аполлон превзошел сам себя. Что ж, у него, видимо, была цель…

Начинается поэма с собрания бессмертных, далее сын Одиссея Телемак разыскивает отца, отчего-то задержавшегося с возвращением после взятия Трои. Потом мы видим грустного Одиссея, которого нимфа Калипсо якобы не отпускает домой… И боги якобы повелевают нимфе освободить несчастного.

Как это красиво!

Мы не будем разматывать весь клубок, как сделали это с «Илиадой». Пусть сказки Калипсо, описывающие походы басилевса моря Одиссея в течение семи лет, предстанут как одно непрерывное возвращение на Итаку. Пусть дерзкое нападение на Сицилию, не совсем удачное, превратится в пещеру Циклопа, а легкая победа над хозяевами маковых и конопляных полей отзовется мифом о стране лотофагов. Пусть рассказы Елены о Египте обернутся путешествием Одиссея в загробный мир. И пусть Одиссей в конце концов, с досады на свою малюсенькую Итаку, с тоски по любимой перебьет растолстевших, не видевших ни войны, ни воинов пастухов-женихов.

Только пару слов…

* * *

или Начало «Одиссеи» безо всякого Продолжения

— И почему нам так интересны люди? — сказала Афина.

— А они нам интересны? — откликнулся Дионис.

Он взял ее за руку, вызвав красивое сияние.

— Мне, вечной девственнице, нечего ходить под ручку с таким предосудительным типом, — заявила Афина. Она указала на Афродиту:

— Вон с кем хорошо получится свет между телами.

— Она меня боится, — сказал Дионис.

— Я тоже.

— Ты врешь. Странно, ты же никогда не врешь?

— Я могу быть коварна.

— Это не ложь. Кроме того, это твои избранные коварны, ты тактична.

— Тактична?

— Придерживаешься выбранной тактики.

Афина невольно улыбнулась. Такое с ней случалось редко, раз в несколько лет — потому что улыбалась она искренне. И чаще всего собственным мыслям.

Гера была в золотом, Артемида в зеленом, Деметра в светло-сером, Афродита в прозрачно-неприличном… Арес в ярко-красном, Гермес в ярко-желтом, Аполлон в серебристо-голубом, Гефест в коричневом, Посейдон в темно-синем… Аид оделся в совсем-совсем черное, непроницаемое, его любимая багровая полоса исчезла, зато Гефест получил заказ превзойти черноту платья Афины, добиться идеально-поглощающей тьмы, в которой любой смертный взгляд оставался бы до скончания времен.

Но Афина удивила: она опять сменила цвет. Она вернулась к синему, но не глубокому, темному, вызывающему ненависть Посейдона. Ее новый синий был чудовищно ярким, еще более провоцирующим, мерцающим, и смотреть долго на нее было больно.

Дионис выглядел скромным просителем — в простом грубом хитоне с оттенком налившегося винограда и с гроздью в руке. Он хотел одеться в пятнистую шкуру, но для этого пришлось бы убить леопарда… Он передумал.

Все они отражались в зеркальной чистоте Отца, белоснежность которого была столь непорочна, что уже не воспринималась как цвет.

— В ЭТОМ МИРЕ МНОГО ИНТЕРЕСНОГО. Я ХОЧУ ПЕРЕЖИТЬ ЭТОТ МИР.

Желто-красно-прозрачно-золотое общество внимало молча. Что им было отвечать? Они все тоже хотели пережить мир. Они были беспечны, каждый сам по себе, наедине с совершенством, пока не собирались вместе.

Старшие помнили, как Отец придумал пантеон, и позвал их, и объяснил свой, а теперь уже и их стиль выживания. И как вымирали глупые демоны мелких племен, мнившие себя такими же бессмертными.

— ВЫ СТАЛИ НЕСПОКОЙНЫ. ЭТО ПОЛЕЗНО. ВАС ВСПОЛОШИЛ ОН. ЗНАЕТЕ, ПОЧЕМУ Я ПРИНЯЛ ЕГО К НАМ? ОН ЮН. ОН ЧУВСТВУЕТ ДВИЖЕНИЕ ВРЕМЕНИ.

Дионис мирно гладил виноград, вглядываясь в его суть.

— ЧЕМ БОЛЬШЕ СМЕРТНЫХ, ТЕМ БЫСТРЕЕ ИДЕТ ВРЕМЯ. ЭТО НЕЛЕГКО ПОНЯТЬ. НО СКОРО ЭТО СТАНЕТ ТАК ЯСНО, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ НЕ УСПЕТЬ. ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ПРОШЕДШЕЙ ВОЙНЕ?

— Я полностью удовлетворена воссоединением семьи Менелая и Елены, — сказала Гера.

— Я недоволен владычеством одного человека на море, — сдвинув брови, заявил Посейдон. — И тем, какими методами оно осуществляется.

— Отец, неужели я забросала дно трупами? — спросила Афина, принципиально не желая отвечать Посейдону.

— Этот человек всегда знает, когда начнется шторм и когда он закончится. Он, видимо, знает, когда я отсутствую в Эгеиде. Он предвидит направление ветров. Это разве не нарушение? Это распространение наших скрытых намерений среди смертных. Я помню существо, которое так уже делало…

— Ты имеешь в виду титана? — невинно поинтересовалась Гера.

— Да, — отвечал Посейдон, — и несмотря на звание титана и недюжинный ум…

— В общем, сожительство Одиссея с египтянкой делается знаменитым, — грустно согласилась Гера, стараясь не смотреть на Афину. — И при наличии признанной жены Пенелопы… тем более что египтянку некоторые до сих пор считают Еленой… в общем, такой союз кажется мне издевательством над Менелаем в частности и над идеей семьи в целом.

— Кстати, Одиссея уже разыскивает сын по белу свету… — невзначай сообщил Гермес.

— Еще эта байка о путешествии в царство мертвых вопреки мне, — добавил обычно безмолвный в собраниях Аид. — Рассказ нехорош.

— Но он не о царстве Аида вообще! Дядя! — возразила Афина. — Он о Египте, о древнем пантеоне…

— Рассказ нехорош, — повторил Аид.

В сущности, ему не нравилось другое: ему не нравилось, что Афина целых два года носила черный цвет. Но об этом не говорят и на это не жалуются.

— Да, Ника, — сказал Аполлон, как бы размышляя и делясь своими мыслями, — поэзией, будь то даже сказки для детей, должен заниматься кто-то один из нас… Твой избранный и так герой созданного мной эпоса, и не на последнем месте… Зачем эти циклопы, этот узел Эола с плененными ветрами, что значат эти Сцилла с Харибдой?

— Почему бы Одиссею не заняться земледелием? — вдруг, неожиданно для всех, предложила Деметра.

— И оставить мое, только мое, по разделу стихий, свершившемуся тогда, когда половины из вас не было на свете, не то что в пантеоне — мое море! — почти закричал Посейдон.

— Я вас помирю, — улыбаясь, произнес Дионис, будто возможно было примирить Афину с Посейдоном. — Я намерен поселиться на этом острове с моей избранной.

— С кем? — переспросил Гермес.

— С египтянкой… Калипсо, та, что скрывает.

— А Одиссей? А я? А мой избранный? — возмутилась Афина.