Война самураев - читать онлайн книгу. Автор: Кейра Дэлки cтр.№ 64

Вот уже и другой ратник нашел поруганные ковчеги, бросился к Сигэмори.

— Господин, Хиэйдзан будет в ярости! Что делать?

— Мы не варвары, — ответил Сигэмори, — и должны исполнить свой долг, следуя обычаям. Стрелы вынуть и тотчас доставить ко мне. Того, кто их пустил, ждет наказание.

— Будет исполнено, господин.

— Как он позволил?! — взревел Киёмори. — Заточить четверых Тайра, не говоря уж о Фудзивара и Оэ, — лишь за то, что ошиблись мишенью! Неужто Сигэмори хочет нас опозорить?

— Он хочет поступить по чести, — тихо произнесла Токико, собирая азалии на берегу искусственного пруда, — его так учили. Думаю, никто не усомнится, что его намерения были самыми благородными.

— Хотел бы я, чтобы Сигэмори действовал как воин, а не как царедворец. Этих бездельников в Хэйан-Кё и без того навалом. К чему тебе собирать цветы? Разве у нас мало служанок?

— Они для празднества по случаю дня рождения Будды, — ответила Токико. — Собрать их собственноручно — часть приношения. Разве ты забыл? — В ее тоне сквозила усмешка.

Киёмори, досадуя, встал.

— У меня и без того забот хватает. Не знаю, зачем я с тобой говорю. Мало того что ты отреклась от мира своего отца и стала послушницей, так еще и меня взялась изводить. Ты когда-нибудь дашь мне покой, женщина? — Он стремительно вышел из сада, подняв вихрь из персиковых лепестков.

Токико, глядя ему вослед, поднесла к лицу букетик азалий, вдохнула их аромат. Вот она, злая прихоть судьбы: когда Киёмори дал монашеский обет, от Токико стали ждать того же. Для женщины считалось непристойным оставаться в миру после ухода супруга в схиму, и Токико пришлось посвятить себя изучению сутр и заповедей, остричь волосы до плеч и одеться послушницей. Она знала, что Киёмори не нарочно причинил ей боль — просто ему не пришло в голову, что она может пострадать.

Поначалу Токико боялась, что ее отец, Царь-Дракон, придет в ярость, но, как бы то ни было, этого она не узнала. Обитатели пруда, что приносили ей вести и передавали послания домой, перестали являться на зов. Вода в пруду помутнела и подернулась ряской, перестав что-либо отражать.

Зато Токико начала все сильнее полагаться на свои знания о мире смертных, на болтовню прислужниц, на крохи новостей с политического ристалища, которыми делились с ней сыновья. Посещая храмы для молитв и подношений, она тайком подслушивала жалобы и чаяния монахов. Женщине с ее связями было нетрудно составить картину происходящего, даже оставаясь в тени занавеса китё. Трудно было бездействовать, зная, что творится вокруг.

Бунт монахов незримым клинком нацелился в само августейшее семейство, к которому принадлежала и ее дочь, Кэнрэй-мон-ин. Способностей к колдовству Токико сохранила не много, но надеялась все же добиться своего, подергав кое-какие ниточки в правительственных кругах.

Ее уединение нарушила какая-то девушка, которая, запыхавшись, бросилась перед ней на колени в сырую траву. Токико узнала посетительницу: ею оказалась служанка дочери.

— Госпожа, я только что из дворца, — выдохнула девушка.

— Что у вас нового?

— Совет согласился с вашими соображениями по укреплению безопасности императорского семейства. Его решено разместить в других резиденциях внутри города.

— Благодарение Амиде, — прошептала Токико и сама удивилась легкости, с какой присказка-молитва сорвалась с ее губ. — А что насчет Трех сокровищ?

— Госпожа, меч, зерцало и яшма последуют за императором, куда бы он ни направился.

Токико задумалась. Только бы ей найти способ стать хранительницей Кусанаги — пусть на день или час: она бы нашла, как вернуть его в море. Однако такое не представлялось возможным. Можно, конечно, нанести визит дочери, Токуко. Сейчас ее нарекли другим именем, подобающим титулу императрицы, — Кэнрэймон-ин, ибо первым дамам двора по обычаю присуждались названия ворот Дворцового города. Токико гадала порой, нет ли в этом обычае унизительного подвоха — называть женщину в честь проема, дыры в стене, но своих мыслей на сей счет никогда не высказывала.

Токико и дочери кое-что поведала о Кусанаги, хотя никогда не отводила ей роли в исполнении поручений Рюдзина.

«Уделив ей внимание, я смогу подобраться к сокровищам. А что потом? Что может старуха вроде меня?»

Служанке Токико ответила так:

— Ступай же и дай мне знать, когда станет известно, где разместилась государыня Кэнрэймон-ин.

— Непременно, госпожа.

Служанка, поклонившись, удалилась, и Токико вздохнула.

«Это все равно что ворочать огромную груду камней, — думала она. — Выберешь нужный валун — и груда осыплется туда, куда тебе угодно. Ошибешься, и тебя похоронит под камнепадом. Главное, не ошибиться».

Императрица вскочила в постели. Ее тревожили мрачные сны, обрывки которых все еще липли к сознанию подобно тому, как в сухую погоду пристают к рукам лоскутки шелка.

Такакура еще дремал, мерно похрапывая рядом под одеялом. Кэнрэймон-ин завидовала его юному крепкому сну. В свои двадцать два она уже поневоле задумывалась, не настигла ли ее старушечья болезнь, бессонница. С тех пор как четырнадцать дней назад после нападения монахов пришлось проститься с дворцом, ей ни разу не удалось выспаться. Здесь, в покоях бабушки императора, она определенно чувствовала себя не в своей тарелке. Челядь восприняла переезд празднично, как некоторое обновление, но Кэнрэймон-ин, выросшая среди Тайра, понимала его истинный смысл: «опасность рядом».

Она соскользнула с ложа и накинула верхнее платье. В опочивальне было тепло, сквозняки не гуляли, так что плотной одежды не требовалось. Убрав за спину длинные волосы, Кэнрэймон-ин побрела в смежную комнату, где спали служанки, надеясь развеяться короткой беседой.

Девушки оставили сёдзи открытыми, отчего в комнату проливалось лунное сияние. Кэнрэймон-ин оглядела спящие фигуры, словно что-то выискивая. Ощущение было такое, будто ее глазами смотрит другой — некое порождение минувшего кошмара. Взгляд Кэнрэймон-ин упал на деревянную стойку с висящим на ней Кусанаги. Влекомая порывом, императрица приблизилась к стойке, перешагивая через спящих, и опустилась перед мечом на колени. Его ножны поблескивали в свете луны.

— Правда, необыкновенный, госпожа? — прошептала одна из служанок, проснувшись от ее шагов.

— Да, — тихо ответила Кэнрэймон-ин.

— Говорят, с его помощью можно повелевать ветрами. Кэнрэймон-ин кивнула. Нечто в ее душе знало это наверняка.

— А еще он будто бы подчиняется лишь отпрыскам императорской крови.

Опять правда.

— Разве мой отец не сын императора?

— Верно… Значит, и вы можете взмахнуть им.

— Я? Женщина?