Пятый свидетель - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Коннелли cтр.№ 57

— Это открытый портфель.

— Хорошо. Он находится в том же положении, в каком вы нашли его, прибыв на место преступления?

— Да.

— Он был вот так же открыт?

— Да.

— Спрашивали ли вы кого-нибудь из свидетелей или кого-то еще, не открывали ли они портфель после того, как была найдена жертва?

— Я спросил у женщины, позвонившей в службу девять-один-один, не открывала ли она его, она ответила — нет. Больше я на эту тему расследования на месте не проводил — предоставил это детективам.

— Вы только что сообщили суду, что все двадцать два года своей карьеры проработали патрульным, правильно?

— Да, правильно.

— Вам много раз приходилось выезжать по вызовам службы девять-один-один?

— Да.

— Что означал для вас открытый портфель рядом с жертвой?

— Ничего. Он был просто деталью места преступления.

— Не подсказал ли вам ваш опыт, что убийство могло быть как-то связано с ограблением?

— Вообще-то я об этом не думал, я ведь не детектив.

— Как вы считаете: если ограбление не являлось мотивом преступления, почему убийца рискнул потратить время на то, чтобы открыть портфель?

Не успел Ковингтон ответить, как Фриман уже вскочила с места и заявила, что этот вопрос не входит в сферу опыта и обязанностей свидетеля.

— Сержант Ковингтон всю жизнь проработал в патруле. Он не детектив и никогда не расследовал ограблений.

Судья кивнул в знак согласия:

— Я склонен поддержать мисс Фриман, мистер Холлер.

— Ваша честь, сержант Ковингтон никогда не был детективом, но, полагаю, ни у кого нет сомнений, что он неоднократно выезжал на грабежи и проводил предварительное расследование на месте. Поэтому, думаю, он может ответить на вопрос о своем первоначальном впечатлении от осмотра места преступления.

— Тем не менее я снимаю ваш вопрос. Задавайте следующий.

Потерпев поражение по этому пункту, я заглянул в записи, которые загодя составил для перекрестного допроса Ковингтона, тем не менее будучи уверен, что мне удалось заронить вопрос о грабеже и соответственно мотиве преступления в головы присяжных, однако это было еще не все. Я попробовал прибегнуть к блефу.

— Сержант, после того как вы прибыли на место преступления и осмотрели его, вы вызвали следователей, медэкспертов и криминалистов?

— Да, я связался с диспетчерской, подтвердил, что совершено убийство, и попросил прислать обычную следственную бригаду из ван-нуйсского управления.

— И продолжали контролировать место преступления до ее прибытия?

— Да, как обычно. Потом передал эту функцию прибывшей бригаде. Если быть точным, детективу Керлену.

— Понятно. А пока происходила передача, вы обсуждали с Керленом или с кем-нибудь другим из офицеров полиции вероятность того, что убийство произошло из-за покушения на ограбление?

— Нет, не обсуждал.

— Вы уверены, сержант?

— Абсолютно.

Я сделал вид для присяжных, что записываю что-то в блокнот.

— У меня больше нет вопросов.

Ковингтона отпустили, его место занял один из медиков бригады, приехавшей по вызову службы 911, который подтвердил, что к моменту их прибытия жертва была мертва. Он провел на свидетельском месте всего минут пять, поскольку Фриман хотела лишь, чтобы он подтвердил факт смерти, а мне его перекрестный допрос ничего дать не мог.

Следующим был брат жертвы, Натан Бондурант. Его вызвали, чтобы он засвидетельствовал факт опознания им жертвы — рутинное требование. Фриман использовала его также для того, чтобы, как и в случае с фотографиями, взбудоражить эмоции присяжных. Он со слезами на глазах описал, как детективы привезли его в судебный морг, где он и опознал в убитом своего младшего брата. Фриман спросила его, когда он в последний раз видел брата живым, что вызвало новый поток слез, пролитый во время рассказа об их совместном с братом посещении баскетбольного матча «Лейкерс» всего за неделю до убийства.

Существует практическое правило: не трогать плачущего свидетеля. Обычно от такого свидетеля, человека, близкого жертве, защите нет никакого проку, но Фриман сама открыла эту дверь, и я решил воспользоваться случаем. Риск состоял в том, что присяжные, зайди я слишком далеко в допросе скорбящего родственника, могли счесть меня жестоким.

— Мистер Бондурант, примите мое глубокое сочувствие по поводу вашей семейной утраты. У меня всего несколько вопросов. Вы упомянули, что за неделю до этого ужасного события посетили с братом игру команды «Лейкерс». О чем вы разговаривали во время той встречи?

— Ну, мы говорили о массе разных вещей. Мне трудно сейчас вспомнить.

— Только о спорте и о «лейкерсах»?

— Нет, разумеется, нет. Мы ведь были братьями. Мы много о чем говорили. Он спрашивал про моих детей. Я — о том, встречается ли он с кем-нибудь. Ну, всякое такое.

— А он с кем-нибудь встречался?

— Нет, в тот период — ни с кем. Он сказал, что у него слишком много работы.

— А что еще он говорил о своей работе?

— Только сказал, что ее полно. Он заведовал ипотечным отделом, а время в этом смысле сейчас тяжелое. Масса дел по изъятию неоплаченных домов и все такое. Он не входил в подробности.

— Не говорил ли он о своих собственных домовладениях и о том, что с ними происходит?

Фриман возразила: не имеет отношения к делу. Я попросил о кратком совещании у судейской скамьи, Перри разрешил. Там я напомнил, что уже уведомил присяжных о своем намерении развенчать точку зрения обвинения, выдвинув свою, опирающуюся на доказательства версию мотива преступления.

— Это и есть наша альтернативная версия, судья: Бондурант испытывал крупные финансовые неприятности, и его попытки выкарабкаться из ямы делают правомерным вопрос о наследовании его имущества. Я имею право затрагивать этот вопрос в перекрестном допросе любого свидетеля, выставленного обвинением.

— Судья, — вскинулась Фриман, — то, что защитник утверждает, будто это имеет отношение к делу, вовсе не значит, что так оно и есть. Брат жертвы, по существу, ничего не знал о финансах и инвестициях Митчелла Бондуранта.

— Если это так, ваша честь, Натан Бондурант просто так и ответит, после чего я пойду дальше.

— Очень хорошо, протест отклоняется. Задавайте свой вопрос, мистер Холлер.

Вернувшись к свидетельскому боксу, я повторил вопрос.

— Он говорил вскользь, не вдаваясь в подробности, — ответил свидетель.

— А что конкретно он сказал?

— Только то, что его инвестиционное имущество летит в тартарары. Он не уточнял, сколько у него такого имущества и насколько серьезно положение. Это все, что он сказал.