Монастырь - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Вагант cтр.№ 91

– Угощайтесь, – крикнул Мад из-за прилавка. – Потом, если передохнуть желаете, по той лестнице наверх, вторая дверь и третья. А можете обе комнаты занять, сейчас почти все свободны.

* * *

Вульфар сладко похрапывал, отвернувшись к стене, а Эдвин сидел на единственном в комнате табурете и задумчиво разглядывал меч Арна. Весь сон у него как рукой сняло, когда взгляд случайно упал на рукоять старого солдатского клинка. На яблоке, полустершаяся от тысяч прикосновений, виднелась выгравированная буква «Ж’». Точно такая же, как та, которую Эдвин давным-давно заметил на мече своего отца.

«Этого никто не должен видеть, – сказал тогда Гуайре, – не те времена нынче».

За окном уже стемнело, а Эдвин все сидел, охваченный воспоминаниями. Талейн, отец, мать, маленькая сестренка, потом Сидмонский монастырь и, конечно, Гвендилена. Эдвин даже подрагивал от нетерпения: он никак не мог поверить, что новообретенная дочка графа Тэлфрина и его Гвендилена – это одна и та же девушка, и не хотел думать о том, что случится, если это окажется правдой.

«Первородная принцесса, – с непонятным чувством рассуждал он. – Как же быть-то теперь?»

Дверь с легким скрипом отворилась, разбудив Вульфара, и в комнату вошел Арн. Вид у него был уставший, но глаза горели.

– Узнал, – с ходу объявил он, – все узнал. Она здесь. И мы даже можем попытаться сделать то, о чем я говорил.

– Как? – спросил Эдвин. – Она в тюрьме? В подземелье?

– Нет.

Арн уселся на кровать и, переведя дух, негромко заговорил.

Он встретился с тем самым Тайлихом, о котором упомянул хозяин гостиницы. Пройти во внутренний двор оказалось совсем не так трудно, как Арн предполагал сначала.

– Нынешний герцог Хильдеберт – не рыцарь, нет, самый настоящий торгаш, – презрительно заметил солдат, – и людей в стражу набрал по своему образу и подобию. Хороших вояк очень мало, в основном – дешевые наемники, которые мать родную за грохен продадут. – Арн фыркнул. – Остановился, поговорил, наплел, что Тайлих – это мой двоюродный брат. Потом монетку всунул – и всего-то делов.

Будь госпожа Этирне в темнице, продолжал он, дело, конечно, было бы трудное. Но ее держат в одной из старых башен – там действительно никто не живет, большая часть помещений используется как склады, и, судя по тому, что выболтал Тайлих, ее поместили в бывшую комнату начальника стражи. Прячет ее герцог от всех, старается, чтоб как можно меньше народу об этом знало.

– Я Тайлиха подробно не расспрашивал, – пояснил Арн. – Давно человека не видел, мало ли, что у него на уме, но он всегда был болтуном. К тому же, когда мы с ним сидели, пиво пили, его вниз позвали, сказали, воды надо девке отнести. Что за девка, спрашиваю? Он и рассказал, что знает. Знает немного, правда, но то, что рыжая, заметил. И еще говорит, что голодом ее морят, так что ждать нам резона нету. Завтра же попробуем.

– А как? – вновь спросил Эдвин.

Арн улыбнулся.

– Просто. Я эту каморку знаю. Там дыра есть в стене, небольшая, но Этирне – девочка тоненькая, пролезет. Снаружи она решеткой забрана, так мы эту решетку… того. Уже то хорошо, что старая башня той стороной глухая, и на реку выходит. Всего-то надо лодку раздобыть, пару инструментов да веревку.

Солдат встал.

– Все. Сегодня отдыхаем, а завтра ночью – на дело.

– Подождите. – Эдвин протянул ему меч. – Что означает эта буква?

* * *

Гвендилена сидела на кровати, обхватив колени руками и дрожа всем телом. Разбитые губы сильно болели, а платье превратилось в лохмотья. Желудок сводило от голода, но это оказалось не самое страшное.

На второй день ей принесли всего лишь одну булку, и она предусмотрительно запрятала ее в самый дальний угол, завернув в кусок дерюги, оторванный от матраса. На третий день – ничего, на четвертый тоже. Тот старик со свалявшейся от грязи бородой являлся один раз в день: молча наливал воду в кувшин, и уходил, поглядывая на нее подслеповатыми глазками.

А вчерашним вечером пришел Хильдеберт, и Гвендилена вжалась в стену, как только его увидела. От герцога разило вином, шевелюра была всклокочена, а рубаха развязана чуть не до пупа. Бормоча что-то нечленораздельное, он накинулся на нее, выворачивая руки и пытаясь стянуть платье. Гвендилена брыкалась и визжала, расцарапывала ему лицо, но добилась лишь одного: Хильдеберт, рыча от возбуждения, ударил ее кулаком, повалив на кровать и разорвал платье чуть не пополам. Легко, как котенка, он бросил Гвендилену животом вниз и здоровенной пятерней вжал ее лицо в матрас. Она извивалась, как червяк. Наверное, ее спасло только то, что герцог был пьян. Матерясь, он безуспешно пытался развязать штаны, когда ей, наконец, удалось дотянуться до подсвечника.

Гвендилена вывернулась и ударила его по лицу. Потом еще раз. Герцог взвыл от боли: кажется, она выбила ему глаз. Он вырвал у нее подсвечник и с силой отшвырнул к стене. Она потеряла сознание и очнулась лишь спустя какое-то время. Плача от боли, она ощупью добралась до кровати, а потом долго лежала, свернувшись калачиком и всхлипывая.

А не далее как час назад, едва только начало темнеть, герцог пришел снова. На этот раз он трезвый и одетый с иголочки, но при виде него у Гвендилены внутри все сжалось. Его левый глаз скрывала перевязь. Он внимательно посмотрел на нее, высоко подняв факел: по всей видимости, Хильдеберт заявился лишь затем, чтобы убедиться, что она жива.

– Вы не изменили своего решения, госпожа? – Его голова на жилистой шее покачивалась из стороны в сторону, как у змеи.

– Никогда, – глухо ответила она.

Герцог кивнул, как будто даже с удовлетворением.

– Что ж, наверное, я проявляю слишком большую щедрость, приказывая приносить вам воду, – сказал он и ушел.

Гвендилена сидела, трясясь то ли от холода, то ли от переживаний. Долго она так не протянет. Не протянет. В голове вдруг возникла картина: как она, в разорванном платье и с обтянутыми кожей ребрами, ползает по грязному полу перед Хильдебертом, вымаливая кусочек хлеба. Или кружку воды.

Она уже видела подобное. Давным-давно, когда ей было лет пять или шесть, боги наслали на обитателей Срединных гор Великий Холод. Снег лежал на полях до середины лета, а с начала осени уже начинались проливные дожди, сменявшиеся вьюгами. То, что от отчаяния сеяли, вымывало водой, а то, что вырастало, замерзало на корню. Люди съели животных; в остатки муки, чтобы обмануть голод, добавляли белой глины и кору деревьев, а потом ходили с ввалившимися щеками и вздувшимися животами. Эта еда породила мор, и умерших хоронили десятками, увозя на возках и сбрасывая в общие ямы. Затем наступили Тощие Годы, и началось страшное. Односельчане заманивали соседских детишек яблочком, убивали и съедали. На деревенской площади в Брислене по приказу его высочества Эдана Беркли повесили сразу шестерых, но ночью трупы сняли и уволокли, потом нашли лишь кости, а дядюшку Рила – Гвендилена хорошо его помнила, – поймали на кладбище, когда он разрывал свежую могилу. Ради куска хлеба люди были готовы на все, и разум отступал перед всепоглощающим чувством Голода.