Золотой компас - читать онлайн книгу. Автор: Филип Пулман cтр.№ 80

— И они… они хотели разрезать меня…

— Ш-ш-ш, — шептала миссис Кольтер, — я все улажу, я все у них сама спрошу…

— Но почему? За что они нас так? Ведь я же ничего плохого не сделала! Все ребята знают, что с нами хотят сделать что-то страшное. Все очень боятся. Только на самом деле это ведь еще страшнее. Страшнее ничего и быть не может… Миссис Кольтер, но почему… почему они так… Зачем они это делают? Они что, звери?

— Успокойся, дорогая, успокойся. Теперь ты со мной, тебе ничто не грозит. Никто и никогда не сможет сделать тебе ничего дурного. Теперь ты нашлась, мы вместе, и эти люди не посмеют тебя и пальцем тронуть. Я не дам тебя в обиду…

— А как же другие? Как же все остальные ребята? Ведь их…

— Полно, солнышко, полно.

— Это все из-за Серебристой Пыли?

— Откуда ты знаешь? Тебе что, доктор сказал?

— Да все ребята знают. Об этом все говорят, только никто точно не знает, что там на самом деле… А со мной это уже почти сделали! Миссис Кольтер, вы должны, должны мне все объяснить! Вы не имеете права от меня скрывать!

— Лира, — негромко перебила девочку прелестная дама, — никто не собирается от тебя ничего скрывать. Это просто все такие сложные, взрослые вещи: и Серебристая Пыль, и научные исследования… Поверь мне, это не детского ума дело. А доктора… Ну разве доктор может сделать ребенку что-то плохое, а, солнышко? Ну зачем вам эта Пыль? От нее же одно зло. Но взрослые и их альмы заражены ею так глубоко, что им уже ничем не поможешь. Слишком поздно! А вот если сделать операцию ребенку — совсем маленькую, коротенькую, — то его еще можно спасти, и эта Пыль никогда к нему не пристанет. И он будет здоров и счастлив, всегда-всегда.

У Лиры перед глазами стоял маленький Тони Макариос. Она почувствовала, что ее сейчас вырвет, и резко наклонилась вперед. Миссис Кольтер вздрогнула и отпрянула назад.

— Что с тобой, деточка, может быть, тебе нужно в ванную? Отвести тебя?

Лира мучительно сглотнула и подняла голову, медленно утирая тыльной стороной ладони глаза.

— Зачем же вы с нами это делаете? — Она медленно подбирала слова. — Ведь вас никто не принуждает, вы же сами… Вы же запросто можете нас оставить в покое… Если бы лорд Азриел узнал, что вы делаете, он бы никому не позволил! Ведь эта Пыль, она есть и в нем, и в вас, и в магистре колледжа Вод Иорданских. Если она есть в каждом взрослом, значит, никакая она не вредная! И я всем про это расскажу, я молчать не буду! Если эта операция такая уж замечательная, что же вы не дали им ее закончить? Пусть бы разделили нас, раз это так хорошо, а? А вы бы радовались. Почему же вы им помешали?!

Миссис Кольтер с печальной мудрой улыбкой смотрела на взъерошенную Лиру.

— Дружочек, — она покачала головой, — иногда даже благо может причинить боль, пусть небольшую, но боль. И когда больно тебе, больно мне. Но ты зря испугалась. Это же совсем не означает, что у человека отбирают его альма. Нет-нет, они по-прежнему вместе. Да вот, пожалуйста, здесь на станции полно людей, которым сделали такие операции. Ты же видела здешних медсестер? Они что, плохо себя чувствуют? По-моему, они совершенно счастливы.

Лира внезапно поняла, чем объяснялось деловитое равнодушие сестры Клары и ее коллег, почему их альмы семенили себе, как лунатики, безразличные решительно ко всему.

Только бы не сказать ни слова в ответ! Лучше язык себе откусить.

— Пойми, деточка, никто и никогда не станет делать ребенку операцию, не опробовав ее многократно. И конечно же, никто и никогда даже в мыслях представить себе не сможет, что ребенка и альма нужно разлучить. Какой вздор! Ведь это даже не операция, а всего лишь маленький аккуратный разрез. Чик — и все. Спору нет, альм для ребенка — лучший и самый верный друг, лучший товарищ для игр и забав. Но ребенок взрослеет, и, рано или поздно, он достигает того возраста, который мы называем отрочеством. И ты, моя радость, скоро перестанешь быть маленькой девочкой. Тогда-то альм становится для человека источником различных мыслей и чувств, которые бередят разум и сердце. Они-то и притягивают Серебристую Пыль. Если сделать ребенку операцию, пока он не достиг отрочества, то его можно уберечь от всех этих неприятностей. А его альм, безусловно, останется с ним… как… как прелестная собачка или котенок. Ты же любишь котят, правда?

Лгунья, изворотливая, омерзительная лгунья! Во всех ее речах не было ни слова правды! И даже если бы Лира своими глазами не видела доказательств этой лжи — несчастного Тони Макариоса, осиротевших альмов в стеклянных ящиках, — то все равно самое естество девочки восстало бы против этой кощунственной идеи. Как же это можно представить себе, что кто-то берет твою душу, прекрасную живую душу, отсекает от тела и она превращается в жалкую, виляющую хвостом собачку? Или котенка? Задыхаясь от ярости, Лира прижала к себе Пантелеймона, который вдруг обернулся хорьком — самым страшным и злобным из всех своих обличий — и оскалил зубы.

Но оба они не проронили ни слова. Вцепившись альму в шерсть, Лира даже дала миссис Кольтер погладить себя по волосам.

— Допивай свою ромашку, моя милая, — ласково сказала прелестная дама, — и ложись. Давай-ка постелим тебе прямо здесь. Я думаю, тебе незачем возвращаться в палату к девочкам. Я так соскучилась по тебе, мое солнышко, моя помощница. Самая лучшая помощница на свете! Если бы ты только знала, как мы тебя искали! Мы весь Лондон вверх дном перевернули, а потом полиция обыскала каждый дом, каждый уголок во всей Англии. Ну где же ты была? Я так стосковалась по тебе. Боже мой, какое счастье, что ты снова со мной!

Все это время золотистый тамарин не знал ни минуты покоя. Он то ерзал на краешке стола, возбужденно поводя хвостом, то вдруг бросался к миссис Кольтер и что-то нашептывал ей на ухо, то нервно метался по комнате, задрав хвост, как кошка. Его поведение выдавало миссис Кольтер с головой, и, наконец, мадам не выдержала.

— Лира, деточка, — произнесла она и сглотнула, — я знаю, что магистр колледжа Вод Иорданских перед самым твоим отъездом дал тебе одну вещицу, верно? Магистр дал тебе веритометр, но, к сожалению, он не имел никакого права распоряжаться им по своему усмотрению. Веритометр ему не принадлежал, а был лишь вверен его заботам. Вещь эта представляет огромную ценность. Я не знаю, говорил ли тебе магистр, что во всем мире веритометров осталось два, ну, может быть, три, так что посуди сама, разве можно просто таскать его с собой, а? Тебе дали этот прибор для того, чтобы ты передала его лорду Азриелу, да? И наверняка предупредили, что мне ты ни в коем случае ничего не должна говорить. Я права, Лира?

Девочка прикусила задрожавшую губу.

Миссис Кольтер продолжала:

— Вижу, что права. Не тревожься, дорогая, твоей вины тут нет, никаких клятв ты не нарушала, ведь я все узнала сама. Однако прибор этот вещь настолько хрупкая и ценная, что мы не имеем права рисковать. С веритометром должно обращаться очень бережно.