Король-Провидец - читать онлайн книгу. Автор: Крис Банч cтр.№ 62

Жакоба развернула свой шарф и посмотрела на меня — сперва непонимающе, но потом смысл моих слов дошел до нее. Она обняла Эллори.

— Мы живы! — ее голос был таким же слабым и дрожащим, как мой.

Но маленькая девочка ничего не ответила. Ее голова упала на грудь, глаза были закрыты. Я остановил Лукана и поднес тыльную сторону ладони к ее ноздрям.

Одна-единственная снежника упала на мою руку и осталась там, так и не растаяв.

Эллори Парес умерла несколько минут назад, так и не осознав, что умирает.

Мой триумф превратился в развеявшийся по ветру пепел.

Как только команда установила длинный плавучий дом на двух якорях, солнце скрылось за темными облаками и холодный дождь разбил спокойное зеркало озерных вод.

Я возлежал на шелковых подушках и меховых покрывалах в открытом павильоне на верхней палубе плавучего дома. На мне не было ничего, кроме длинного килта, завязанного свободным узлом на талии, но я не чувствовал холода: все стены павильона были обтянуты удивительной волшебной тканью — тонкой материей, прозрачной как стекло и не пропускавшей зимние морозы, а сбоку располагался небольшой очаг, где весело потрескивали дрова из благовонных пород дерева.

Время подходило к полудню. На озере не было других плавучих домов, так как самым популярным сезоном для этих судов является Период Жары, а не середина зимы. Команда в количестве двадцати пяти матросов удалилась в свои помещения на нижних палубах, удостоверившись в том, что якоря установлены надежно и мы обеспечены всем необходимым. Если бы мы пожелали чего-то еще, я мог позвонить в маленький колокольчик, лежавший на туалетном столике.

Рядом со мной стоял оловянный кубок с темным подогретым вином, сдобренным специями. Я отпил глоток, продолжая глядеть на озеро. Холод и мучения долгого исхода из Сайаны мало-помалу забывались, и тепло разливалось по моим жилам.

— Это то, что я носила в твоем сне? — спросила Жакоба.

Она была одета в длинную сорочку с высоким воротником, баюкавшим ее улыбавшееся лицо, словно ласковая рука. Но ее одеяние едва ли можно было назвать скромным, поскольку оно было скроено из просвечивающего темного материала, не скрывавшего ничего — от темных сосков ее грудей до треугольника волос на лобке.

— Не совсем, — ответил я. — В этом ты выглядишь девственницей.

— Тогда долой его, — Жакоба передернула плечами, и сорочка легкой пеной упала к ее ногам.

Грациозная как танцовщица, она пробежала пальцами своей стройной ноги по внутренней стороне моего бедра.

— Что я делала в твоем сне?

— Э-э-э... задушила меня.

— А до того?

— Честно говоря, я плохо помню, — пробормотал я.

— В моем сне, — ее голос стал хриплым, дыхание участилось, — в моем сне я делала вот что.

Она опустилась на колени, развязала пояс моего килта и распахнула его. Ее язык ласкающим движением прошелся по всей длине моего члена, а потом она взяла его в рот.

— То, что ты делаешь... сходится с моими воспоминаниями, — выдохнул я. Ее язык ласкал меня еще некоторое время.

— А потом я сделала вот что, — медленно, как в моем сне, Жакоба оседлала меня, и я вошел в нее. Ее руки ласкали мою грудь, длинные черные волосы касались моего лица, и мы поднимались и падали, подхваченные единым порывом. Ее вздохи и стоны смешивались с моим хриплым дыханием. Потом она вскрикнула — один, два, три раза — и мы упали набок, сжимая друг друга в объятиях и умирая малой смертью.

Но так было не всегда...

Мы прошли лишь несколько миль от выхода из ущелья, когда на нашу колонну наткнулся конный патруль 10-го Гусарского полка. Их командир хотел, чтобы мы оставались на месте, пока они вернутся за помощью, но мы были одержимы одним желанием: уйти как можно дальше от кошмара Сулемского ущелья и Спорных Земель. Поэтому мы продолжали идти вперед. Позже я узнал, что легат, командовавший патрулем, погнал своих людей к ближайшей гелиографической башне, и в тот же день весть о трагедии распространилась по всей Нумантии.

В тот вечер, когда мы остановились возле маленькой деревни, крестьяне высыпали из своих домов, чтобы прийти к нам на помощь. Они делали что могли: приносили горячую еду, дрова и теплые одеяла. Всю ночь прибывали повозки из Ренана и других городов Юрея. На следующее утро, когда мы тронулись в путь, никто из нас не шел пешком. Я был особенно рад снова оседлать Лукана, поскольку моя нога онемела и мучительно ныла.

Но мужчины и женщины продолжали умирать от ран, холода и истощения — еще тридцать человек вернулись к Колесу, прежде чем мы достигли Ренана.

Малая часть моего существа хотела свернуться в клубок и уснуть навеки, но я не мог себе этого позволить. Под моим командованием оставались уланы и нумантийцы, за которых я нес ответственность. Воинская дисциплина помогала мне держаться.

Нас встретила делегация старейшин города. Нам сообщили, что мы будем удостоены величайших почестей, и жители Юрея будут рады снабдить нас всем необходимым — жильем, продуктами, медицинской помощью — пока мы не восстановим силы.

Мы молча слушали, не вполне понимая, о чем идет речь.

Сам я по возвращении ожидал встречи с офицером военной полиции и отрядом стражников, которые арестуют меня и закуют в кандалы. Я считал, что моя миссия завершилась полным провалом. Мы вышли из Ренана, имея в распоряжении около трехсот солдат, включая роту КЛП. В живых осталось лишь шестеро пехотинцев, и то лишь потому, что их раны были слишком тяжелыми и они не смогли выбраться из повозок перед последним боем. Из ста пятидесяти улан, которых я с такой гордостью вывел из Мехула, осталось шестьдесят пять, и большинство из них были больны или изранены. Из остальных выжило около половины слуг Тенедоса и лишь третья часть нумантийцев, которых мы пытались спасти. Единственной утешительной вестью было то, что в пути погиб лишь один из хиллменов Йонга. Для меня же подобный результат выглядел сокрушительной катастрофой.

Однако когда мы въехали в ворота Ренана, нас встречали как героев. Этот день был объявлен праздником; все флагштоки были украшены яркими знаменами, а толпы, собравшиеся на улицах, встречали нас приветственными криками.

Я решительно отказывался участвовать в подобном фарсе. Полагаю, Тенедос угадал мою мысль, так как он выпустил приказ, запрещающий солдатам разговаривать с кем-либо, будь то официальные лица, горожане или писцы из листков новостей.

Нас разместили в огромном дворце на берегу озера, и каждый получил собственную комнату.

Прибыли роскошные фургоны на пружинных рессорах, специально для возвращения моих уланов в Мехул, но они отказались, заявив, что уезжали в конном строю и вернутся обратно в седле.

Мне хотелось вернуться вместе с ними и погрузиться в рутину гарнизонного распорядка, но приказ Тенедоса был недвусмысленным: мне предписывалось оставаться в его распоряжении до получения иных указаний.