Встреча с хичи - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Пол cтр.№ 21

Это не первый раз. Уже восемнадцать месяцев, как террористы захватили корабль и посылали свои безумные фантазии в мир. Мир больше не мог этого выносить. Между прочим, именно поэтому я летел в Роттердам, но из-за этого эпизода повернул назад. Сразу попытался связаться с Эсси, убедиться, что с ней все в порядке. Не получилось. Все в мире тоже звонили, по той же причине, и линии были забиты.

К тому же в животе у меня словно два броненосца занялись сексом, и я хотел, чтобы Эсси была со мной, а не летела коммерческим рейсом, как мы запланировали. Поэтому я велел пилоту повернуть назад; и поэтому, когда Уолтерс добрался до Роттердама, меня там не было. Он легко застал бы меня на Таппановом море, если бы полетел прямо в Нью-Йорк, но он ошибся в своих расчетах.

Он ошибся также – очень сильно ошибся, но ошибка его простительна – в отношении того, чей разум ощутил он на борту «С.Я.»

И он допустил еще одну ошибку, очень серьезную. Он забыл, что у ТПП двустороннее действие.

Так что тайна его соприкосновения с чуждым сознанием для этого сознания совсем не была тайной.

Я сожалею, вернее почти сожалею, что по собственному опыту не могу судить об этом «мгновенном безумии». Больше всего сожалел, когда это произошло в первый раз, десять лет назад. В то время никто не подозревал о наличии «телепатических психокинетических приемопередатчиков». А выглядело это как периодические пандемии безумия. Лучшие умы человечества, включая мой, затратили множество времени в поисках вируса, токсичного химического соединения, варианта солнечного излучения – всего, всего, что угодно, лишь бы объяснить эти периодические припадки безумия у всего человечества. Но у многих лучших умов, включая мой, было серьезное препятствие. Компьютерные программы не могут ощутить эти приводящие в безумие импульсы. Если бы могли, смею заверить, проблема была бы решена гораздо раньше.

Синевато-лиловый осьминог – ну, не осьминог, конечно, но ближе всего с человеческой точки зрения к осьминогу – достиг середины своего истощающего долговременного проекта, когда у Оди Уолтерса произошла небольшая неувязка с ТПП. Но так как ТПП обладает двусторонним действием, это хорошее оружие, но очень плохое средство наблюдения. Все равно что окликнуть человека, за которым шпионишь, и сказать ему: «Эй, послушай, а я за тобой слежу!» Так вот, когда Уолтерс соприкоснулся с сеткой, прикосновение ощутили и в другом месте. А место это находилось почти в тысяче световых лет от Земли, недалеко от геодезической линии Земля – планета Пегги, – конечно, именно по этой причине Уолтерс оказался близко и смог ощутить чужое присутствие.

Кстати, я довольно хорошо знаю этого осьминога – ну, почти осьминога; можно сказать, что он выглядит как извивающаяся большая орхидея. Тогда, конечно, я с ним не был знаком, но теперь знаю достаточно хорошо, знаю, как его зовут, и откуда он, и почему он там находился, и – самое сложное из всего – что он там делал. Ближе всего к его занятию подойдет, если я скажу, что он рисовал пейзаж. Но пейзаж этот не мог увидеть никто на расстоянии многих световых лет, и меньше всех мой друг-осьминог – у него просто глаз для этого нет.

Но все же причина у него была. Он производил нечто вроде религиозного обряда. Обряд восходит к древнейшим традициям его расы, а раса очень древняя, и обряд имеет отношение к тому теологически определяющему моменту ее истории, когда эти существа, живущие среди кристаллических решетчатых замерзших газов своей родной планеты, где видимость во всех направлениях предельно ограничена, впервые поняли, что «зрение» может стать значительной формой искусства.

Для осьминога было очень важно, чтобы его картина достигла совершенства. И вот, когда, внезапно ощутив присутствие чужака, он понял, что за ним наблюдают, то от неожиданности рассыпал немного порошка, который применял в качестве краски, и рассыпал не там, где нужно, и в неправильном сочетании цветов, и потому глубоко огорчился. Испорчена целая четверть гектара! Земной священник понял бы его чувства, если не их причину: все равно что во время молитвы часть Неба обрушилась и оказалась растоптанной.

Осьминога звали Ла-Дзха-Ри. Холст, над которым он работал, представлял собой эллиптический парус из мономолекулярной пленки длиной почти в тридцать тысяч километров. Работа была завешена едва ли на четверть, и на это потребовалось пятнадцать лет. Но Ла-Дзха-Ри было все равно, сколько времени на нее потребуется. Времени у него достаточно. Его космический корабль еще восемьсот лет будет идти к цели.

Ну, он так считал, что у него достаточно времени... пока не ощутил, что за ним наблюдает чужак.

И тогда он почувствовал необходимость торопиться. Оставаясь в нормальном состоянии динамического равновесия, он быстро собрал свою краску – это было 21 августа, – закрепил ее – 22 августа, – оттолкнулся от паруса и поплыл в свободном пространстве. К первому сентября он был достаточно далеко, чтобы включить свой реактивный двигатель и в энергетически повышенном состоянии вернуться в свою небольшую цилиндрическую жестянку, которая на крыльях бабочки висела в центре скопления. Для него это очень дорого, но он по-прежнему в повышенном состоянии добрался до корабля и погрузился в жидкую грязь пещеры, служившей ему каютой. И при этом изо всех сил звал своих соплеменников.

По человеческим стандартам, голос его звучал необыкновенно громко. Такие голоса есть у больших земных китов, их песни могут услышать и ответить на них киты на другом краю океана. Соплеменники Ла-Дзха-Ри услышали, и вот стены небольшого космического корабля сотрясались от рева. Дрожали инструменты. Мебель раскачивалась. Самки в панике бежали, опасаясь, что их съедят или осеменят.

Для семерых самцов ощущение было почти таким же ужасным, и один из них как можно быстрее перешел в повышенное положение и закричал в ответ. Все они знали, что произошло. Они тоже ощутили прикосновение чужака и сделали все необходимое. Весь экипаж перешел в повышенное положение, передал сигнал, как завещали предки, и вернулся в нормальное состояние... и Ла-Дзха-Ри тоже нужно это сделать и не пугать самок.

Ла-Дзха-Ри замедлился и позволил себе «перевести дыхание», хотя его народ такое выражение не использовал. Нельзя в повышенном состоянии слишком долго биться в грязи. Он уже и так вызвал несколько сильных кавитационных карманов. И вся среда, в которой они живут, грозила выйти из равновесия. Он виновато работал вместе с остальными, пока все не пришло в норму, самок успокоили и выманили из укрытий, одну из них приготовили на обед, и весь экипаж занялся обсуждением безумного прикосновения, невероятно стремительного и ужасного, которое ощутили они все. Это заняло весь сентябрь и начало октября.

К этому времени корабль вернулся к обычному распорядку и Ла-Дзха-Ри смог снова заняться своим холстом. Он нейтрализовал испорченные участки большого крыла, ловушки фотонов. Тщательно собрал краску-порошок, потому что нельзя так расточительно тратить массу.

Он был скуповат, этот Ла-Дзха-Ри. Но должен признать, что я им восхищаюсь. Он оказался верен традициям своего народа в таких обстоятельствах, в каких человек прежде всего подумал бы об угрозе себе. Ла-Дзха-Ри не хичи, но он знал, где скрываются хичи, и верил, что послание его товарищей рано или поздно будет ими получено, и они услышат ответ.