Школа двойников - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Баконина cтр.№ 9

– Почему вы здесь скандалите?

– Вас ищем! – улыбнулась в ответ Лизавета.

Глеб почтительно промолчал.

– А в чем дело? – Валерий Леонтьевич скорчил удивленную мину.

– Как в чем? Вы же обещали разузнать, как там несчастный любитель водочки из буфета. – Лизавета старалась говорить обиженно и в то же время кокетливо, в стиле, приятном для уха постаревших покорителей сердец.

Валерий Леонтьевич немедленно откликнулся:

– Да, да, помню, вот только замотался. Здесь… – Он возвел глаза к потолку, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не подумал, будто «здесь» – это просто здесь, а не в эшелонах власти. – Здесь такое творится… Немудрено забыть обо всем.

– Так как он?

– Вы были правы. Инфаркт. Спасти не удалось. Не берег свое сердце. Такие дела.

– А кто он? Что он здесь делал?

– Он-то? Мелкая сошка. Второй помощник одного не очень заметного депутата, Игоря Ивановича Поливанова. Я знаю этот тип людей. – Валерий Леонтьевич кривовато ухмыльнулся. – Они с энтузиазмом крутились сначала вокруг тех, кто шумел на митингах, потом в Верховном Совете Союза, далее перебрались в Верховный Совет России, а затем их унаследовала Дума. Незаметные, незаменимые и восторженные. Сателлиты. Своего рода группа поддержки, вроде девочек в коротких юбочках, что размахивают букетами на состязаниях по американскому футболу.

– Имя-то у этого сателлита есть?

– Владимир Дедуков. Пятьдесят два года. Когда-то, очень давно, работал в Институте всемирной истории, специалист по средневековью, научный сотрудник, правда, младший. – Просто кривая ухмылка Валерия Леонтьевича постепенно переросла в ухмылку сардоническую. Злую, даже злобную. Так, скорее всего, усмехались пресыщенные римские сенаторы. – Потом переквалифицировался на историю современности. И… сердце не выдержало.

– Вы иронизируете, Валерий Леонтьевич! Интересно почему? – Лизавета похлопала ресницами и вообще постаралась сделать взгляд предельно наивным: что недозволено простым смертным журналистам, то позволено куклам Барби. Она наверняка знала, что мужчины типа этого председателя ассоциации журналистов пустоголовым куклам Барби прощают все.

– Не плакать же! Не люблю прихвостней! – По непонятным причинам самого себя, с удовольствием тусующегося среди важных и особо важных персон, Валерий Леонтьевич прихвостнем не считал. – И вообще, милая Лизавета, зачем вы забиваете свою прелестную головку черт знает чем? – В голосе Валерия Леонтьевича зазвенели отеческие нотки, глаза заволокло мечтательно-маслянистой пленкой.

Обычно после заданных таким тоном вопросов мужчины приглашают в ресторан, где начинают сетовать на горькую холостяцкую судьбу. Так поступают все мужчины, женатые в том числе.

Он ласково, почти по-отечески приобнял Лизавету за талию и зашагал по длинному коридору. Следом потянулись Славик и Глеб. Лизавета услышала, как комодообразный охранник облегченно вздохнул. По сути, Валерий Леонтьевич уводил их с места репортажа. Но сопротивляться было бессмысленно. «Раз молчит гора, попробуем выведать что-нибудь у Магомета», – решила она.

– А я думала, вы про нас забыли. – Лизавета намеренно объединила себя с корреспондентом «Огонька». – И еще вопрос – вы, случайно, не знаете, чем занимается депутат Поливанов?

– Он, если не ошибаюсь, в прошлом директор школы, где-то в провинции, в Орле или в Туле. Там его и выбрали. В Думе он особо не выделялся, ни в какие фракции не вступал, в порочащих связях замечен не был, жил тем, что выгодно пристраивал свой голос во время равновесных голосований. Его думской темой было народное образование – так сказать, по специальности.

– А помощник?

– Бог его знает, тоже, наверное, образованием занимался.

– Ах, образованием, школами, значит, тогда все ясно! – Лизавета вовремя прикусила язычок. Никого, кажется, не заинтересовала ее реплика. Валерий Леонтьевич тем временем перешел к делу. Не зря же он обнимал ее за талию, прогуливаясь по длинному коридору.

– Оставим это, милая Лизавета. Сегодня вечером в ресторане Дома журналиста будет небольшой банкет по случаю выборов. Я был бы счастлив, если бы вы приняли мое приглашение…

– Это в «Трех пескарях» банкет? – вмешался в разговор Глеб.

Валерий Леонтьевич не счел нужным ответить молодому собрату по перу или, если не отставать от времени, собрату по компьютерной верстке.

– Ой, это тот, что рекламируют! – Лизавета стремительно вживалась в образ Барби, которой прощают все. – Я бы так хотела, так хотела пойти. Даже по телевизору видно, как там красиво, но надо лететь домой – сегодня в вечернем выпуске ждут репортажи. И билеты уже есть…

– Понятно. – Теперь усмешка Валерия Леонтьевича уже не выглядела злой. – Репортаж с концептуальным определением избирательной урны следует показать сегодня же. Вы сумели обмануть председателя: отвечая, он полагал, что имеет дело с «проверенными товарищами». И вдруг неприятные подробности о выборах в северной столице. Подчиненные-то, в том числе председатель вашей окружной комиссии, не торопились доложить по инстанции дурную весть – никто не спешит получить приглашение на казнь, особенно собственную. А тут… Будь я вашим главным редактором, ваш скорбный труд не пропал бы, очаровательная леди.

Многозначительная тирада шефа независимых журналистов была слишком перегружена литературными аллюзиями. Он словно поставил перед собой цель явить миру, а пуще всего Лизавете, Глебу и Славику, свою образованность и начитанность. Лизавета немедленно сообразила, что ее потуги смотреться идиоткой, благоухающей духами «Дольче Вита», не нужны и даже вредят делу. Она опять сделала умное лицо. Валерий же Леонтьевич продолжал вещать:

– Жаль, что не присоединитесь к нам. Тогда удовлетворите мое любопытство – почему вы так настойчиво расспрашиваете об этом мелком деятеле от политики? Была бы известная персона – тогда понятно… – Задав вопрос, он внимательно заглянул ей в глаза.

Лизавета выдержала пристальный взгляд, потом посмотрела на Глеба, который шел на полшага сзади, – тот тоже напряженно ждал ответа. Экие любопытные!

– Действительно! Я тоже дивлюсь, Валерий Леонтьевич. Это она меня сюда притащила, все никак не могла успокоиться! Я уж и так и сяк спрашивал, отчего ее это дельце зацепило, – ни в какую, хоть кол на голове теши!

– Просто вы посредственные журналисты, а она нет, – сказал вдруг Славик Гайский. – Лизавета – журналист классный, потому что не ленивая и любопытная.

Глеб и Валерий Леонтьевич разом повернулись к нему, у обоих вытянулись лица – не то от удивления, не то от обиды. Не каждый день корреспондентов российского «Ньюсуика» и уж тем более патронов отечественной независимой журналистики называют в глаза посредственностями.

– Боже, а я все размышлял, умеет ли он говорить. – Глеб смотрел на Славика Гайского, как отец на двухгодовалого шалуна, вдруг вышедшего к гостям с заявлением «я обкакался»: с одной стороны, мальчик выучил новое слово, а с другой – следует объяснить ему, что кое-какие секреты следует хранить при себе.