Анжелика и король - читать онлайн книгу. Автор: Анн Голон cтр.№ 39

Но тут он вдруг почувствовал, что она уходит от него подобно раненому зверю, взывая к его милосердию.

Долгая дрожь пронзила Анжелику, и она поняла, что приближается момент, когда он станет ее властелином.

Каждая секунда этой любовной игры радовала его все больше и больше, подогревая в нем чувство победы, которое он прежде не ощущал. Он победил в сражении с достойным противником и на сей раз получил приз, который ускользал от него раньше. Больше он не будет уступать ей.

Ее тело выгнулось в его объятиях, как тугой лук. Она отдалась ему, и он чувствовал тайный ответ ее плоти, которую сам разбудил и упивался теперь ее великолепием. Он понял, что это то, чего он ждал всю жизнь, — сознание того, что влечение его плоти будет удовлетворено ею.

Она вернула его к жизни страстным стоном:

— Филипп!

Он склонился к ней, спрятав лицо у нее на груди. Реальность возвращалась в суровую меблировку комнаты по мере того, как Анжелика переходила из потустороннего мира любви в действительность. Миг ее отсутствия в реальном мире был краток. Она не смела верить, что пережила восторг и страсть, которые довели ее почти до слез.

— Филипп!

Он поднял голову, на лице у него блуждала загадочная улыбка. Нет, Анжелика не ошиблась — нежность была на его устах. Она провела пальцем по его усам, на которых блестели маленькие капельки пота.

— Мой старший кузен.

И, конечно, произошло то, что и должно было произойти, — вошли неожиданные посетители — Лувуа и его отец, сварливый старец Мишель де Телье. Старик скривился в насмешливой улыбке, Лувуа покраснел. И оба в смущении удалились.

***

А на следующий день Лувуа разнес новость по всему двору:

— Среди бела дня! Со своим собственным мужем!

Как могли поклонники и обожатели прекрасной маркизы вынести такое оскорбление? Муж! Любовь в своем хозяйстве!

А возмущенная до крайности мадам де Шуази повторяла:

— Среди бела дня… среди бела дня…

Эта тема обсуждалась и в присутствии короля.

— Но король совсем не так уж весело смеялся, — говорил Пегилен.

И это было не единственным, что вызывало тайную досаду короля.

— Его задевает все, что связано с вами, — сказала мадам де Совиньи Анжелике. — Ему доставило удовольствие помирить вас с вашим невыносимым мужем, но совсем не обязательно так рьяно доказывать свою верность муженьку.

— Берегитесь Братства Святого Причастия, моя дорогая, — сказала с лукавой усмешкой Атенаис, — они не жалуют такие поступки.

Анжелика защищалась как могла, щеки ее пылали.

— Не понимаю, с чего бы это меня осудило Братство Святого Причастия? Если уж нельзя пользоваться вниманием собственного мужа в собственном доме…

Атенаис хихикнула, закрывшись веером.

— Среди бела дня… на коврике… Это верх распущенности! Такое можно простить только любовникам.

Филипп не обращал ни малейшего внимания на шутки и розыгрыши, надменно расхаживая по залам. Казалось, он не замечал даже холодности короля.

Но странно было другое. Филипп снова стал холоден к Анжелике, а когда во время танцев она заговорила с ним, он ответил ей довольно грубо. И ей показалось, что сладкий миг упоения от любви лишь привиделся ей во сне.

Однажды вечером, когда весь двор смотрел в открытом театре комедию Мольера, она почувствовала приступ ужасной меланхолии. Ей показалось, что она вновь бедная маленькая дикарка, сбежавшая от молодых пажей в дю Плесси-Бельер.

«Я ненавижу их всех!» Она тихонько вышла из дворца и села в экипаж. Потом она не раз будет вспоминать этот случай и никак не сможет понять, что заставило ее покинуть Версаль и отправиться на улицу Фобур Сен-Антуан, в их отель, где возбужденный Ла-Виолетт сообщит ей, что Филипп получил приказ отправиться на фронт. На рассвете он уже отбудет.

Филипп ужинал в одиночестве. Темную столовую освещали лишь два канделябра, стоявшие прямо перед ним на столе. Увидев входящую Анжелику, он грозно нахмурил брови:

— Что вы здесь делаете?

— Разве я не имею права прийти домой, когда захочу?

— Сейчас вы должны находиться в Версале.

— Я чуть с ума не сошла там от скуки и решила ускользнуть от этих невыносимых людей.

— Надеюсь, что вы смогли придумать достаточно вескую причину, чтобы оправдать отъезд? Иначе вы рискуете попасть в немилость короля. Кто сообщил вам о моем отъезде?

— Никто, уверяю вас. Я была очень удивлена, увидев приготовления ваших слуг. И вы хотели уехать, не попрощавшись со мной?

— Король просил меня не объявлять об отъезде и особенно ничего не говорить вам. Он знает, что женщины не умеют хранить секреты.

«Король ревнует!» Анжелика чуть не выкрикнула эти слова. Она села с противоположного конца стола и стянула с рук усыпанные драгоценностями перчатки.

— Как странно, летняя кампания еще не началась, войска на зимних квартирах. Не припомню случая, чтобы король раньше избавлялся от кого-то тем, что посылал на войну. Этот приказ больше похож на наказание.

Филипп посмотрел на нее отсутствующим взглядом, будто перед ним никого не было.

— Король — наш повелитель, — сказал он наконец и решительно поднялся. — Уже поздно, мне пора отдыхать. Позаботьтесь о себе сами в мое отсутствие. Я запрещаю вам прощаться.

Анжелика изумленно посмотрела на него.

— И это все, что вы мне скажете?

Казалось, он не понял смысла вопроса. Подойдя к ней, он наклонился, поцеловал ей руку и вышел.

Оставшись одна в комнате, Анжелика горько расплакалась.

«Я никогда не понимала его».

Он уходит на войну. Увидит ли она его снова? Да, он вернется, но время любви ушло.

В окно светила луна, из сада слышались соловьиные трели. Анжелика вытерла заплаканное лицо. Перед ее мысленным взором снова прошли те недолгие минуты, которые она провела с Филиппом, — он сидел с ней рядом, когда она нянчила маленького Шарля-Анри… они весело болтали и смеялись, глядя на него… тот день, когда они, охваченные страстью, предавались любви…

Она не могла больше сердиться и сдерживаться, быстро накинула сорочку. Босая, она быстро побежала в комнату Филиппа. Она вошла без стука.

Филипп, абсолютно голый, лежал в постели, и сквозь створки тяжелых занавесей ей была видна его мощная грудь, гладкая и бледная, словно высеченная из мрамора. Лицо его было спокойным.

Стоя на цыпочках у его кровати, Анжелика затаила дыхание. Его красота волновала ее до глубины души. Она замечала те мелочи, на которые не обращала внимания раньше, — детская цепочка с распятием на мощной груди гладиатора, родинка, шрамы, полученные на войне и на дуэлях. Она приложила руку к груди, словно стараясь удержать рвущееся сердце.