Дыхание судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Тереза Ревэй cтр.№ 35

Ливия промолчала. Она чувствовала себя неловко из-за своих непричесанных волос, босых ног, юбки, застегнутой на талии булавкой, которую она тщетно пыталась прикрыть рукой.

— Когда срок? — спокойно спросила Элиза.

Может быть, сделать недоуменный вид и изобразить невинность? Ливия интуитивно поняла, что это будет ошибкой. Элизе Нажель, безусловно, не понравится, что ее держат за идиотку. Пока еще до конца не осознавая степени ее влияния, Ливия догадывалась, что эта женщина играла значимую роль в доме, где ей придется отныне жить. Во время ужина Франсуа проявил чудеса дипломатии, но Ливия все же была венецианкой и знала толк в таких играх.

— Этой осенью, — ответила она.

— Я так и думала, — удовлетворенно констатировала Эли-га. — Полагаю, вы католичка?

— Да, мадам.

— Это хорошо. Завтра же мы отправимся к священнику. Он сделает оглашение о предстоящем бракосочетании, и вскоре вы поженитесь. Церемония будет скромной.

— Я понимаю, — тихо сказала Ливия.

— Нет, не понимаете. Если Франсуа считает нужным жениться на вас, значит, у него есть на то свои причины. После всех жертв, на которые мы пошли во время этой войны, он имеет право на счастье. Никто не может лишать его этого, и надеюсь, вы сделаете его счастливым. Ваша свадьба пройдет в самом узком кругу из-за нашего брата Венсана. Он пропал без вести на Восточном фронте, и пока мы не узнаем наверняка, жив он или погиб, мы будем, соблюдая все приличия, ожидать его возвращения.

Она слегка наклонилась, и свет заиграл в драгоценных камнях броши в форме лотарингского креста.

— После смерти матери я сама вырастила двух своих братьев. И знаю их лучше, чем кто-либо. Сейчас Франсуа нуждается в спокойной жизни для того, чтобы все силы отдавать работе. Как вам известно, экономическая ситуация очень сложная. В течение четырех лет мы были присоединены к Германии. Благодаря генералу мы снова стали французами, но теперь нам следует занять свое место в Республике. Задача не так проста, ведь у нас много рабочих, которые зависят от нас. Я надеюсь, вы не рассчитываете на легкую жизнь. Мой брат вовсе не так беспечен, как может показаться на первый взгляд.

— Беспечен? — переспросила Ливия, нахмурившись.

— Счастливый, веселый, легкий… Поверхностный.

Эта женщина напомнила Ливии ее школьную учительницу, которая стала особенно невыносима, когда девочка перестала разговаривать после смерти родителей. В течение нескольких месяцев, раздраженная молчанием своей ученицы, она старательно провоцировала Ливию, отпуская в ее адрес колкости, а иногда и откровенно насмехаясь над ней. С тех пор девушка стала очень чувствительной к коротким убийственным фразам.

— Мне знакомы проблемы, с которыми сталкиваются предприятия. Я руководила мастерскими своей семьи, пока мой дедушка был прикован к постели. В Италии тоже все испытывают послевоенные трудности, мадам. И, как у вас, есть семьи, которые зависят от нас, и большинство из них голодают.

— Вы мне кажетесь слишком молодой, чтобы справиться с такой сложной задачей, — с сомнением произнесла Элиза. — Если я правильно поняла, у вас есть брат, который этим занимается.

Ливия подумала о Флавио, который захватил кресло дедушки и взял штурвал в свои руки, как будто вправе был играть эту роль.

— Жизнь не разбирает, у кого какой возраст, когда посылает испытания. Моему брату понадобилось много времени, чтобы оправиться после возвращения из России.

Элиза поджала губы.

— Он воевал на стороне немцев, разумеется.

— Да, мадам. Большинство итальянцев из его полка погибли вовсе не за правое дело. Им просто не оставили выбора. Полагаю, то же самое можно сказать о вашем брате Венсане?

В ту же секунду лицо Элизы Нажель застыло, а ее тело, и без того прямое как палка, вытянулось еще больше. Ливия поняла, что задела ее за живое. Во время своего пребывания в Венеции Франсуа рассказал, что Эльзас и северная часть Лотарингии были присоединены к Рейху. Некоторое время спустя жителей Мозеля и Эльзаса мобилизовали в вермахт. Молодые французы надели немецкую униформу. Она подумала, что товарищи ее брата, по крайней мере, погибли под знаменами своей страны. В маленьком ресторанчике в Мурано с полом из прессованных опилок и меню, написанным мелом, Франсуа покачал головой и произнес с грустным видом: «Мой брат Венсан не смог избежать этой участи. Немцы угрожали расправиться с семьями уклонистов. Кошмар 1914 года повторился снова. Кстати, после Первой мировой этих солдат начали называть мальгрену [45] ». Ливия не осмелилась спросить Франсуа, как ему самому удалось выскользнуть из мышеловки. Флавио не любил говорить о войне, и она предположила, что Франсуа это тоже не доставит удовольствия.

Ливия устала от всех этих историй о войне, о солдатах с искалеченными душами, о смертях и массовых истреблениях. Она покачнулась и ухватилась рукой за спинку кровати.

— Пора ложиться спать, — строго сказала Элиза. — Поскольку у вас есть все необходимое, я вас оставляю. Завтра нам предстоит много дел.

И, бросив последний взгляд на закрытый чемодан, она притворила за собой дверь.

На берегу реки легкий ветерок колыхал серебристую листву ив и тополей. Прислонившись к дереву, Ливия смотрела на бурлящую воду, высокую траву, бокалы с пивом и вином, тарелки с крошками хлеба и печенья, расставленные на клетчатой скатерти. Чуть выше, на склоне холма виднелись красные крыши деревенских домов из серого камня. Шелестела листва. В ярком свете начинающегося лета все было настолько совершенно, что она почувствовала смутную тревогу, по телу пробежали мурашки, словно должно было произойти что-то ужасное и без предупреждения уничтожить этот безмятежный воскресный день.

Франсуа захотелось устроить пикник за городом, и Элиза приготовила корзину с продуктами, не забыв положить подушки в машину, чтобы ее невестке было удобно сидеть. Они ехали по проселочным дорогам, извивавшимся между лугов и полей. Под синим небом, среди пологих холмов виднелись деревни, чьи скромные домики теснились вокруг колокольни. Солнце грело ее обнаженную руку, лежавшую на дверце автомобиля. Она слушала Франсуа, отвечая ему вежливой улыбкой. «Тебе хорошо?» — время от времени спрашивал он, иногда с легкой тревогой, и она неизменно отвечала: «Очень хорошо, спасибо».

Ливия посмотрела на своего мужа. На нем были бежевые брюки, подвернутые до колен. Он шел по мелководью с удочкой в руках, внимательно всматриваясь в воду. Словно ощутив на себе ее взгляд, он выпрямился и повернулся в ее сторону, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. В своей расстегнутой рубашке, с волосами, в беспорядке упавшими на лоб, открытым лицом, он напоминал сейчас счастливого подростка. Он помахал ей рукой, и она крикнула, чтобы он не беспокоился о ней.

Возможно, именно из-за этого она чувствовала себя неловко — из-за невероятной искренности Франсуа, его естественной убежденности в правильности того, что он делает. А ведь в Венеции ее привлекла в нем именно эта простота. Теперь же, лежа ночью рядом с ним, она слушала его спокойное дыхание и ощущала в душе леденящий холод.