Синдром Клинтона. Моральный ущерб - читать онлайн книгу. Автор: Макс Нарышкин cтр.№ 43

— Может, я выйду? — робко предположил он.

— Я те выйду, сексот!..

«Хаммер» пристроился за уходящим вниз по Ленинскому проспекту «Фольксвагеном» и теперь не отставал ни на метр.

«Что это у них там такое произошло?» — подумал Пусодин, удивляясь такому быстрому прощанию президента с типом.

Куртеев понимал, что занимается пустыми хлопотами. С самого начала все выглядело глупо и неестественно. Сперва пропала Вика, потом он приехал к Бергу, потом они разругались… Из-за Вики. И вот теперь он, Куртеев, сидит в машине рядом с президентом какой-то «Макарены» и убивает драгоценное время. Истасов имеет отношение к делу о пропажи девушки только потому, что совпала фамилия на листке. Вика — девочка нерасчетливая дома, но профи на службе. Перепутать инициалы Б.Б. с Т.Р. она не могла даже в спешке. В данном случае буквы для нее — те же цифры. Каждая из них имеет свое значение, и это значение следует возвести в квадрат, поскольку записка валялась не на столе, а была приколота к нижней поверхности столешницы. Такое обстоятельство однозначно предполагало некую таинственную подоплеку, а раз так, то ошибок быть не должно. Иначе потеряется сам смысл подоплеки.

Истасов, чтобы помочь убить бесценное время, рассказывал о том, какой он правильный корпоративный руководитель. Он хотел позвонить куда-то, но Тихон не позволил. Ему звонили раз двенадцать, но Тихон запретил отвечать на звонки. И Борис Борисович, чтобы не нервировать собеседника, отключил трубку. Поскольку Куртеев, как маньяк, читал на своем, уже похожем на египетский пергамент листке, три фамилии, Истасов принялся болтать. И болтал вот уже тридцать минут. Это невероятно раздражало Куртеева и мешало сосредоточиться.

«Р. Пусодин, О.И. Пятько, Т.Р. Истасов… — повторял он мысленно, понимая, что скоро сойдет с ума. — Т.Р. Истасов, Р. Пусодин, О.И. Пятько… »

— Это новое поколение менеджеров — непроходимые тупицы, — слышал Куртеев вырванные из непрерывного потока слов вырезки, — звонят: «Магазин стоит». Я спрашиваю: в чем дело, нет материала? Отвечают: материал есть, нет рулетки. Я говорю: зачем тебе, придурок, рулетка? Он отвечает: в инструкции сказано: «расстояние между полками — сорок сантиметров». Нет рулетки, нечем измерить. Я ему кричу: а линейки у тебя в канцнаборе тоже нет? Он: нет, канцнаборы поступили без линеек. Магазин «стоит». Потери — тысяч шестьдесят каждый час. Кричу: «Дебил, возьми в руки хоть что-нибудь! Длина всех рублевых купюр — 15 сантиметров! Видеокассеты — 18 с половиной! Дискеты — девять!! Нового карандаша — 19!» И что ты думаешь? Через час звонит: магазин «стоит». Он всю эту фигню в кучу собрал и никак одно к другому приложить не может, чтобы сорок сантиметров образовалось. Я ему говорю: «Олень, я тебе с психоаналитиком спичечный коробок отправляю. Поставите одну сотню рублей на другую, а сверху коробок. И будет — сорок!»

— Вы можете хотя бы на минуту заткнуться?

— Да, конечно.

Т.Р. Истасов, Р. Пусодин, О.И. Пятько…

Т.Р. Истасов, О.И. Пятько, Р. Пусодин…

Куртеев почувствовал, как у него повлажнели ладони. Листок в его руке дрогнул.

Т.Р.И стасовО.И. Пять коР.Пус один…

стасовО.И. Пять коР.Пус один Т.Р.И…

Стасовой пять, корпус один, квартира три.

— Пошел вон!!

— Простите? — пробормотал Истасов.

Дотянувшись до дверцы, Куртеев рванул ручку и вытолкал президента «Макарены» на улицу. Врубив первую передачу, он нажал на газ так, что резина завизжала и в салоне запахло горелым.

Первый корпус пятого дома он нашел в глубине двора. Неприметное серое зданьице в девять кирпичных этажей — образец точечной застройки меж тремя зданиями таким образом, чтобы цвет белья у выходящей из туалета с задранным подолом Валентины Филипповны хорошо различал сидящий на кухне в доме напротив Петр Никодимович.

Вбежав по лестнице на первый этаж, Куртеев развернулся лицом к двери, на которой была прилеплена на липучку золотистая цифра 3.

Что он делает, зачем он это делает? Какие перспективы этого плана? А был ли план вообще? Все эти вопросы Тихона не тревожили. Он прочел записку Вики и теперь просил у нее прощения за тугодумство. Ему пора было ее увидеть.

Шагнув вперед, он ударил ногой в район замка. Деревянная, незапертая дверь влетела внутрь, и сразу почувствовался запах пустой квартиры. Так пахнут квартиры, в которые еще никто не въехал или из которых уже съехали. Нейтральный запах, что-то среднее меж запахом старых обитателей и новых.

Пройдя мимо кухни, Тихон посмотрел в нее, когда шел мимо распахнутых дверей туалета и ванной, заглянул и туда. Когда вошел в единственную комнату, увидел Берга.

Профессор сидел на подоконнике, скрестив на отопительной батарее ноги, глядел куда-то мимо Тихона и разминал меж пальцев сигарету.

Храня молчание и не сводя с него глаз, Тихон принялся ходить вдоль окна.

— Я п-подозревал, что у нее в Москве есть квартира. Она купила ее для того, чтобы казаться независимой от меня… И не давала адреса…

— Потому, наверное, что старалась укрыться здесь от отеческой заботы.

Берг вялым, старческим жестом повел рукой вдоль стен.

— Она куда-то уехала. Чемодана нет. Вещи, которые она оставила, она никогда не любила.

— Это те, я думаю, что вы ей дарили.

— Шкаф настежь распахнут, пожалуйста… Картину эту я ей покупал. Она любила реальные пейзажи. Мне этот видок старой улочки в Таррагоне очень понравился, и я купил его в Мадриде у старого художника за триста евро. Но она ее оставила, значит, она торопилась… Бедная девочка спешила уехать…

Куртеев хотел сказать еще пару слов и о Таррагоне, но вдруг увидел на глазах старика слезы. Берг постарел лет на десять, и теперь шестидесятилетний мужчина, которому еще вчера нельзя было дать больше пятидесяти, выглядел на свои годы или даже чуть старше того.

— Что это вы взгрустнули? — грубовато надавил Тихон, счастливый оттого, что опасения найти в этой квартире Вику мертвой не оправдались.

— Она бежала, не сказав мне ни слова. Оставила полупустой шкаф, картину на стене и бежала…

— Вы это уже говорили.

Берг, старик ростом сто шестьдесят сантиметров, выглядел совершенно беспомощным.

— Она оставила записку, когда у нее не было времени. В спешке она все же успела написать. Не может быть, чтобы она успела собрать часть вещей, не успев перед этим дать подсказку, — Тихон говорил, отчаянно хрустя пальцами. Он говорил и понимал, что никакой подсказки нет. Там был офис, работа. Здесь она была дома. Ожидать от Вики искрометных поступков среди домашних стен не приходилось.

18.00 — было написано на стене кроваво-красным. Это видел и он, и Берг.

— Профессор, вы имеете кафедру. Ну, имели… Доктор наук. Пожили немало. А Вика у вас в дочерях куда дольше, чем у меня в невестах. Так отпугните, ради бога, свой marasmus sinilis, призовите на помощь свой ум! Вы прочли ее записку раньше меня, вы мудрее меня, черт бы вас побрал! Так стисните же мозги и выдавите из них хотя бы одну умную мысль. Ответьте на вопрос — что происходит с Викой?!